Алексей Кузнецов: Сегодня у нас в гостях Роман Доброхотов, председатель движения «Мы». Тема у нас сегодня громкая и, я бы сказал, такая звучащая: «Скупка компромата на либеральных журналистов». Надеюсь, что Радио Свобода и журналисты Радио Свобода, я в том числе, относят себя к таковым, к либеральным журналистам, и надеюсь, дискуссия у нас сегодня удастся. В чем же эта скупка выражается?
Роман Доброхотов: Я бы сказал, что здесь речь идет не просто о скупке, а о фальсификации компромата на либеральных журналистов, ну и заодно с ними либеральных политиков, как же без этого.
Алексей Кузнецов: То есть можно сказать, что, если шире взять, формирование сначала некоего компромата.
Роман Доброхотов: Да, формирование, фальсификация компромата на либеральных деятелей в широком смысле. История детективная, я сам в ней принял участие без своего какого-то изначального желания. Началось все с письма, которое я получил по электронной почте, где мне предлагалось рассказать что-то о журналистке «Коммерсанта» Юлии Таратуте. Я действительно слышал об этой журналистке, не раз и общался с ней, поэтому на письмо ответил, что да, я действительно знаю такую журналистку, замечательная журналистка. Неожиданно для себя получил второе письмо, где все тот же человек писал мне, что все мы дома хорошие, такие приятные, но наверняка же есть и еще что-то сказать о ней, и прямым текстом говорилось о том, что мне предлагается за это заплатить.
Алексей Кузнецов: За отбор информации?
Роман Доброхотов: За то, что я этой информацией поделюсь. Я сразу, естественно, все понял правильно.
Алексей Кузнецов: А представились?
Роман Доброхотов: Подписано было некой Инессой Ланской, о которой я никогда не слышал. Потом уже я понял, что это за человек, но изначально для меня это был аноним фактически. Соответственно, я все правильно понял, и стал выпытывать остальную информацию. Оказалось, что там целый ряд журналистов и политиков, о которых мне предлагалось рассказать. Среди них не только Юлия Таратута, но и Илья Барабанов, журналист «Коммерсанта», Михаил Фишман, главный редактор…
Екатерина Пархоменко: Илья Барабанов, это, по-моему, The New Times , не так?
Роман Доброхотов : The New Times.
Алексей Кузнецов: Роман, уж простите, раз Екатерина Пархоменко объявилась в эфире, я все-таки добавлю слушателям, что Екатерина с нами в прямом эфире, чуть задержавшись к его началу.
Екатерина Пархоменко: Демонстрация «Наших» не дает нам проехать на работу.
Алексей Кузнецов: Так что «Радиоблог» в боевом составе.
Роман Доброхотов: Михаил Фишман – Newsweek . Кого я еще не перечислил? Михаил Ростовский, «Московский комсомолец». Из политиков – Гарри Каспаров. По-моему, там еще кто-то был в списке. Из тех, с кем мне удалось связаться, это была сама Юлия Таратута и Илья Барабанов. Юлия Таратута уже знала о том, что на нее ведется какая-то подобная работа, тем более что упомянутое уже движение «Наши» устраивало акцию против нее. Поэтому она как-то насторожилась и постаралась дистанцироваться. А с Ильей Барабановым мы быстро скооперировались, и было решено провести такую своеобразную спецоперацию. Мы договорились о встрече. Там, правда, не обошлось без накладок, потому что договорились мы о встрече в кафе «Кризис жанра», я выбрал это мест специально, потому что оно двухъярусное, сверху можно снимать камерой.
Алексей Кузнецов: И название красивое.
Роман Доброхотов: Название замечательное, очень как раз актуальное в смысле журналистики. Но в последний момент оказалось, что вот эта самая Инесса Ланская сидела в другом кафе, видимо, что-то уже заподозрив, и предложила нам туда перебраться, отказавшись пойти в наше место. Да и те люди, которые должны были прийти на место и разоблачить ее, Илья Барабанов и Миша Романов с РЕН ТВ, про которого тоже шла речь, что я должен рассказать о нем информацию какую-то, они оба опоздали, поэтому пришлось идти мне и моему другу Олегу Козыреву, у которого была камера, не скрытая, такая маленькая, которую он держал в руках. В общем, удалось нам это все заснять на видео, сделать диктофонную запись, на которой четко проговариваются слова с их стороны о том, что они готовы нам дать 20 тысяч рублей и что мы должны рассказать то, что они дадут нам на бумажке. Там была еще некая Люда…
Екатерина Пархоменко: Она никак больше не представилась?
