Марина Тимашева: Красноярская этно-группа «ВеданЪ КолодЪ» выпустила свой третий альбом «Волчья тропа» и представила его в московском культурном центре «Дом». С музыкантами встретилась Тамара Ляленкова.
Тамара Ляленкова: Что бы не исполняли участники группы «ВеданЪ КолодЪ» - духовные стихи, заговор от нечистых сил, народную песню или авторскую композицию - впечатление такое, будто сидишь на вершине горы, а внизу раскинулся лес, страшный и прекрасный одновременно. Удивительное сочетание человеческих и инструментальных голосов вызывает очень древнее, архаическое переживание, и начинаешь верить: именно так могла звучать славянская музыка. Не важно, что некоторые инструменты, которые используют музыканты, принадлежат другим культурам - шум дождя, он везде шум дождя. И так же органично слушаются народные песни и авторские композиции, не разбирая слов на слух, их не различишь. Рассказывают Татьяна Нарышкина и Дарьяна Антипова.
Татьяна Нарышкина: У нас - два типа песен. Есть авторские, то есть песни, которые Валерий придумывает, стилизуя под народную. Самое простое, что отличает академическую музыку от народной, это пониженная седьмая ступень. Вот только ты спел или сыграл пониженную седьмую, будет народная.
Дарьяна Антипова: Звучание меняется и оно цепляет сильнее, чем академическое, красивое, но не цепляет. Особенность такая. Причем это во всей народной музыке, а не только в русской.
Татьяна Нарышкина: Было интересно, почему фольклорные группы в основном поют, но очень мало играют на инструментах. Если играют, то только балалайка, баян. А мне всегда хотелось, чтобы инструменты были наравне с пением, как у всех остальных - ирландцев, тувинцев, индусов, арабов. У всех народов инструментальная музыка живет наравне с вокальной. Поэтому мы берем бубны у северных народов, а барабаны - у южных народов. Может быть, просто в нашем звучании, в нашей игре они приобретают русское звучание. Может, мы так играем на них.
Тамара Ляленкова: Главная особенность группы «ВеданЪ КолодЪ» в том, что, не нарушая традиции, по той простой причине, что традиция утрачена, музыканты двигаются в ее русле. Их творчество свободно от условностей, они не копируют образцы, скорее, это естественная реконструкция. Кроме того, автор большинства обработок Валерий Нарышкин инструменты делает сам, и я попросила его рассказать, с чего все началось.
Валерий Нарышкин: В один из дней пришел к другу и у него был варган- инструмент, на котором играют наши северные народы, прикладывая их к зубам. Тогда это была редкость, особенно в Красноярске. Мне он показался простым, я решил его изготовить в домашних условиях. Выпиливал деку из дюраля. Для язычка разобрал старые механические часы. Интернет помогал. Или скифский рог. Я его увидел, на маленьком археологическом сайте в Псковской области, где представлялись материалы с раскопок. То есть там были какие-то бляшки медные, пояса и так далее. Был некий такой странный предмет, полуразрушенный, в виде трубы с маленьким входом с одной стороны, и с большим - с другой. Никто не знал, что это такое. Предположения строили археологи, что это могло бы быть. Мне показалось, что этот инструмент - аналог австралийского, известного в этнических кругах, инструмента. Вот я попытался его воссоздать. Эта скифская эпоха, датируется 4-м веком до нашей эры. Приходится идти в лес, выбирать подходящее сухое дерево, заготовку, и если она не сухая, она высушивается в течение нескольких лет, потом распиливается пополам, выдалбливается и склеивается. Вот и все изготовление.
Тамара Ляленкова: А длина имеет значение?
Валерий Нарышкин: Конечно. Полтора метра где-то. От длины зависит высота звука. Чем длиннее инструмент, тем он ниже, больше обертонов.
Тамара Ляленкова: Рассказ о древних инструментах продолжает Дарьяна Антипова.
Дарьяна Антипова: Я считаю, что это обычный военный рог, который использовался повсеместно у всех славян до официально известной нам письменности. То есть, есть картинки. Берете радзиловскую летопись, и там, например, из 100 рисунков на 70-ти вы увидите военный рог. Берете любую летопись. Выходит один полк, достает накры, барабаны, свирели, рога. Потом все исчезает, появляются эти инструменты только в тех картинках, когда уже христианство пришло, и появляются такие игумены, которым в бреду - то в дневном, то в ночном, то в вечернем - приходят бесы, и все эти бесы изображены с сопелями с гуслями, с барабанами, с накрами и со всеми другими инструментами. А потом это просто вычищается. Кроме военных рогов ничего в летописи не встречается.
Татана Нарышкина: Постепенно инструменты начали уничтожаться, но после чего большинство инструментов уже не оправилось, и про них забыли, это вот именно после казни инструментов, когда в одной только Москве собрали несколько обозов этих инструментов, по-моему, около семи, свезли на Москву-реку и их сожгли. А всех скоморохов собрали и сослали на Урал и дальше. К примеру, у нас в Сибири сложность в духовых инструментах в том, что у нас не растет тот самый борщевик, из которого на Урале делают калюки, свирели.
Дарьяна Антипова: Другая особенность в том, что у нас все-таки большое разнообразие музыки на маленькой территории. У нас переселенцы из Белоруссии, из Украины - их большинство. И во время войн и до этого посылали же огромную часть. Сибирские песни сразу слышны, у них очень интересный лад.
Татана Нарышкина: Мы, например, сибирские песни используем довольно мало, так же как мы не используем казачьи. Именно потому, что у них очень большой диапазон. А большой диапазон это признак поздней культуры. И под инструмент на самом деле намного тяжелее петь.
Дарьяна Антипова: Мне кажется, что ранние культуры - более ритуальные, интимные вещи, которые напеваются больше для себя, а когда уже инструментов нет и более поздний, там уже, как сейчас - показывают профессионализм, широту диапазона, широту голоса и тому подобное. Этого очень много, и если еще и мы этим заниматься будем… Все-таки хочется, чтобы была какая-то чистота звука и мировоззрения. Пусть это будет музыка для избранных, в конце концов, должен же остаться « неформат».
