Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие историк Андрей Зубов.
Андрей Шарый: Поместный собор - важная институция православной жизни, попытки восстановления которой после двухвековой паузы были предприняты еще в начале ХХ века. Доктор исторических наук, генеральный директор исследовательского центра МГИМО "Церковь и международные отношения", профессор Андрей Зубов, с которым беседовал мой коллега Андрей Шарый, обращает внимание на то обстоятельство, что избравший нового патриарха Поместный Собор утратил роль православного парламентского сообщества.
Андрей Зубов: В начале века Собор - это было не просто событие, а это было многолетнее упование, можно сказать, всей православной части русского общества. О Соборе впервые заговорили еще даже до первой русской революции, в 1904 году. Император Николай Второй благословил вести подготовку к Собору и созвать собор как можно быстрее, но в итоге, как, к сожалению, и многое на Руси, "как можно быстрее" продолжалась в течение 12 лет и при самом императорском режиме он так и не был созван. Но зато материалы Предсоборного совещания готовились, публиковались во многих томах все годы от 1906-го до 1917-го. Ни один из архиереев русской церкви тогдашней, хотя был синодальный период, не возразил против самой идеи созыва Собора, а они ведь не собирались больше 200 лет, и против восстановления института патриаршества, все считали, что это совершенно необходимо. Собор собрался только при временном правительстве и готов был продолжаться года два. Его большевики в сентябре 1918 года, то есть через год, разогнали насильно. Еще многие вопросы, даже, я бы сказал, большая половина вопросов не была решена. Огромное количество вопросов, не только выборы патриарха, но и управление церкви, язык церкви, календарь, епархиальное устройство, система образования, принятие деклараций церковно-политических, скажем, осуждающих уже начавшиеся большевистские гонения. Все это проходило на Соборе, выборы на который были абсолютно церковно-демократические - от мирян, от духовенства и от монахов. Сначала выбирал каждый приход, каждый монастырь самого достойного. Этих самых достойных посылали на епархиальные съезды, мирян или духовенство, а епархиальные съезды из своей среды, скажем, из наиболее достойных мирян выбирали одного уже на Поместный Собор. Выборы мирян были трехступенчатыми, духовенства и монашествующих - двухступенчатыми.
Андрей Шарый: Как у историка, который понимает происхождение явлений и событий общественных, и как человека просто, насколько я понимаю, воцерковленного, у вас к нынешнему Поместному Собору какое отношение?
Андрей Зубов: Сам Поместный Собор не реализовал тех возможностей, которые были в нем заключены. Я имею в виду не избрание митрополита Кирилла патриархом. Мне кажется, что сейчас, через 20 лет после конца советской власти, у нас сформировалось христианское общество, его не было в 1990 году, когда проводился предшествующий Поместный Собор. Это христианское общество можно было бы и нужно было бы оформить. То есть так же точно необходимо было провести выборы духовенства, мирян и монашествующих по приходам, по монастырям, потом по епархиям, чтобы сформировалось вот это, если угодно, православное парламентское сообщество, которое бы реально вело жизнь церкви. Вместо этого в подавляющем большинстве епархий, почти повсюду епископ назначил представителей, иногда кому-то известных, иногда никому не известных, иногда печально известных людей в некоторых епархиях. Эти люди, в общем-то, вместо восстановления внутренней жизни церкви, провели гладкую бюрократическую, вполне соизмеримую с государственной процедуру. Разве что на самом Соборе выборы были действительно честными, но после такого избрания депутатов, конечно, возможности, если угодно, общественного резонанса Собора резко сжались.
Андрей Шарый: Вас беспокоит тенденция огосударствления церкви или ее нет в России, на ваш взгляд?
Андрей Зубов: Как таковой сейчас нет, потому что государство является сейчас более слабым, хотя и очень богатым пока еще, на остатки нефтедолларов, чем церковь. Церковь при всех ее слабостях, недостатках, при всей ее исторической после советской власти разрушенности, тем не менее, церковь - реальная общественная сила. И реально миллионы и миллионы людей являются активно верующими, поэтому церкви есть на что опереться, у церкви есть общественная база. А у государства, по сути говоря, общественной базы, помимо бюрократической, нет. Даже при временном правительстве, я уже не говорю про императорскую Россию, церковь оставалась ведомством православного исповедания в Совете министров. В старой России, как повелось с Петра (до этого было иначе), в общем-то, церковь была лишь институцией государства. А в нынешней России церковь, в общем-то, действительно сохраняет, по крайней мере, весь мой опыт церковно-общественной деятельности говорит о том, что церковь независима от государства. Да, государство, как в любой системе, пытается добиться действий церкви в свою пользу какими-то финансовыми преференциями, налоговыми льготами, давить на нее введением каких-то ограничений на собственность. Но это не полное подчинение, что было до 1917 года или что было при советской власти, когда церковь просто раздавили и держали под каблуком КГБ.
