Дело об убийстве Политковской. Наблюдение за процессом

То, о чем не расскажут в эфире. Записки корреспондентов РС из зала суда, где рассматривается дело об убийстве Анны Политковской.

Заяц в шоке

На этой неделе обстоятельствам, связанным с убийством Анны Политковской было посвящено одно единственное заседание, во вторник. В среду гособвинение добралось до Павла Рягузова и истории с Поникаровым.
Журналисты (обычно нас приходит человек 15) гадали: скоро ли обвинение вновь вернется к братьям Махмудовым и приведет некоторые подробности того, кто, как и при каких обстоятельствах планировал и организовывал убийство Анны Политковской. Каково же было наше удивление, когда в четверг, после повторного допроса потерпевшего Паникарова, государственный обвинитель Юлия Сафина заявила: «Ваша честь, на этом государственное обвинение закончило представлять доказательства».
А как же Хаджикурбанов? Почему не рассказали о том, как он покупал и передавал братьям Махмудовым пистолет, из которого была убита Анна Политковская? (во всяком случае, на это указано в обвинительном заключении).
Может, об этом говорили в те дни, когда процесс был закрыт для прессы? Помнится, адвокат Политковских Анна Ставицкая обмолвилась, что один из секретных свидетелей рассказал что-то интересное и пожалела, что не может сообщить подробности. Но защита подсудимых в один голос утверждает обратное.
В коридоре суда адвокат Мурад Мусаев, комментируя переход к новой стадии процесса, не мог сдержать эмоций:

-Ну как они!? Взяли и закончили, и довольны! Фольклор просто: смерть Кащея в игле, игла в яйце, яйцо в зайце, заяц в шоке. Вот какой эффект был - закончили они представление доказательств…
Впервые начала всерьез задумываться над тем, что не устают повторять адвокаты подсудимых: прокуратуре по большому счету нечего предъявить этим подсудимым. И при таком раскладе от части стало понятно, почему государственное обвинение так хотело закрыть процесс.

Собачье сердце

Павел Рягузов впервые без кроссвордов. Зато с тетрадкой для записей. Впрочем, не удивительно - в суде допрашивают потерпевшего Эдуарда Поникарова. Потерпевшего по его, Рягузова, эпизоду. Бывшего подполковника ФСБ обвиняют в превышении должностных полномочий и вымогательстве- история аж 2002 года. Обвинение считает, что Рягузов превышал и вымогал вместе с Сергеем Хаджикурбановым (его, бывшего сотрудника МВД, следствие считает организатором убийства Анны Политковской, поэтому дела и объединили).
Рассказ Поникарова длился около часа. Он довольно подробно рассказывал, как летом 2002 года его избивали Хаджикурбанов и еще трое сотрудников милиции, ворвавшиеся в офис турфирмы, в которой тогда работал Поникаров. Как потом к ним присоединились еще два сотрудника ФСБ (один из них Рягузов) и т.д.
На протяжении этого рассказа с леденящими душу подробностями Павел Рягузов еле сдерживался, чтоб не рассмеяться. А в какой-то момент откровенно прыснул. Хаджикурбанов ухмылялся и периодически похохатывал. Когда Поникаров начал рассказывать о том, как Хаджикурбанов душил его, в клетке прозвучало шариковское «Уж мы их душили- душили, душили-душили» и сдавленный смех бывших милиционера и эфэсбэшника.
Присяжные этого не слышали. Они слышали Эдуарда Поникарова. Когда он дошел до места о том, как Хаджикурбанов ему, уже избитому до полусмерти, пальцем расковыривал рану на лбу и пытался засунуть в ухо авторучку, кто-то из заседателей гневно прошептал: «Сука». Две женщины-присяжных тихо плакали.
Последовавший за этим рассказом трехчасовой допрос Поникарова адвокатами подсудимых несколько смягчил краски. Рягузов и Хаджикурбанов уже не казались откровенными упырями. Может, от этого стало особенно противно, когда, проходя в клетку после перерыва, Хаджикурбанов, спросил меня: «Страшно с нами?». А то!

"Презентация"

Большой широкоэкранный телевизор перед присяжными выставляли уже дважды. Первый раз на прошлой неделе, когда обвинители Юлия Сафина и Вера Пашковская демонстрировали фрагменты записей камер наружного наблюдения, установленных рядом с домом Анны Политковской. Второй раз - сегодня, когда представляли вещдок под кодовым названием «презентация».
Вообще-то, большинству журналистов из представляемых видеодоказательств не было видно ровным счетом ничего. Экран повернут к присяжным и для того, чтобы понять, что там происходит нужно либо подойти к скамье с заседателями, либо встать у трибуны председательствующего (что и делали адвокаты), либо потеснить потерпевших, которым со своих мест пусть под неудобным углом, но все-таки что-то видно.
Выручил Илья Политковский. Уже после окончания заседания он сказал, что скопировал файлы «презентации» на свой лэптоп и желающие могут посмотреть. Оказалось, что «презентация»- слайд-шоу, составленное из раскадровок видеосъемки, карт местности, с нанесенными на них голубыми треугольничками (передающие вышки сотовой связи) и кружочками (автомобиль предполагаемого убийцы, убийца и братья Махмудовы). Пару раз вдруг всплывали фотографии молодого человека. Адвокаты пояснили - это Рустам Махмудов.
Дольше всего разглядывали «человека в кепке» - убийца. Лица не видно. Он то в темной куртке, то в рубашке. На голове то кепка, то бейсболка с пимпочкой на макушке. Все мы (журналисты) сетовали на то, что не можем полностью посмотреть записи камер наблюдения и долго жалели, что не увидели лица человека в белом пуловере, который шёл следом за Анной Политковской в Рамстор. Потому что в свете недавних показаний Сергея Соколова, любой сторонний человек кажется участником второй «наружки».

Громкий шепот против тихого крика (Смена караула)

Как верно отметила моя коллега Марьяна Торочешникова, которая стала завсегдатаем здания военного окружного суда на Старом Арбате, именно адвокат Мурад Мусаев является самым разговорчивым и, мягко говоря, громким человеком на процессе. Не проходит и десяти минут, чтобы молодой человек в вельветовом пиджаке и жилетке не пожаловался на поведение представителей прокуратуры. На этот раз его не удовлетворило то, что Юлия Сафина «слишком громким шепотом» общается с судьей. Собственно, перебранка прокуроров с адвокатами стала причиной первого десятиминутного перерыва.

У Юлии Сафиной хорошая память, и оскорбления в присутствии журналистов она не простила. В отместку она попеняла Мусаеву за «слишком яркую дискуссию» во время того самого десятиминутного перерыва. В помещении для курения адвокат обсуждал показания свидетеля с журналистами. Все бы ничего, но присяжные тоже не против попортить свои легкие никотином и во время дебатов находились с сигаретой в той самой курилке. Она в суде одна единственная.

После высказанной г-жой Сафиной претензии судья вынужден был подумать, куда в следующий раз выводить покурить присяжных, а куда журналистов и адвокатов. Мурад при этом за словом в карман не полез и ответил, что старается по мере возможности даже не здороваться с присяжными, не то что курить с ними.

Помимо Мусаева мне запомнился только отец братьев Махмудовых. Время от времени он вставлял свои комментарии в речь шеф-редактора «Новой Газеты» Сергея Соколова, который сегодня был главным свидетелем на процессе. Ну и совсем уже комично выглядели интервью на выходе из здания суда. Пола журналисты с диктофонами обложили адвокатов, не далее как в десяти метрах от них уличный музыкант исполнял на дудочке мотивы из фильмов «Крестный отец» и «Профессионал».

Заградотряд

Никак не могу отвязаться от этого слова, и невольно оно каждый раз всплывает при виде адвокатов подсудимых. Фактически, своими спинами адвокаты, чьи места расположены прямо перед клеткой, закрывают подзащитных от присяжных.
Адвокатов семеро. Но лишь трое из них обращают на себя внимание. Ближе всего к «барышням в синем» и кафедре судьи сидит Мурад Мусаев. Он защищает Джабраила Махмудова (по версии следствия Джабраил привез убийцу к дому Анны Политковской на темной сине-зеленой четверке Жигулей, о которой так много говорили в последние дни). Мурад Мусаев - самый молодой адвокат в этом процессе. Зато самый разговорчивый. Он всегда и охотно дает комментарии журналистам. Именно он, как правило, становится зачинщиком долгих препирательств с гособвинением и не отказывает себе в удовольствии щегольнуть в суде фразами вроде: «Ваша честь, давайте уже отделять Гоголя от Гегеля!» или «Обвинение воюет с ветряными мельницами». Именно на него жаловалась председательствующему Юлия Сафина: «Первый раз сталкиваюсь с тем, когда защита учит нас как представлять доказательства!». В «Новой газете» считают, что именно Мусаев затягивает процесс, попутно превращая его в фарс.
Справа от Мусаева - адвокат второго брата Махмудова Сайдахмет Арсамерзаев. По версии обвинения, его подзащитный Ибрагим стоял на углу Садовой и Малой Дмитровки и дожидался автомобиля Политковской, а потом сообщил убийце, что она уже недалеко от дома. Г-н Арсамерзаев - мужчина зрелого возраста. Своих эмоций старается не показывать, афоризмами не козыряет. Возражения и протесты заявляет спокойно, но уверенно.
Дальше - адвокат Валерий Черников. Это его первое дело с участием присяжных. Черников представляет интересы подполковника ФСБ Павла Рягузова. До его подзащитного дело пока не дошло, и в этом процессе он проходит по эпизоду, не связанному с убийством Анны Политковской. Именно из-за Рягузова дело рассматривает военный суд. Валерий Черников носит костюм в тонкую полоску и иногда в перерыве курит сигару на заднем крыльце суда. Он легко общается с прессой (руки- в карманы, верхняя губа чуть приподнята) причем комментирует и то, что к его подзащитному вовсе не относится.
Другие участники «заградотряда» менее заметны. Это Андрей Литвин (он защищает Сергея Хаджикурбанова, которого следствие считает организатором убийства) и второй адвокат Павла Рягузова Андрей Трепыхалин. Пока Мусаев и другие «воюют» с прокурорами, он читает материалы дела.
Ну и, наконец, тихие, как мышки Галина Тарлыкова и Асия Кувшинкина (адвокаты по назначению Ибрагима Махмудова и Сергея Хаджикурбанова). Интересно, они хотя бы в прениях хоть что-то скажут?