Роман Доброхотов: Она никак больше не представилась, к сожалению. Что самое обидное, нам не удалось хорошенько зафиксировать ее лицо на пленку.
Екатерина Пархоменко: Но вы с ней сидели за столом, вы ее узнаете в любом случае.
Роман Доброхотов: Я ее запомнил, конечно, узнаю, если увижу. Но просто мы пока не смогли установить ее личность. Но мы сделаем это непременно. А что касается самой ситуации, да, мы получили всю полноту информации о том, как… Мы зафиксировали это, и теперь они не смогут отрицать то, что действительно такая скупка, фальсификация компромата за деньги имеет место. Я так понимаю, что теперь в определенном смысле у тех людей, на которых выкладывается компромат, есть определенный иммунитет, потому что мы заранее зафиксировали наличие подобных попыток. Потом оказалось, что история еще сложнее. После того, как мы опубликовали в ЖЖ эту информацию, объявился, например, человек, с которым та же Инесса Ланская пыталась разговаривать уже о Венедиктове. Кстати, и меня тоже просили о нем что-то рассказать.
Екатерина Пархоменко: Да-да, ухаживал ли он за своими ученицами. То есть им любая информация годится, лишь бы порочащая.
Роман Доброхотов: Годится любая информация. Разговаривали с этим человеком, который был, как я понимаю, учеником его в школе, когда тот преподавал историю. Но они от него ничего не добились, потому что он им просто рассказал, каким замечательным учителем был Алексей Алексеевич, в общем, получился с ним полный облом. Но на том этапе они еще, как я понимаю, деньги не предлагали. Илья Барабанов рассказал, что и на него тоже пытались выйти раньше, когда с его однокурсницей или однокурсником выходили на связь, пытались узнавать информацию, тоже на тот момент за бесплатно. Так что это работает целая сеть людей, у которых есть деньги, деньги немалые, если они только мне предлагали 20 тысяч рублей, причем на каждого из субъектов, на которых они ищут компромат, нужно было по несколько человек, а этих лиц было больше десятка.
Екатерина Пархоменко: Да, это интересно, каждый информант должен получить такую сумму.
Алексей Кузнецов: А вам предлагали за каждого по 20 тысяч или за всех оптом?
Роман Доброхотов: За обоих, к сожалению.
Екатерина Пархоменко: Зря вы деньги не взяли, Роман.
Роман Доброхотов: Да, было две версии. Можно было бы деньги взять, чтобы отдать потом в какой-нибудь детский дом или фонд развития независимой журналистки. Но мы решили - просто для чистоты эксперимента - не ввязываться в финансовую сторону вопроса.
Екатерина Пархоменко: Обратно бы точно не попросили, я уверена.
Роман Доброхотов: Но лучше…
Алексей Кузнецов: Да, не в деньгах дело. У нас есть звонок от Олега из Москвы.
Слушатель: Вы сказали, что вам предлагали деньги за информацию. А насколько часто журналисты используются для достижения каких-то меркантильных или политических целей? Я однажды столкнулся с тем, что мне сказали: вот мы вас покажем по телевидению, но вы должны (меня перехватили у наших гаражей под окнами) сказать, что вам эти гаражи очень мешают, что вы хотите, чтобы их снесли. А я сказал: «Как-то они мне не мешают». «Ну как же? Нехорошо, некрасиво».
Екатерина Пархоменко: А денег они вам предлагали за это?
Слушатель: Нет, про деньги они в открытую не говорили, но говорили: вас же по телевидению покажут.
Екатерина Пархоменко: Это почти как деньги, да.
Алексей Кузнецов: Это репутация.
Слушатель: Поскольку я понял, что это канал московского правительства, наверное, они хотят что-то… потом я узнал, что в этом месте был план построить 17-этажный дом. Но поскольку, естественно, я предпочитаю пусть и не очень красивые, но гаражи, чем дом под окнами, поэтому я им решительно отказал. Они плюнули и раздраженные ушли.
Екатерина Пархоменко: Ну, наверное, нашли кого-то другого.
