Ирина Лагунина: В начале 90-х годов российское общество захлестнула волна представителей черной и белой магии, нетрадиционной медицины и псевдонаучных учений. Сегодня это привело к тому, что в России число профессиональных ученых практически сравнялось с количеством людей, спекулирующих на лженауке. В чем причина столь быстрого распространения лженаучных воззрений и почему россияне оказались психологически готовы к общению с шарлатанами? Об этом с заместителем директора Института психологии РАН Андреем Юревичем и заведующим кафедрой криминальной психологии Московского городского психолого-педагогического университета Сергеем Ениколоповым беседуют Ольга Орлова и Александр Марков .
Ольга Орлова: Почему пошла такая волна лженаучного хаоса, которая захлестнула общество с начала 90-х?
Андрей Юревич: Это тоже явление характерное для переходных, турбулентных, как их называют политологи, времен, например, в довоенной Германии. Кстати говоря, в нашей стране в 20 годы прошлого века тоже было модно вызывать духов, общаться с духами умерших, спиритизм расцветал. И все это продолжалось до тех пор, пока товарищу Сталину все не надоело, и он не поставил на этих явлениях жирную точку, понятно, какого характера. Причин тут довольно много. Я бы выделил две, на мой взгляд, основные. Во-первых, это разрушение привычных оснований бытовой жизни, которые создают ощущение у большей части граждан, что в принципе все возможно. Мы живем в обществе, в стране, которая называется Советский Союз, при строе, который называется социализмом. Нам кажется, что вечно и незыблемо и то, и другое, и вдруг все рушится. Когда простой человек наблюдает крушение того, что кажется вечным и незыблемым, у него возникает ощущение, что раз это не вечно, значит в принципе возможно все. У нас появляются какие-то вещи, в возможность которых невозможно было поверить совсем недавно. Возникает ощущение, что возможно все. Это кризис рационализма, это кризис привычных оснований рационалистической веры. Такое настроение в обществе распространяется. Второе причина - это чувство - еще и можно все. Это предельное ослабление любого контроля в нашем обществе с начала 90 годов с приходом так называемой либерализации. Представим себе, что бы произошло с человеком, который в советские годы объявил бы себя колдуном или человеком, который попытался бы зарабатывать с помощью воскрешения умерших. Ясно, какая участь ему была бы уготовлена. А с начала 90 все это стало возможно, и масса людей поняла, что на этом можно зарабатывать хорошие деньги. Никакого сопротивления со стороны общества, со стороны правоохранительных органов, других структур все это не встречало.
Ольга Орлова: С начала 90 таких людей стали принимать в члены Академии естественных наук. Как мы знаем, Григорий Грабовой, который воскрешал умерших, в частности, в Беслане, он академик Академии естественных наук России.
Сергей Ениколопов: На самом деле там есть постоянные психологические составляющие, такая же, которая на Западе имеется. Наука настолько усложнилась, что для многих людей понимание ее стало как магическая, они стали вновь как дикари. Нажал на кнопку, и вдруг мобильный телефон заговорил. Вот это чудо. В школе они учились, как учились. Поэтому готовность к тому, что чудо может быть любым, она психологически была готовность. То, о чем говорил Андрей, такие большие тектонические вещи, которые произошли, но при этом еще, когда есть внутреннее сопротивление, вы говорили - а сейчас появится маги и колдуны, то большая часть людей сказали бы: да ладно, магов и колдунов не бывает. А когда есть готовность к тому, что чудо происходит, о нем никто не задумывается, ни о психологических, ни о физических, ни о каких других механизмах этого чуда, никто не спрашивает, а как восстанавливается покойник, расскажите механизм, а просто все готовы принять, что через некоторое время покойник воскреснет. За это сжигали, вообще говоря.
Ольга Орлова: Но люди не задают вопрос, как работает мобильный телефон, каждый пользуется.
Сергей Ениколопов: Вот именно потому, что они перестали задаваться вопросом, как же все это работает, как можно в такую маленькую штучку засунуть голос, фотографию и еще что-то и почему плоские компьютеры работают. И когда полное нежелание задавать вопрос, как и почему это работает, то понятно, что и отсутствие желания задавать вопросы, а как восстанавливаются покойники. Полное нежелание думать и задавать вопросы, которые просто любой любознательный человек задавал. Было огромное количество людей, которые просто хотели пытливо что-то делать. А сейчас это мышление, которое было у дикаря, мышление, которое расколдовывалось с 19 и 20 век, оно вновь убеждает. И антинаучность, готовность к антисайентизму была подготовлена и психологически осталось, чтобы выкрикнули, что мы готовы и появляется толпа шарлатанов.
Андрей Юревич: Сергей, антисайентизм, да. И кстати говоря, то, что с нашей наукой происходило в начале 90 годов – это одна из причин усиления позиций мистицизма. Когда наука сдает свои позиции, естественно, свято место пусто не бывает, и всякое мракобесие занимает ее место. Все-таки эти люди, это сообщество гадалок, магов, колдунов астрологов и иже с ними, по некоторым оценкам в России составляет порядка 300 тысяч человек, я не знаю, насколько надежны эти цифры. Для сравнения: профессиональных ученых меньше 400 тысяч.