Миловидные барышни в синем

Если они уже в зале - значит, скоро появится председательствующий, и слушания начнутся. То ли интуиция такая, что позавидуешь, то ли ждут до последнего, не желая без надобности оставаться в одном помещении с подсудимыми, адвокатами, журналистами.
Отутюженные мундиры, юбки до колена, высокие каблуки - это государственные обвинители: Юлия Сафина и Вера Пашковская. Впрочем, обвинителями и уж тем более пренебрежительным «прокурорши» назвать их язык не поворачивается. Весьма миловидные и приятные (во всяком случае, внешне) барышни.
Юлия Сафина, судя по всему, старшая по званию (признаться, в нашивках-звездах на погонах я не разбираюсь, просто именно она чаще всего берет инициативу, выступая перед присяжными). Невысокая, чуть полная блондинка лет 35-40. Каре, подкрученная челка. Чем-то похожа на диктора Ангелину Вовк, которая в моем детстве беседовала с Хрюшей и Степашей прежде, чем мама отправит спать.
Вера Пашковская лет на пять моложе и кажется чуть выше. То ли из-за каблуков, то ли от того, что стройнее. Роскошные тёмные, длинные волосы она собирает у висков и закалывает на затылке, оставляя на плечах кудри, которым позавидует любая девушка. Большие глаза, черные стрелки на веках, длинные ресницы. Вера Пашковская слегка картавит и поэтому, когда она чуть повышает голос или спорит с адвокатами, кажется, что говорит обиженный подросток.
Стол государственных обвинителей, установленный напротив присяжных, ближе всего к кафедре председательствующего. Отсюда «барышни в синем» ведут допросы свидетелей и оглашают результаты экспертиз. Иногда одна из них проходит вдоль скамьи присяжных с раскрытым томом уголовного дела и показывает заседателям фотографии, делая необходимые комментарии.
С журналистами, в отличие от многих гособвинителей, они общаются весьма охотно, правда, всегда оговариваются, что готовы давать пояснения, но никаких комментариев под запись: «Нужно согласовывать». А в сторону «заградотряда» - адвокатов, чьи места находятся вдоль клетки с подсудимыми – смотрят лишь, когда кто-то из защитников обращается к судье с протестами. Но об этом я расскажу завтра.

То обед, то перерыв

Еще в начале слушаний было сказано, что судебное следствие по делу об убийстве Анны Политковской уложится в 45 дней. Не знаю, как продвинется дело дальше, но пока в такую скоротечность процесса не слишком верится. То процессуальные вопросы обсуждаются (в это время, по закону, присяжные не могут находиться в зале), то свидетели обвинения опаздывают или вовсе не являются. То вдруг выясняется, что «кнопконажимателель» (так журналисты успели окрестить человека, который выводит на большой экран файлы из компьютера гособвиненителей) неправильный (потому что следователь, а ему не положено) и срочно нужно искать ему замену. Вот и получается: то обед, то перерыв.

Присяжные столуются в суде, адвокаты растворяются где-то в арбатских переулках, журналисты идут в демократичные Муму или Старбакс. Подсудимых, как сказал конвойный, кормят сухпайками, выданными утром в изоляторе. В зал их вводят как младшеклассников, за ручку. Иллюзия создается из-за того, что скованы наручниками попарно.

Джабраил Махмудов частенько оказывается в дальнем от журналистов углу арестантской клетки. Низкая челка закрывает глаза. Улыбается. Его брат, Ибрагим, весь в черном. Почти всегда серьезен. Иногда он делает какие-то замечания вслух, по поводу происходящего. Иногда читает газеты, как правило, ограничиваясь статьями о процессе. Самым деятельным представляется Сергей Хаджикурбанов. Он приходит на слушания с папкой бумаг, что-то ищет в них. Делает записи. Павел Рягузов, кажется, всем своим видом дает понять, что ничего общего с этой компанией и этим процессом не имеет. В отличие от других подсудимых, он почти не разговаривает с адвокатами, не перекидывается фразами с журналистами, не комментирует происходящее. Так что я почти поверила: единственное, что его интересует- сборник кроссвордов, которые он непрестанно разгадывает, не отвлекаясь на двух миловидных барышень в синем - о них читайте в следующей заметке, завтра.