Алексей Кузнецов: Спасибо, мы поняли ваш вопрос и точку зрения. Думаю, что это вполне распространенная практика, можно называть ее как угодно – черный пиар или интеллектуальное рейдерство, еще как-то. Но, безусловно, где информация есть, там ее и используют с той или иной целью, в «белом» или в «черном» виде. Наверняка есть некие журналисты (не знаю, никого за руку не ловил), кто получает некие взносы, как вам предлагали, Роман, за слив компромата.
Роман Доброхотов: Понимаете, одно дело, когда речь идет о каких-то вещах вроде гаражей, где более-менее понятно, что есть какие-то строители…
Екатерина Пархоменко: Всегда есть кто-то, кому они не нравятся.
Роман Доброхотов: Есть люди, которые финансово заинтересованы в том, чтобы построить, здесь все понятно и прозрачно. А здесь речь идет об информации политической. Вопрос: кто в ней заинтересован?
Екатерина Пархоменко: Я думала над этим, у меня есть некое предположение.
Роман Доброхотов: А у нас уже есть точная информация.
Екатерина Пархоменко: Да что вы говорите?! Расскажите.
Роман Доброхотов: Я подробно сейчас останавливаться здесь не могу, потому что продолжается определенная исследовательская работа. Но могу точно сказать, что мы определенно знаем заказчика этой информации. Это бывший главный редактор газеты «Реакция», а ныне помощник Якеменко в Комитете по делам молодежи господин Степанов, который просто дал…
Екатерина Пархоменко: Как-то имя Якеменко тоже вертелось у меня в голове.
Роман Доброхотов: Да, по сути дела это одна компания. А на самом деле, если вы посмотрите, то все эти люди, которых я перечислял… тут странно: и политики – Каспаров, и журналисты самых разных изданий. Как они связаны? Кстати, там был Быков, тоже журналист. Оказывается, они все просто имели конфликт с движением «Наши» и каким-то образом его жестко в тех или иных ситуациях критиковали. То есть это банальная попытка отомстить за критику. Причем, как в моем случае, видимо, пытались сделать это руками других либеральных политиков.
Екатерина Пархоменко: Ну, конечно, это самое сладкое.
Алексей Кузнецов: Потом, когда вы возьмете деньги, они еще и на этом вас поймают, и это будет компроматом уже на вас и на ваших коллег. Более сложная система, чем простая месть, вот у меня такое есть чувство, что это некая системная организация, которая действует не только в вашем случае
Роман Доброхотов: Проблема одна, что они оказались жертвами собственной идеологии. Они настолько поверили в собственные слова о том, что все «оранжевые» революционеры продажные, что они готовы за деньги делать, что угодно, что они очень жестко на этом сами подставились. Теперь же мы проведем определенную исследовательскую работу, сможем доказать, откуда идет вся эта информация, и ему будет сложно этому противостоять. И те журналисты, на которых они пытались таким образом наехать, будут заинтересованы в том, чтобы с ними еще раз разобраться. Поэтому они просто подставились.
Алексей Кузнецов: То есть могут возникнуть в ходе вашего исследования некоторые имена, о которых вы сейчас не знаете, которые были использованы в других случаях, неизвестных. Может статься, что и такое будет?
Роман Доброхотов: Во-первых, да. А во-вторых…
Алексей Кузнецов: Кто-то брал деньги, а кто-то не брал, но промолчал, что-то вот такое.
Роман Доброхотов: Я думаю, что на самом деле вряд ли кто-то согласился на такую авантюру за деньги, потому что слишком топорная работа.
Екатерина Пархоменко: Да и деньги, в общем, не бог весть какие.
Роман Доброхотов: Но по нынешним временам кризиса, 20 тысяч рублей, когда задерживают зарплаты, это огромные деньги. Но просто в таком грязном деле вряд ли кто-то согласился.
Екатерина Пархоменко: Из того, что мы знаем про эту организацию, я имею в виду «Наших» и подобных, там обычно история такая. Наверняка этим дамам, которые должны были вам вручить 20 тысяч, была предложена несколько большая сумма, например, 50, 30 они оставили себе. Самое смешное в этой истории, что вы пропалили их с деньгами, вот в чем дело. Я думаю, что им первым делом голову оторвут за это.
Роман Доброхотов: Да, я уверена, что они питаются не гречкой и макаронами, конечно.
Екатерина Пархоменко: А над ними тоже есть человек, который тоже пополовинил. Это и есть пиление бюджета. Сначала они получили бюджет на дискредитацию либеральной прессы и либеральных политиков…
Алексей Кузнецов: А потом оказалось, что прессе не выгодно себя дискредитировать за такие ничтожные деньги.
Екатерина Пархоменко: Потому что все остальное прилипло по дороге.
Алексей Кузнецов: Я прошу прощения за слово «ничтожные», я понимаю, что они далеко не для всех ничтожные, но в этом случае я думаю, журналист должен сказать: как, 20 всего мне? Ну и тем не менее, что дальше? Вы говорите, что исследование не закончено, и мы не требуем, чтобы вы раскрыли свои карты. Проведете - мы вернемся к этой теме.
Екатерина Пархоменко: Да, было бы очень интересно узнать про даму по имени Люда.
Роман Доброхотов: Мы установим все личности, безусловно, мы, естественно, расскажем больше подробностей. Вопрос в том, можно ли каким-то образом юридически воздействовать против подобных вещей. С одной стороны, понятно, что суд и прокуратура не будут в данном случае очень сильно помогать «оранжевым» движениям и либеральным журналистам. Но дело даже не в этом, а в том, что достаточно сложно под юридическую какую-то канву подвести все дело, потому что, пока материал не был опубликован, доказать, что это была попытка сбора какой-то информации личной, клеветы… теоретически это все доказуемо, но это все очень сложно.
Екатерина Пархоменко: Не понятно, где нарушение закона – в том, что люди хотели купить информацию?
Роман Доброхотов: В принципе сбор информации какой-то личной о людях, это и является правонарушением.
Екатерина Пархоменко: Я что-то не уверена, что это тот случай, мне кажется, что это не совсем так. То есть проблемы у них будут, но юридических последствий, боюсь, быть не может, потому что… в каком месте? Да, вам задавали вопросы про персонажей. Допустим, они хотели про них написать. Все мы это часто делаем.
Алексей Кузнецов: А подмочить репутацию… кому? «Нашим»? Она и так подмочена достаточно сильно.
Екатерина Пархоменко: Да, «Нашим» трудно испортить репутацию.
Алексей Кузнецов: У нас есть еще один звонок. Нина Ивановна из Москвы.
Слушатель: Я хотела молодому человеку задать такой вопрос. В вашем голосе, молодой человек, слышится то, что вы недовольны, что вам очень мало дали. Если бы дали 20 тысяч долларов…
Роман Доброхотов: Конечно, недоволен.
Слушатель: Мне кажется, что вы бы дали информацию.
Роман Доброхотов: 20 тысяч рублей за меня, вы представляете?
Слушатель: Потому что профессия журналиста, так же как и… это вторая древнейшая профессия. Спасибо!
Алексей Кузнецов: Нина Ивановна, ну, во-первых, мы несколько иронизируем над всем этим, не важно что - копейку предложили или 100 тысяч долларов, а сам факт.
Роман Доброхотов: Ну как это не важно? 20 тысяч рублей всего!
Алексей Кузнецов: Действительно, важно.
Екатерина Пархоменко: За совесть!
Роман Доброхотов: Как они мало ценят журналистов, даже еще меньше чем Нина Ивановна.
Алексей Кузнецов: Еще один звонок из Москвы. Лидия Михайловна.
Слушатель: У меня есть гипотеза. Поскольку настолько все откровенно, вот эта затейка, она даже подобна с доносами, с компроматом вообще, не могло ли быть так, что вот эти журналисты выполнили свою задачу, и мы имеем эту передачу? Вот и все.
Алексей Кузнецов: То есть имеется в виду, что Радио Свобода заплатила тем, кто потом нанял нашего…
Слушатель: Нет.
Алексей Кузнецов: Я пытаюсь понять логику.
Слушатель: Люди шли на это дело, предложили деньги за компромат, настолько откровенно, ведь они же беседовали и видели и съемку, и все, просто они продемонстрировали, как все может быть и как бывает. И вот эта передача благодаря им.
Алексей Кузнецов: Те, кто предложил деньги, те раскрыли всю технологию?
Екатерина Пархоменко: Они рассчитывали, что мы про это станем рассказывать, да?
Слушатель: Да. А почему бы нет?
Роман Доброхотов: А зачем им это?
Слушатель: А затем, чтобы посмотреть то, что вы сейчас…
Алексей Кузнецов: Чтобы таким образом раскрыть технологию компромата.
Екатерина Пархоменко: Это компрометация наша.
Слушатель: Все. Спасибо!
Екатерина Пархоменко: Я не поняла, честно говоря.
Алексей Кузнецов: Это некоторая компрометация, по версии Лидии Михайловны, «Наших» или условных «Наших», тех, кто занимается этой системой, поскольку просто так прийти и рассказать об этом было бы сложно. Но, как видно, не сложно. Вот нам же Роман рассказывает, мы же не ставим под сомнение его рассказ, тем более что у вас есть доказательства, записи.
Роман Доброхотов: Есть все записи. Получается, по версии радиослушательницы, я тогда должен тоже был бы в этом участвовать. Раз для меня это оказалось сюрпризом и для людей, которым я звонил тоже…
Алексей Кузнецов: Так, может, вы и деньги взяли за этот рассказ? (смеются)
Екатерина Пархоменко: Мы сразу можем всех предупредить, что мы Роману не заплатили ни копейки за то, что он пришел к нам.
Роман Доброхотов: А может быть, все сложнее, и звонок нынешней радиослушательницы тоже часть системы на самом деле. Мы все это заранее придумали и попросили радиослушательницу позвонить, чтобы запутать всех остальных.
Алексей Кузнецов: К сожалению, в виду того, что не так много людей, подобных вам, Роман, которые действительно собирают некую четкую базу доказательств и которые могут предъявить видеозапись, звукозапись или какие-то документы, вероятно, поэтому и ширятся конспирологические все эти заявления и версии, потому что, не имея информации, поди-ка что-то такое придумай. Придумать легко, доказать трудно. А скажите, уж коль скоро мы не забываем, что программа называется «Радиоблог», блоговскую структуру вы употребляете для борьбы с этим?
Роман Доброхотов: Один из свидетелей нашелся именно благодаря посту в ЖЖ, который вошел в «топ» так называемый, благодаря этому многие люди его увидели, и увидел человек, который учился у Венедиктова и рассказал тоже, как его пытались таким образом интервьюировать. Я думаю, что найдутся еще, возможно, какие-то люди, если они были среди опрашиваемых, потому что, насколько я понимаю, этот проект у них только начинался. Но как бы то ни было, само пространство ЖЖ очень полезная штука для того, чтобы защищаться от подобных технологий, так как очень легко самоорганизовываться тем же либеральным журналистам для защиты от подобных компрометирующих вещей, можно легко… ну, вот как я…
Екатерина Пархоменко: Ну да, опубликовали пост, моментально вышел в «топ», в одной моей френдленте было, по-моему, восемь ссылок на него, потому что это, конечно, из ряда вон выходящая история, мы с этим не то чтобы каждый день сталкиваемся, чтобы нам предлагали продать товарищей за деньги. Конечно, это замечательный инструмент ровно для распространения информации. А здесь чем громче и шире ты об этом рассказываешь, тем больше ты защищен от этих подлых технологий.
Роман Доброхотов: Ну, потом мы вывешиваем фотографию этой самой Людмилы… если бы мы сделали ее, мы бы ее вывесили, наверняка бы кто-то смог ее опознать. К сожалению, нам просто…
Екатерина Пархоменко: А кто такая вторая девушка по имени Инесса?
Роман Доброхотов: Инесса оказалась просто ЖЖ-журналисткой из газеты «Жизнь». Она явный исполнитель, по-моему, даже не разбирается в этом ни в чем, как она и продемонстрировала в ходе беседы.
Екатерина Пархоменко: Не разбираться не грех, а вот лезть в такую грязную историю…
Роман Доброхотов: Она из «желтой» газеты, ей просто заплатили деньги. Кстати, она действительно мало в чем разбирается, во всяком случае, когда я давал им интервью, мне же надо было им что-то сказать, чтобы они… я им наговорил столько замечательных вещей про то, что Илья Барабанов ест мексиканские грибы лофофоре вильямси, которые вызывают у него галлюцинации, позволяющие ему лучше писать статьи. Кстати, про этот гриб я узнал от Сергея Курехина, знаете, его передачу про то, что…
Алексей Кузнецов: Да.
Роман Доброхотов: Потом рассказал о том, что Юлия Таратута на самом деле пишет в «Московском комсомольце» под псевдонимом Речкалов.
Екатерина Пархоменко: Речкалов к вам пришел в комменты?
Роман Доброхотов: Речкалов написал злобный пост на меня, сказал, что он подаст в суд. (смеются) А я ему сказал, что он не может на меня подать в суд. Если я его назвал Юлией Таратутой, из-за того, что это одно и то же лицо, обидеться должна Юлия Таратута, а не Речкалов.
Екатерина Пархоменко: Пожалуй, да.
Роман Доброхотов: Причем я назвал его фамилию только потому, что… вообще, узнал его фамилию только потому, что он написал очень нехорошую статью об Анне Политковской после ее убийства, очень некрасиво, ровно поэтому я решил отомстить таким образом. Ну вот, судя по всему, задел за живое, раз он так обиделся и обещал подать на меня в суд. Ну, в общем, так ему и надо, думаю.
Екатерина Пархоменко: Да, это, конечно, фантастическая история, что-то из шпионских боевиков. Меня одна деталь поразила. Почему ваши собеседницы не возражали против записи на диктофон?
Роман Доброхотов: Во-первых, достаточно сложно им было что-то другое ответить. Когда они достали диктофон, я говорю: но ведь я тоже могу… вы же не собираетесь против меня… Им бы пришлось сказать, что: нет, мы пытаемся против вас использовать эту запись, поэтому мы не дадим вам записывать на диктофон. То есть им надо было срочно принять решение – да или нет.
Екатерина Пархоменко: Это для них было неожиданно, как вам показалось по реакции?
Роман Доброхотов: Как мне показалось, для Инессы… она не знала, что ответить, и она обратилась к Люде, а Люда сказала: да, записывайте. На самом деле это легко объяснить, потому что даже если это против меня собирается тоже какой-то компромат, собственно, а какая разница, записываем мы или нет, если на этой записи я откровенно говорю, что я собираюсь взять деньги и рассказать про это. Другое дело, что они не знали о видеозаписи. Это, конечно, им очень, я думаю, не понравилось.
Екатерина Пархоменко: Видеозапись, конечно, получилась очень условная, к сожалению. Очень жалко.
Роман Доброхотов: Инесса, правда, на ней четко проглядывается, но вот с Людой…
Екатерина Пархоменко: Но про Инессу мы и так все выяснили, а вот вторая девушка – это очень загадочный персонаж.
Роман Доброхотов: Там было сложно снимать просто. В оправдание Олегу Козыреву скажу, что там секьюрити и прочие люди могли бы легко просто засветить и выгнать с шумом, это сорвало бы нашу операцию, поэтому приходилось быть осторожными.
Алексей Кузнецов: Спишем это на недостаток вашей оперативной смекалки.
Роман Доброхотов: Ну, мы развиваемся, растем.
Алексей Кузнецов: Судя по тому, что, вот, деньги, может быть, будут больше предлагать…
Екатерина Пархоменко: Роман, вам надо в разведшколу какую-нибудь пойти, где учат всяким таким премудростям.
Роман Доброхотов: Придется в английскую, в русскую теперь не возьмут уже.
Екатерина Пархоменко: В русскую не возьмут, да, проситесь в МИ-6.
Алексей Кузнецов: У нас где-то минута до завершения эфира. Все-таки какое-то резюме краткое, промежуточное, но все же, сможете сформулировать на эту тему?
Роман Доброхотов: Подобные примеры хорошо иллюстрируют на самом деле даже не только то, что из себя представляет движение «Наши» и Комитет по делам молодежи, который теперь это все курирует. Это все было и раньше известно. На самом деле это иллюстрирует и то, насколько они иллюзорную картину действительности себе представляют, как они могут оказаться жертвами своей собственной недооценки либеральных журналистов, политиков, просто людей, как они, ни во что их не ставя, могут оказаться в такой неудобной ситуации. Я думаю, они сделают сами из этого выводы.
Алексей Кузнецов: Может быть, и сделают. Конечно, не хотелось бы, чтобы они были далеко идущими и слишком глубокими.
Екатерина Пархоменко: Боюсь, что черного кобеля не отмоешь добела, это тот случай. Они будут искать и надеяться.
Алексей Кузнецов: Ну что ж, они будут искать, а либеральные журналисты будут готовиться.
Екатерина Пархоменко: А вы нам рассказывайте.
Алексей Кузнецов: Большое спасибо!
