Марина Тимашева: Российских премьер крупных симфонических произведений в этом году представлено значительно больше обычного. В том, что происходит, попробует разобраться Тамара Ляленкова.
Тамара Ляленкова: В современном искусстве крупные эпические формы, широко распространенные столетие назад, уступили место небольшим, камерным. Музыковеды полагают, что время симфонизма закончилось еще в прошлом веке. Так ли это? – вопрос композитору Антону Сафронову. В числе его сочинений - одна симфония.
Антон Сафронов: Я, кстати, не согласился бы, что закончился век симфонизма. Я бы уточнил, что закончился век большого симфонического стиля. Последние симфонии были написаны, условно говоря, Шостаковичем, и сейчас композиторы, работающие в этом жанре, это большие послесловия к тому, что делал Шнитке, то, что делает Сильвестров или Губайдулина. Если говорить о западноевропейской музыке, то вообще трудно найти какого-нибудь композитора, который называл бы свое произведение словом симфония. Сейчас начался такой разнобой частных, индивидуальных мировоззрений и ценностей, поэтому симфонический оркестр остался, но изменилось жанровое понимание той музыки, которая для него пишется. На самом деле, конечно, количество музыки, которое пишется для оркестра, сильно ограничено организационно-материальными возможностями. Как мы говорили раньше, материально-технической базой. Даже крупные фестивали современной музыки стали сейчас давать существенно меньше симфонических премьер, чем это было еще 20 лет назад. С другой стороны, даже у нас в стране, не самой щедрой в отношении поддержки современного искусства, на фестивале «Московская осень» осуществляется пяток симфонических премьер в год. Композиторы стали по-другому понимать оркестр, многие композиторы стараются трактовать оркестр не как универсальный аппарат, а делить его на группы.
Тамара Ляленкова: Вероятно, возможности больших симфонических оркестров уже исчерпаны или композиторы разучились обращаться к столь многочисленной аудитории? Я спрашиваю об этом композитора Юрия Каспарова.
Юрий Каспаров: Композиторы, когда пишут симфонические полотна, вольно или невольно думают о публике. Все-таки оркестровая музыка это жанр демократический, и композиторы, осознанно или нет, этому подчиняются. Каждая симфония это обязательно документ своего времени, хочет композитор или нет, но он обязательно отражает какие-то черты своего времени, какие-то мысли, идеи на очень общем уровне, абстрактным языком. И самое главное, что экспериментов в области симфонизма практически нет. Бывают случаи довольно сложные. Например, Первая симфония Гавриила Попова. Когда он ее написал, довоенный оркестр Ленинградской филармонии, а это был очень сильный коллектив, потратил на одну только читку порядка восьми репетиций, настолько сложно было написано. И на концерте оркестр играл где-то раза в четыре медленнее. И тогда Гавриил Попов сказал, что его музыку поймут через 70 лет. И, обратите внимание, что прошло 70 лет и действительно симфонии Попова стали играть, и Первую симфонию недавно исполняли в Москве.
Тамара Ляленкова: В нынешнем мире все-таки предпочитают камерные ансамбли, небольшие ?
Юрий Каспаров: Только в силу практических соображений. Все-таки с камерной музыкой легче - меньше расходов на исполнение и все гораздо легче с залами. Потому что симфонических залов у нас мало хороших. Хороший зал у нас только один – Консерватория. Но концерты проходят и в Доме музыки, и в зале Чайковского, которые акустически заметно хуже, но, тем не менее, оркестры там играют. Но во всех вариантах необходимо, чтобы эти залы, эти концерты окупались. С камерной музыкой как-то проще. Поэтому она и звучит чаще. Ее и исполнять проще, поскольку исполнителей требуется меньше. Оркестр- энтузиаст это нонсенс. А вот камерный ансамбль энтузиастов - да, это обычное дело, это было, есть и будет. Уже одного этого достаточно, чтобы сделать симфоническую музыку гораздо более трудноисполнимой. Я имею виду музыку современную. Поэтому чаще у нас звучат те произведения, которые всю жизнь и звучали. Есть джентльменский набор - симфонии Чайковского, Бетховена, сейчас стало очень модно играть симфонии Малера (какой-то период у нас их не играли), то есть та музыка, которая на слуху у людей. Это беспроигрышный вариант, и репетировать практически не надо, потому что Пятую симфонию Чайковского играют все музыканты, ее знают все дирижеры, ну, можно одну репетицию сделать, но не больше
Тамара Ляленкова: Юрий Каспаров - один из немногих современных композиторов, который пишет сочинения для симфонических оркестров. Недавняя его премьера – симфония «Нотр Дам».
Юрий Каспаров: Ошибочно полагать, что это какой-то звуковой аналог «Нотр Дам де Пари», парижского собора знаменитого. Нет. Я хотел просто музыкальными средствами создать какую-то музыкальную конструкцию, которая бы воспринималась как какая-то архитектура, чтобы возникли почти зримые архитектурные образы. Может быть, не конкретные, но что-то, указывающее на готику, потому что определенные готические принципы заложены в эту музыку. Гете говорил, что архитектура это застывшая музыка. Музыкальная конструкция действительно сродни архитектурной, хотя бы потому, что очень много музыки на самом деле строится по математическим или почти математическим законам. Если мы проанализируем хорошо знакомые нам произведения Баха, Моцарта или Бетховена, мы установим соответствие: этот мотив соответствует этому, этот - этому, то мы выясним, что там фантастическое количество закономерностей. И, собранные совокупно, они выстраиваются в определенные здания. Если мы потратим время на достаточно глубокий анализ, а он займет несколько месяцев, то мы увидим саму форму. Говорят, что Моцарт, и я в это верю, сначала видел свои произведения. То есть это не было что-то, разложенное по времени, а это была конструкция вне времени. Между музыкой и архитектурой очень много общего. В данном случае я хотел бы подчеркнуть эту архитектоничность в музыке. Считайте, что я работал как архитектор, только вместо камней, кирпичей, гранита и стеклопластика у меня были музыкальные конструкции из нот. Написанию музыки предшествовали сложнейшие расчеты, которые отняли довольно много времени. Но музыка звучит как очень простая, тональная, романтическая музыка. Действительно, есть ощущение того, что вырастает готическое здание.