Ольга Орлова: То есть ряды постепенно сравниваются.
Андрей Юревич: У нас астрологов, магов и иже с ними почти столько же, сколько профессиональных ученых. Причем ученых становится все меньше, а этих людей все больше, и при этом мы провозглашаем официально курс на построение экономики знаний. Не очень понятно.
Сергей Ениколопов: Эти 400 тысяч, о которых говорит Андрей, это все ученые. Астрологи, маги и прочее, они больше соревнуются с теми, кого называют психологи, психиатры и больше в этой сфере, социальной. Они уже превзошли.
Андрей Юревич: Насчет антисайентизма не вполне так. Дело в том, что одновременно эта публика активно мимикрирует под науку. Это сообщество, хотя трудно назвать сообществом, не очень организованные люди, но они создают различные организации, которые характерны для научного сообщества – академии оккультных наук, астрологии, белой, черной магии. Они предоставляют себе ученые степени, напоминающие внешне научные степени. Допустим, доктор астрологии. То есть они совершенно явно мимикрируют под социальную организацию научного сообщества - это во-первых. Во-вторых, они вовсю используют те понятия, которые родились в недрах науки. Скажем, вовсю используется понятие биополе. В науке это гипотеза, для них реально существующая вещь. То есть все, что в науке возникает в качестве гипотезы, они очень охотно привлекают в качестве объяснительных принципов. Я бы не сказал, что у них объяснения отсутствуют. Очень часто объясняют какие-то мистические вещи с помощью биополей, допустим, и других каких-то понятий, которые внешне носят научный характер и пришли, подчеркиваю, из науки. И наконец, в быту это очень материалистичные люди, они используют компьютеры, люди, которые себя телепатами, они ведь друг с другом общаются не посредством телепатии, а с помощью интернета. Люди, которые претендуют на то, что они владеют способностью телепортации, они ведь в пространстве перемещаются не с помощью телепортации, они перемещаются на дорогих автомобилях, летают на самолетах, то есть активно используют то, что принято называть достижениями научно-технического прогресса. Сказать, что эти люди совершенно далеки от науки и пропагандируют антисайентизм, нельзя. Наоборот, они паразитируют на науке и активно используют ее достижения.
Ольга Орлова: Более того, практически всегда, если они пишут литературу, то это будет научная литература и называется она будет не как научно-популярная, а научная. Они очень боятся дрейфа в сторону подальше от науки, то есть популяризаторами они себя никогда не называют, а наоборот.
Андрей Юревич: В этой связи надо уточнить слово паранаука. Потому что сейчас оно имеет очень широкое хождение, кого только ни называют параучеными, парапсихологами и так далее. Ведь исходно под паранаукой понималось изучение нестандартных, непонятных феноменов научными средствами. Скажем, что такое парапсихология в традиционном научном смысле слова? Это использование возможностей сенсорного восприятия, передача мыслей на расстоянии, которым занимались профессиональные психологи. Проведено было много опытов, использовалась подводная лодка, один человек принимал сигналы, которые ему передавал другой человек. Кстати, ни одно из этих исследований не дало результатов, подтверждающих возможность передачи мыслей на расстоянии. Но это изучалось именно учеными, изучалось чисто научным способом. Исходно смысл слов паранаука, парапсихология был таков – это научное изучение таких экзотических, нехарактерных, непривычных для науки феноменов. Сейчас паранаукой называется все, что угодно, какой-то астролог объявляет себя параученым, создает академию. В принципе исходный смысл этого слова предполагал вполне рациональную процедуру, дальше произошло изменение этого слова.
Ольга Орлова: Я вам сейчас задам практический вопрос: как человеку несведущему отличить парапсихолога от психолога, когда, скажем, возникает потребность консультации?
Александр Марков: Научного психолога от ненаучного психолога.
Андрей Юревич: Смотря, в каких условиях. Если ему по телевизору показываем некоего человека, который выдает себя за астропсихолога, доктора парапсихологических наук. Если человек не знает, что астропсихологии не существует, парапсихология совсем другое, то, наверное, никак не отличит, если по телевизору некую личность показывают в качестве представителя науки. Если этот человек сам хороший психолог, я имею в виду не профессиональный психолог, а что называется по жизни то просто по внешнему виду личности, он сразу заподозрит что-то не то. Пара судимостей за мошенничество на лице написано, подозрительно часто бывает с этими личностями.
Ольга Орлова: Вы простите, но замечательные ученые-психологи иногда…
Андрей Юревич: Иногда тоже выглядят странно, я понимаю. Если этот человек, скажем, соприкасается с парапсихологами непосредственно, скажем, хочет попасть на прием к психологу, а попадает к такой странной личности. Есть простой прием: попросить диплом, подтверждающий квалификацию этого человека. Это должен быть диплом не академии оккультных наук, а некоего нормального вуза. Это должен быть сертификат на ведение профессиональной деятельности. Но, к сожалению, сейчас у нас сертифицируется все, что угодно. И наши патентные организации выдают патенты на изобретение чуть ли не осинового кола, как средства борьбы с вампирами. Так что сейчас и документам нельзя верить, так что задача предельно усложняется.
