Одного из самых известных российских театров больше нет. "Гоголь-центр закрыт. Всё", – написал в телеграме художественный руководитель театра Кирилл Серебренников. По его словам, причиной стала в том числе постановка под названием "Я не участвую в войне".
Театральные критики, зрители и друзья "Гоголь-центра" прощаются с театром в соцсетях и проклинают тех, кто распорядился его закрыть.
"ГОГОЛЬ-ЦЕНТР" остался в истории
Больше нет лучшего театра Москвы
Больше нет лучшего театра Москвы. Сегодня, в этот тяжелый день, нанесен еще один удар по культуре. По той оппозиционной культуре, без которой одичание страны будет идти скоростными темпами. Народный артист России Сергей Никоненко выступил с призывом закрыть"Гоголь-центр": "До меня дошёл слух, что выходят на сцену голые бабы, голые мужики, болтают глупости в зрительный зал. Ну что это такое? Я бы не хотел прийти на такой спектакль со взрослой дочерью".
Запрос народных маразматиков удовлетворен. Дочки, внучки и правнучки никоненок вне опасности.
Закрыли Гоголь-центр.
Лучший московский театр. Самый свободный. Самый честный. Там я себя чувствовал как дома. Остаться без дома – это жуткое ощущение в последние месяцы стало привычным, почти банальным.
С другой стороны, логично. Что ж им ещё закрывать.
Закрыли Гоголь Центр
Это вроде бы доказывает что ничто талантливое, яркое и, главное, живое в сегодняшней России существовать не может.
С другой стороны, это же доказывает, что это талантливое, яркое и, главное, живое в сегодняшней России есть.
Ничто талантливое, яркое и, главное, живое в сегодняшней России существовать не может
Совершенно поразительно (и важно), что последний спектакль Гоголь-центра называется "Я НЕ УЧАСТВУЮ В ВОЙНЕ". Это постановка Алексея Аграновича по стихам Юрия Левитанского. Я счастлива, что имею к этому спектаклю отношение.
Для меня Гоголь Центр -– осуществление глуповатого сочетания слов "прекрасная Россия будущего". В применении к ГЦ оно теряло свою глуповатость и становилось просто констатацией – вот такая она и есть эта будущая прекрасная Россия: молодая, резкая, талантливая, смелая, любящая свою культуру, но не трепещущая перед ней, открытая миру.
Гоголь-центр был местом, где такую Россию давали нам ощутить.
Мне удалось побывать на одном из последних спектаклей Гоголь-Центра "Кому на Руси жить хорошо". Это гениальный спектакль. Я никогда до этого не плакал под песню "Пуля виноватого найдёт" Егора Летова. Сейчас, во время войны, итак отчаянный финал прям физически тебя разрывает. Это про сегодня, это про то, как мы до этого дошли и почему так вышло. Это спектакль про нас про всех. Кирилл Серебренников – настоящий герой России, как сказал бы Roman Super
И Гогольцентр закрыли. И Россию.
Всё живое должно умереть.
Всё живое должно умереть
Сегодня Гоголь-центру назначили нового художественного руководителя. Не продлили контракт Лёше Аграновичу. Вслед за ним – Лёше Кабешеву. Кирилл сегодня Гоголь-центр закрыл. [...] А я хочу поблагодарить вас, моих друзей, и всех ребят Гоголь-центра. Вы подарили мне столько радости, печали, счастья и надежд за эти годы, моё сердце замирало и колотилось в ваших залах; вы сделали невероятно крутой театр, вы шли вопреки и невзирая на; вы останетесь в истории театра навсегда. Имена тех тварей, которые вставляли вам палки в колёса, никто не вспомнит.
Каждому из вас – высокого полёта.
"Это была славная охота!"
Последний спектакль прошел при полном аншлаге.
Каток репрессий раздавил не только "Гоголь-центр": новые руководители придут также в "Современник" и "Школу современной пьесы".
Эпоха на дворе совсем новая, новешенькая, сияющая.
Для кого-то, наверное, большая радость: "Гоголь-центр" в своем прежнем виде больше не существует. Наследовавший Кириллу Серебренникову Алексей Агронович с 4 июля больше не худрук, с ним контракт не продлен, на это место назначен пятидесятилетний Антон Яковлев, сын Юрия Яковлева, выпускник Школы-студии МХТ.
Театр – это вам не игрушки, серьезное идеологическое оружие
Москва его знает по спектаклям в Малом и Сатире, он вошел в театральную ее жизнь "талантливо и незаметно", – считает бессменный председатель комиссии по культуре Мосгордумы Евгений Герасимов, – это" классический режиссер, который, во-первых, очень точно работает с классическими произведениями". Ну а Гоголь-центр как раз нуждается в таком классическом режиссере, потому что, как считает старый театральный зубр, преданный патриот советской еще выделки, директор Ленкома Марк Варшавер: раз театр называется именем Гоголя, то "от этого надо плясать, акцентировать внимание на произведениях Николая Васильевича Гоголя, необязательно все они должны быть, но все-таки оправдывать название театра надо". Варшавер знает Яковлева, который сейчас ставит в Ленкоме спектакль "Последний вагон". "Мы с ним очень много разговаривали о том, как он будет ставить, о чем он хочет говорить со зрителем, как он будет рассказывать артистам о сверхзадачах. И 18 июля мы сделаем прогон спектакля. И начнем свой сезон с этой премьеры. Очень замечательное, по-моему, назначение. Я верю, что он сможет быть руководителем этого непростого театра, в который надо вложить много сил сегодня, чтобы что-то сделать такое, чтобы в корне изменить то, что там происходило... "
Ну действительно, пора с безобразием завязывать. Театр – это вам не игрушки, серьезное идеологическое оружие, его нельзя поручать абы кому. Антон Яковлев – проверенный кадр, он у Никиты Михалкова ставил "Игороков" Гоголя.
Это Кирилл Серебренников считает происходящее ужасным: "Они закрывают живой театр. С постоянными аншлагами. Со своей прекрасной публикой. С уникальным репертуаром. Театр с мировым именем. Театр для людей. Они могут это делать по праву учредителя. Но с точки зрения искусства это не просто вредительство – это убийство". А вот у властей Москвы другое мнение. И оно , безусловно, будет москвичами поддержано. Кадры, как говорил один очень опытный и эффективный менаджер, решают все.
Бросайте чепчики, товарищи, хоть с культурой у нас теперь все будет лучше и веселее
В связи с этим из "Современника" удаляют Виктора Рыжакова, режиссера, в общем, совсем не скандального, довольно тихого, но явно не "своего", на кого его заменить, пока не решили, поэтому в театре пока делают коллективное руководство, вещь не популярная, но бывают обстоятельства. Рыжаков до "Современника" возглавлял Центр Мейерхольда, но это дитя перестройки прикрыли еще весной, уволив преемника Рыжакова Дмитрия Волкострелова и всю команду, и соединив коллектив (исключительно в рамках оптимизации) с театром Школа драматического искусства.
В театр с похожим названием – Школа современной пьесы , тоже пришли перемены. Вместо Иосифа Райхельгауза туда назначен кинорежиссер Дмитрий Астрахан, тоже надежный кадр, постановщик неизменно простых, но позитивных спектаклей.
Ну и наконец – слияние "Балета Москвы" с "Новой оперой". Мне кажется, тут и особых комментариев не нужно, у театра даже нет своей сцены, да, его директор Елена Тупысева сделала многое для того, чтобы коллектив стал реально змаетным, но это ничего, не важно, просто оперативно так проще – соединить несколько трупп в одну, это экономно.
В общем, бросайте чепчики, товарищи, хоть с культурой у нас теперь все будет лучше и веселее.
Слухи о смерти трёх театров оказались правдой.
Гоголь-центр все. Уволены худрук Агранович и директор Кабешев. Взад вернули театр Гоголя. Главным назначили режиссера Антона Яковлева, сына Юрия Яковлева, когда-то подавал надежды, звёзд с неба не хватал, послушный, лояльный.
Школа Современной Пьесы . Уволен Иосиф Райхельгауз . Не просто худрук – а Основатель театра. Иосиф всю жизнь пытался лавировать между струй, пытался и лицо сохранить, и властей не раздражать. У него Кибовский был лучшим другом и почетным "артистом". У него замом всю жизнь работала Кретова Катерина, известная патриотка и лоялистка, гроза либералов и могильщик современного искусства. Райхельгауз даже запутинского Гордона терпел много лет. Но Райхельгауз одессит и заукраинец. И никогда не скрывал этого. Я даже рада, что они его уволили. Я рада, что они его не превратили в дерьмо, не заставили его целовать кремлевские вонючие галоши.
Новым худруком театра назначен Дмитрий Астрахан. Про которого вообще нечего сказать кроме того, что Райхельгауз когда-то пригласил его поставить у себя спектакль.
Вы следующие будете, наивные, ничто вас не спасёт
Современник. Уволен Виктор Рыжаков, которого назначили после смерти Волчек. Рыжакову было невероятно трудно. Сначала всякие гармаши воду мутили. Потом проект "Диалоги о войне" посчитали глумлением и очернением великой победы. Потом спектакль "Последний хлеб" стал мишенью для всяких путинских штурмовиков. Рыжаков чужой был с самого начала. Вся его команда , которую он собирал в Центре Мейерхольда ( на своём прежнем месте работы), уволилась из ЦИМа очень скоро после начала войны. Он всегда знал, что он чужак. Человек, поставивший спектакль "Прокляты и убиты", не мог присягнуть войне. Современнику пока никого не назначили, но не удивлюсь, если воткнут туда Гармаша, этот ржавый гвоздь, этого страшилу мудрого без мозгов и совести.
Я пишу все это без черновиков, просто набираю слова, которые прямо сейчас приходят .
Хочу сказать, что безмерно уважаю всех, кого сегодня московские власти ( читай Кремлевские) вытолкнули взашей.
Презираю тех, кто принял приглашение стать мародером. Не будет вам ни счастья, ни удачи.
И, конечно, в который раз удивляюсь молчанию сообщества. Вы же следующие будете, наивные, ничто вас не спасёт. Среди вас почти нет "своих" для власти, думаете , власть не догадывается, что вы прикидываетесь? Им же не имитация преданности нужна, а Преданность. Вспомним Оруэлла , опять же .
"Сколько я показываю пальцев, Уинстон?
– Четыре.
– А если партия говорит, что их не четыре, а пять,– тогда сколько?.." (с)
PS. И не забудьте повизжать об отмене русской культуры. Погромче, чтобы заглушить имена убийц.
Как быстро пополняется "Философский пароход Владимира Путина"
Как быстро пополняется "Философский пароход Владимира Путина". Гоголь-центр закрыт, сменили руководителей "Современника" и "Школы современной пьесы". Чувствуется, что это только начало или процесс набирает силу? Кто-то уйдет во внутреннюю эмиграцию, кто-то покинет страну, как это уже сделали такие творцы как: Дмитрий Крымов, Кирилл Серебренников, Римас Туминас и Чулпан Хаматова, всех уже не перечислишь. Про политиков, журналистов, музыкантов и гражданских активистов, покинувших Россию – я просто молчу.
Длинный список актеров, режиссеров и драматургов, которые больше не могут работать в России, публикует главный редактор журнала "Театр" Марина Давыдова:
Пока в Украине идет война, в России совершается "культурная революция".
Предлагаю подвести некоторые (промежуточные) ее итоги.
В российском театре больше не работают:
– Кирилл Серебренников
– Дмитрий Крымов
– Римас Туминас
– Миндаугас Карбаускис
– Тимофей Кулябин
– Максим Диденко
– Филипп Григорян
– Семен Александровский
– Илья Мощицкий
– Ксения Перетрухина
– Вера Мартынов
– Михаил Дурненков
– Ася Волошина
– Саша Денисова
– Чулпан Хаматова
– Юлия Ауг
– Анна Абалихина
– Александр Вартанов
– талантливого и мужественного Сергея Левицкого не только уволили, на него завели "дело"
– ЦИМа, каким мы его знали и любили, больше нет
– выход журнала ТЕАТР "приостановлен"
– Дениса Азарова выдворили из худруков Театра Виктюка, едва успев туда назначить
– Виктора Рыжакова "ушли" из "Современника"
– у Иосифа Райхельгауза отняли им же самим созданную "Школу современной пьесы"
– а сегодня в Москве уничтожен один из лучших театров Европы с уникальной труппой и грандиозным репертуаром – "ГОГОЛЬ-ЦЕНТР"!
Зачистка, как несложно догадаться, будет тотальной, но впечатляет скорость, с которой она происходит.
Даже товарищу Сталину, чтобы разгромить русский авангард, понадобились годы
Даже товарищу Сталину, чтобы разгромить русский авангард, понадобились годы, а нынешние хунвейбины с помощью своих анонимных телеграм-дацзыбао управились фактически за несколько месяцев.
Они наверняка не только получат за это тринадцатую зарплату, но и будут гореть в аду.
Хорошо бы поскорее и поярче.
Это важнейший итог путинской войны, и в некотором смысле ее цель.
Не горевать призывает зрителей драматург Валерий Печейкин:
Сегодня многие просят дать комментарий по поводу закрытия Гоголь-центра. Разрешите я дам один комментарий для всех. Я также делал свои вступления к спектаклям – для всех.
Гораздо страшней уходить тогда, когда ты вызываешь зевоту
Нам очень повезло: мы уходим чуть раньше, чем этого захотелось зрителям. Гораздо страшней уходить тогда, когда ты вызываешь зевоту. Еще страшней – когда в зале даже не зевают, когда зал полупуст, его половина под покрывалом. Так, говорят, было в старом театре Гоголя, на место которого пришел Гоголь-центр. Покрывало сняли, открыли места и двери. В театр можно было зайти в полдень. Так он превратился из театра – в центр.
Но бывает время центростремительное, а бывает – центробежное.
И вообще бывает смерть. Помните об этом, пожалуйста. Не лейте слёзы, ведь никто не умер.
У Гоголь-центра было время, когда его худрук – Кирилл Серебренников – сидел под домашним арестом, а его директор – Алексей Малобродский – в СИЗО. Был день, когда Серебренникова не пустили попрощаться с умирающей матерью. Был день, когда у Малобродского случился сердечный приступ прямо в суде. И он чуть не умер.
Но все, повторю, живы. Мы живы и, судя по всему, любимы. Конечно, есть те, кто нас ненавидят. Но их тоже нужно любить. Иначе чем мы занимались всё это время, если не научились любить? Вы сами видите, к чему приводит ненависть.
Страшно, когда тебя хоронят живым. Очень страшно
Чем мы будем заниматься дальше? Об этом нужно спрашивать у каждого лично. Чем буду заниматься я? Не знаю. Я не могу до себя дозвониться. Больше всего мне бы хотелось научиться молчать, как молчал все это время, стоявший во дворе театра, бюст Гоголя.
Гоголь был первым, кого я увидел, когда вошел в театр, девять с половиной лет назад. В фойе была большая яма, вскрыт пол и глубоко внутри темнели коммуникации, кишки театра. Я вздрогнул. Гоголь будто выбрался из этой ямы и стоял, глядя в обрыв. Сегодня я понимаю силу этого образа.
Страшно, когда тебя хоронят живым. Очень страшно.
Но Гоголь был тогда один. Его голос никто не услышал. Мы никогда не были одни – у нас были зрители. Десять – почти – лет. Вы слышали нас, любили, дарили цветы. Мне вообще в последний раз подарили хлеб. Спасибо за всё.
Я хочу поблагодарить Кирилла Семеновича, Николая Васильевича и всех своих коллег.
Вы – живые души. Я вас люблю.
Многие комментаторы отмечают, что из России вытесняют культурных деятелей, одновременно жалуясь на "отмену русской культуры".
Закрытие Гоголь-центра – очередной факт отмены русской культуры на западе.
Многим кажется странным горевать о закрытом театре во времена, когда театр могут просто разбомбить. Тем не менее, мы все понимаем, что атака на Гоголь-центр исходит из того же источника и поддержана теми же людьми, что атака на Мариуполь, при этом Гоголь-центр был атакован раньше. Театральное дело очевидно было репетицией последующих закрытий, изгнаний, бомбардировок и атак.
Наблюдая за тем, как российские спикеры в поисках обвинений против врагов и целей для борьбы дрожащими пальцами перебирают нацистов, НАТО, англосаксов и трансгендеров, можно заметить, что им полюбилось слово канселинг и кансел-калче (фром май харт). Они теперь от имени культуры, где все можно, борются за свободу против "культуры отмены/отмены культуры".
Неудивительно, что мы живем в стране, где невозможен Гоголь-центр
Эта борьба началась сразу же, в последних числах февраля с закрытия персональной выставки Гриши Брускина в Третьяковке, когда в мире не успели отменить ни одной русской выставки, и достигла условной кульминации в день закрытия Гоголь-центра и еще трех театров. Условной – потому что это конечно не предел. Нас ждет изъятие русских и иностранных книг из книжных магазинов, изменение учебных программ, запреты концертов, фильмы на полке, худсоветы и самиздат. Карнавальное уничтожение книг Сорокина "Нашими" в скверике у Большого театра в 2004 году оказалось таким же предвкушением будущего, как сами эти книги. В этом смысле неудивительно, что мы живем в стране, где невозможен Гоголь-центр, мы живем в стране, где Гребенщиков и ДДТ снова – квартирные музыканты, и куда снова не может приехать Пол Маккартни. И если бы распространение музыки зависело, как раньше, от продажи пластинок, их бы тоже давно не продавали. Название песни Маккартни Back in the USSR тоже оказалась пророческим. Собственно советскость, совковость жизни определяется не цветом флага, а вот этим самым – возможны ли в ней Битлз и Гоголь-центр. Ответ отрицательный. Это, конечно, место, где я бывал больше других в Москве последнего десятилетия, и еще одно доказательство того, что этой Москвы (и страны) больше нет. Ностальгирующие по реальному (а чаще вымышленному) СССР привыкли жаловаться, как неведомые враги украли у них страну, и не заметили как сами украли страну у десятков миллионов вполне конкретных людей. Возможно у большинства – ведь столько было сказано, что без войны было хорошо не каким-то отщепенцам, а прямо-таки большинству. А теперь оказывается без войны ему было плохо. Хотя некоторые заметили, и радуются, что мстят неведомому врагу отнимая любимые вещи у своих сограждан.
Погром достижений русской культуры проходит под причитания об ужасной-ужасной культуре отмены
Погром достижений русской культуры проходит под причитания об ужасной-ужасной культуре отмены всего свободного и русского и бодрых разговорах об импортозамещении. Непреодолимое противоречие очевидно.
"Мы театры не закрываем. Мы их только обезглавливаем и пришиваем другие головы" – заявили в департаменте культуры г. Москва.
Когда вспоминаю такие события, думаю: а если б вдруг встал тогда невзрачный вполне человек и сказал нам…
Хотя чуть позже о нем.
Лет десять назад позвали меня на дискуссию. Темой было что-то вроде "театр и политика".
Явился. Народу полно, почти сплошь молодежь, всем интересно.
Главные участники – Серебренников и Богомолов. Ведущая – Марина Давыдова, театровед.
Дискуссии особой не вышло, как помнится. Просто разговор, то да сё.
Серебренников и Богомолов много шутили, и было ясно: они не только самые модные режиссеры страны, они еще и друзья.
Острили по поводу ярко-красных очков Серебренникова.
Вот тут бы и встал в зале тот самый невзрачный, сказал бы тактично: "Извините, хотите я вам немного о будущем? Это как раз про театр и политику. Вы, Кирилл, будете арестованы, на вас заведут огромное дело…"
Марина Давыдова возмутилась бы: "Не мешайте, пожалуйста!"
Ей невзрачный в ответ: "А вы так просто уедете в эмиграцию, причем довольно поспешно…"
Всем сразу ясно: безумец какой-то, надо б вывести его потихоньку. Однако Богомолов хохочет: "И что вы скажете про меня? Меня расстреляют?"
"Ну что вы, Константин Юрьевич! – отвечает невзрачный. – Как раз у вас сложится все невероятно удачно. Во-первых, вы женитесь на Собчак…"
В зале уже смех, шум и крики. А невзрачный спокойно вполне говорит: "Но даже это не самое интересное, Константин Юрьевич. Мы ведь тут о политике. Мне продолжать?"
Россия долго мордовала, рвала на части, чавкала, разжевывала Гоголь-центр – кровь текла по подбородку, капала на сиськи – и вот проглотила. Сожрала. Лежит на лавке в кокошнике пузом к верху, сиськи свисли по бокам, переваривает, порыгивает, икает.
Россия, ты когда уже напьешься крови своих детей?
Конечно, мне, как тому еще театралу, меньше всего есть дело до театра, но тут не про театр.
Тут хочется, положа руку на сердце и смотрясь в общее для всех небо, от всей души своей измочаленной спросить: "Россия, *****, ты когда уже напьешься крови своих детей? Да и чужих тоже. Когда ж ты, тварь ненасытная, наконец, подавишься ею, поперхнешься, захлебнешься в ней? А, Россия?"
И немного про Гоголь-центр.
Когда Серебренникова назначили худруком, я приехал в театр, и мы стояли болтали в фойе – у худрука еще не было кабинета.
Серебренников провел меня по театру. Зал уже был готов, но коридоры и всякие там подсобки, оставшиеся от Театра Гоголя, выглядели, как, скажем, любая русская ментовка сейчас – вздутый линолеум, облупленные щербатые стены, черное сало на подлокотниках кресел и эта русская хтонная вонь, такой родной купаж из подвальной сырости, прорванной канализации, каптерских жаренных сосисок, кошачьих ссак, сдохшей крысы и въевшегося в мебель людского пота.
И я говорю такой Серебренникову: "Ну что, чувак, поздравляю! Теперь у тебя будет дом, из которого – придет час – понесут тебя вперед ногами". Такая у русского репертуарного театра традиция: Станиславского, Ефремова, Табакова несли из МХАТа, Волчек из Современника, Захарова из Ленкома.
Прошло десять лет.
Серебренникова вынесли из театра вперед ногами еще живым.
А сегодня прикончили и сам театр.
Серебренникова вынесли из театра вперед ногами еще живым
Россия-каннибалка ведет себя как обычная кровопийца – нажравшись, на некоторое время притихает, и тогда на ее территории начинает наивно копошиться жизнь, создавая саму себя и свято веря, что теперь вот точно всё будет хорошо. На нашей памяти так было два раза – в 60-х и 90-х. Проходит лет десять и оазис превращается даже не в мираж. В мрак.
Так было, так есть и так всегда будет.
Проклятая территория.
Проклятая судьба всех на ней живущих.
Испокон и во веки веков.
Есть и те, кто безжалостен к театру.
Первое: всё случившееся – это политические репрессии, что есть зло и с чем приличные люди должны бороться (иначе всех уничтожат поодиночке). НО второе – и я имею право подобное сказать, потому что а) сам нахожусь под гораздо большими репрессиями, б) кто-то должен сказать правду.
Ваш Гоголь-центр был создан ЭТИМ ЖЕ режимом
Ваш Гоголь-центр был создан ЭТИМ ЖЕ режимом: просто физически, юридически, денежно. Серебренников – просто дружок Суркова (а все об этом намеренно лицемерно забывают!). Тусовка вопит "лучший театр закрыли". Окститесь! Ну, совсем-то уже ахинею не несите: какой там "лучший театр" – это же просто профнепригодная левацкая забегаловка! Это не было Театром – это было тусовочным местом для хипстеров и леваков. Мне оно неприятно, НО моя позиция: не просить его закрыть – а только высказывать свое мнение, оппонировать – и люди сами пусть думают и выбирают. Повторяю, окститесь! Вы вообще забыли, что такое актерская сценическая речь, движение, серьезная режиссура? Вы вообще помните такие имена, как Андровская, Стржельчик, Грибов, Черкасов, Царев, Смоктуновский, Бабанова, Тарасова, Жаров, Дмитриев?! Записи спектаклей 1940-1970-х можно пересматривать сотни раз – там каждое слово, интонация, жест, мимика выверены и сделаны, а тут же все просто убогий балаган "на коленке" за бюджетные средства. Был великий театр Любимова, Ромы Виктюка – но это были гении и они обладали профессией! Каждая фраза Любимова – это скульптура!
Маргинальные совки со своим убогим тоталитаризмом наехали на местечковую левацкую тусовку
Меня один раз пригласил посмотреть свою "постановку" Кирилл – я еле отсидел первый акт: просто ни одного слова НЕ РАЗОБРАТЬ – хотя все псевдоактеры крякали в микрофоны (а в театре бы лучше без микрофона…)! Они же профнепригодны! Их не слышно и непонятно! Может, там есть неплохие ребята, но "неплохой" – это не профессия. И, естественно, ложь и обман в отношении купивших билеты: на билете "Шекспир" – а на сцене его нет. Я не про "авторское прочтение" – это, естественно, но тут просто вообще отношения к Шекспиру не имеет. Ну, Мат, напишите СВОЁ – не надо портить чужое! Я же вот хочу что-то новое, НО талантливое, прочитать – посмотреть, но вы же не можете, пустышки! И "чума на оба ваши дома", потому что у левацкий тусовки своя цензура и свой фашизм – но вот сейчас маргинальные совки со своим убогим тоталитаризмом наехали на местечковую левацкую тусовку. При этом повторяю: я считаю, что тусовочное место имеет право быть, если туда покупают билеты. Я за капитализм, но именно за капитализм, а не за госкапитализм, переходящий в фашизм. Нужна конкуренция, потому что режим давно из-за политической позиции запретил ставить мне (а я ставил и на сцене Большого театра, и на сцене центра им. Мейерхольда, и в антрепризе и т.д.): и ростовский лысый гопник Серебренников руками и ногами поддерживал этот позорный режим! И этот тип в колготках и с нулем культуры, эстетики, еще и гадил – мне коренному москвичу, тому, кто знает и создает эстетику.
Театр им Гоголя перед его изничтожением был уже пустым местом, убыточным заведением. Его не надо было переформатировать в забегаловку Серебренникова – просто закрыть и не тратить бюджетные средства (я тогда так и писал), но у нас просто как болезнь! До песка, до пыли поддерживают неживые явления и "коллективы", Театр живет только когда в нем есть выдающийся режиссер или, что крайне редко, ну, великая актриса или актер (уровня Сары Бернар или Дорониной – пока как-то ходит, надо содержать как антропологическое чудо).
Райхельгауз. Гадко, что его выкинули из его же театра – это именно политический ход. Но делать из него опять "великого" смехотворно. Как режиссер он практически никакой, по физии приятности, простите, ноль, за последние лет 30 ни одной интересной премьеры, а бюджет жрал. А уж как он б**довал с чинушами! Как б**довал! И закрывал глаза на все подонства режима! Но в итоге всё мимо – выкинули его, как только хозяева приказали. Аморальная басня с прежней моралью.
Не надо вливать бюджеты в трупы, даже великие
Рыжаков – ну, кажется, приличный человек. Тоже ничего выдающегося, но что-то пытался по-человечески делать. А тут все человеческое, все живое уничтожают. И выкинули. Поставят какого-нибудь хриплого и послушного сапогу хозяина дермаша. Что касается театра – повторяю, не надо вливать бюджеты в трупы, даже великие. Современник – это временное великое явление, чудо своего времени, я часто и радостью пересматриваю старые записи, но вот это все в прошлом. Оставьте бенефисы, рассказы о прошлом Нееловой и Ахеджаковой – а остальное в музей. Театр – это РЕЖИССЕР. Помер – значит наслаждаемся великой памятью, записями, мифами. И ждите нового гения: только не мешайте гениям жить, иначе останетесь с одним закомплексованным дерьмом, военной разрухой и нищетой в стране.
И про "коллег" из прочих театров, которые как подонки отмалчиваются, хотя в тусовке (я всегда был ВНЕ всех тусовок). И как же они еще недавно лизали немытого Серебренникова, как чмокали сального Райхельгауза! А сейчас все молчат в тряпочку, как самые отстойные скоты! Никто никого не защищает! И ведь до всех дойдет очередь репрессий! Все б**ди свое получат.
Не стоит думать, что "театральные чистки" на этом закончатся – контракты могут не продлить и другим руководителям театров, у которых подходит срок окончания полномочий, предполагает телеграм-канал "Театральный смотритель".
Говорят еще, что Марина Ревякина, директор Театра наций, не получит продления контракта.
Она-то не была с Мироновым в Мариуполе.
Есть и сдержанные оптимисты.
Любимов, изгнанный навсегда, вернулся, когда жизнь переменилась. И Серебренников вернется, когда жизнь переменится. Неважно, где он при этом будет жить; важно, что и здесь он тоже будет ставить. А те, кто метнулся им на замену, исчезнут. Точно так же, и Рыжаков, и Агранович, и Марина Давыдова, и Антон Долин останутся единицами, как осталась единицей Инна Соловьева, а их уничижители – нулями. В том же кругу театрального ада, где пребывает какой-нибудь трижды орденоносец трудового красного знамени Абалкин. Ну, каждый сам делает свой выбор.
Но многие комментаторы настроены максимально мрачно.
А мне даже нравится эта исповедническая откровенность режима, сумевшего создать нынче из Театрального разгрома в Москве феерический аккомпанемент принятию сегодня Думой в третьем чтении обобщающего закона об иноагентах.
Полёт думских валькирий над Театром. Живая жизнь, бл…
Про разгон "Гоголь-центра" и все остальное. Еще пару лет назад это было бы знаковым событием огромного масштаба (как на прошлых витках – закрытие "Нового мира" или разгон НТВ) – после 24.02.22 это лишь очередное подтверждение уже состоявшейся катастрофы.
Таково устройство раковой опухоли: она питается живыми клетками. Ничего личного – ну или почти ничего. Какое-то время организм может мучительно существовать на фоне этого процесса, но если смертельную дрянь вовремя не уничтожили и довели до неоперабельного состояния, – однажды она окажется несовместима с жизнью. С любой живой жизнью.
Дрянь сожрет всë.
Мы упустили момент, когда Путина можно было вывести химией
Мы упустили момент, когда Путина можно было вывести химией. После новой самоубийственной агрессии в Украине российское государство находится в терминальной стадии. Сколько продлится эта агония? Не знаю. Знаю только, что "тем больней, чем дольше", по слову Окуджавы. И знаю, что ничего живого вокруг себя они не оставят. Это противоречит их природе.
Раковая опухоль по-своему идиотка, конечно. Ведь когда она дожрет все живое, то неизбежно сдохнет и сама, исчезнув вместе с исхудавшими остатками пораженного ею организма: в ней самой нет и не может быть ни сердца, ни мозга – ничего, что стоило бы жизни.
Но опухоль не способна думать историческими категориями: она просто жрет все, до чего дотягивается.
До российского народа она дотянулась давно и вполне, поразив и мозг, и сердце – и народ в массовом нервическом порядке празднует напоследок свою опухоль, радуется собственной желтизне и строится буквой Z. Боржоми пить поздно. Доктор сказал в морг, значит в морг...
Россия в ее сегодняшнем политическом виде, по всей видимости, обречена
Россия в ее сегодняшнем политическом виде, по всей видимости, обречена, – но останутся дети, и в большом количестве. Миллионы людей с диагнозом "преступный инфантилизм" обнаружат себя однажды выстроенными бессмысленной буквой Z на проклятой обочине мира, без папы, мамы и запасов продовольствия.
И единственное, кажется, что можно сделать сегодня – это подготовить ясный план психиатрических мероприятий на будущее, для начала.
Я просто сражен новостью про три московских театра. Я просто уничтожен. Знаете, поездка, путешествие, впечатления, и тут...
Знаете, что меня волнует больше всего, и какой главный вопрос перед всеми нами, остающимися в России стоит?
Как сохраниться?
Не выжить, не помереть от голода, не "не сесть".
Как сохраниться? Как остаться собой?
Я вообще не верю, что мне, например, это удастся.
Я бывает повторяюсь, в связи с закрытием Театра Гоголя повторю:
– коллеги, у вас последняя возможность отказаться от всякого сотрудничества с госструктурами. