В конце марта 2023 года в село Новый Бурец Кировской области с войны в Украине вернулся местный житель Иван Россомахин, осужденный четыре года назад за убийство односельчанки на 14 лет заключения и вышедший досрочно, записавшись воевать в ЧВК "Вагнер".

Россомахин незамедлительно начал терроризировать село, бродя по улицам пьяным с топором в руках, разбивая чужие машины и выкрикивая угрозы. Люди пожаловались полиции, которая обещала обеспечить им защиту до той поры, пока Россомахин снова не уедет по контракту с ЧВК "Вагнера".

Спустя несколько дней в соседнем городе Вятские Поляны была убита пенсионерка Юлия Буйских. По подозрению в ее убийстве был задержан Иван Россомахин.

Юлия Буйских в воспоминаниях ее внучки Анны Пекаревой – в фильме "Бабушки Вятских Полян" документального проекта "Признаки жизни".

Рассказ Анны Пекаревой

В начале 2000-х бабушка пускала к себе детей, которые учились в средних специальных учебных заведениях, но жили не в городе, а в деревнях, в округе, в частности, в Новом Бурце, потому что им иногда невозможно было уехать домой. Они оставались ночевать по домам за какую-то либо символическую плату, либо кто-то привозил какие-то продукты деревенские. У бабушки была потребность помогать людям. Она могла, забывая себя, бросаться на помощь, иногда даже не думая, что ей будет тяжело, ей будет сложно. Она звонила мне: "Аня, тебе чем-то помочь? Посидеть с ребенком? Чем я могу тебе помочь?" – "Бабушка, будь счастливой, пожалуйста, уже. Я справляюсь, все хорошо". Помогать – просто было ее естество. Я думаю, когда он к ней пришел, скорее всего, она его пустила, потому что вспомнила, что этот мальчик оставался когда-то, решила, может быть, пришел спасибо сказать, что ему предоставили ночлег, чай попить. Уверена, что она побежала ставить чайник. Никто не мог подумать, что ее жизнь так закончится.

Насколько я смогла найти про его прошлое преступление, он тоже забрался на частную территорию, на территорию частного дома в своей деревне. Тоже женщина, она попросила его уйти, а он ее убил. Это человек, который нападает на беззащитных женщин. У него есть какая-то нездоровая тяга к тому, чтобы напасть на кого-то слабого и убить. Поэтому я надеюсь, что он не будет на свободе. Я очень боюсь исхода, что он снова, даже если попадет в тюрьму, сможет заключить контракт с ЧВК "Вагнер", снова выйти на свободу и продолжить убивать людей. Я стараюсь не думать о том, что он мог делать, находясь на месте боевых действий, я просто себе вообще запретила об этом думать, потому что это очень страшно. Если он снова вернется, то все может повториться еще и еще раз.

С бабушкой мы провели, можно сказать, все детство, раннее детство, даже подростковый возраст. Мы жили в доме у бабушки, спали с бабушкой на одном диване, она рассказывала мне сказки перед сном, иногда очень страшные, традиции русской народной сказки без литературных прикрас. Это были такие всегда предостережения: будь осторожна, не плавай на льдинах. У нас была рядом речка, и были жуткие сказки про водяных. Бабушка боялась воды, мне кажется, она никогда не купалась, не помню, чтобы она плавала. Сказки про водяных и кикимор, которые заставляют заблудиться в лесу, а потом затаскивают в какую-нибудь пучину.

Потом родители купили квартиру, и мы переехали. Даже когда уже жили не в одном доме, я приходила, мы разговаривали. Прибегала к бабушке на работу после школы. Она работала бухгалтером-кладовщиком на достаточно большом строительном складе, а до этого это была база, которая снабжала больницы и школы всем необходимым, поэтому бабушку фактически знал весь город. У нее в доме не было центральной канализации, туалет на улице. Единственное, что там было из центрального, – это было газоснабжение, газ дома давно был, но дом отапливается печкой.

Очень хочется уехать сейчас, когда встречаешь Z-патриотов. Ты понимаешь, что у тебя настолько разное мировоззрение с этим человеком, что как будто тебе здесь и делать нечего, чужой среди своих. Не то что твою точку зрения по какому-то одному вопросу, а вообще твое мировоззрение те, кто живет рядом с тобой, не воспринимают. В эти моменты хочется уехать. Потом, например, очень хочется уехать, когда слышишь о каких-то или читаешь в новостях, что, например, ряд препаратов для онкологических больных теперь в Россию не поставляется. Сразу мысли: а что еще у нас не будет? Бывает страшно в те моменты, когда ты понимаешь свою уязвимость во всем этом, что можно сесть в тюрьму за неосторожно сказанное слово, хотя, по твоему мнению, ты ничего неправильного не говоришь. Бывает страшно, когда ты понимаешь, что к твоему близкому домой могут прийти и убить в собственном доме, при этом еще надеяться остаться безнаказанным. Бывает страшно от осознания того, что преступники выходят на свободу. Посеешь ветер – пожнешь бурю. Какой будет эта буря, никто не может предугадать. Мне стало страшно в тот момент, когда я о услышала о вербовках заключенных. Испугалась сильнее всего за свою дочь. Это был первый страх, что заключенные, оказавшиеся на свободе, будут продолжать совершать преступления. Если это будет какой-то глухой сибирский городок, куда иногда не так просто добраться, куда перекладной поезд ходит раз в три дня, что успеет сделать неадекватный человек с топором за три дня?

Я спрашивала: "Бабушка, тебе не страшно жить?" – "Нет, это же мой дом, я всю жизнь тут живу, чего мне тут бояться?" Деревенский туалет с дыркой в полу. Ей там было как-то комфортно, тихо. К ней можно было прийти всегда без предупреждения, она никогда не закрывала двери дома, у нее была накладочка, чтобы дверь не хлопала, если ее чуть-чуть нажать, дверь открывалась. Каждый желающий мог беспрепятственно зайти домой, всегда напоит чаем, расспросит, как дела. А мне всегда там было страшно, я бегом передвигалась. Там был на углу фонарь и следующий фонарь около дома, и это расстояние между фонарями с ребенком вместе пробегали бегом. Мне всегда было жутко, потому что там дорога и дальше обрыв, и меня всегда эти кусты пугали, всю жизнь. При этом там очень красивая природа, пейзажи, очень близко речка, буквально два шага пройти, спуститься, и там Вятка и большая-большая береза раскидистая.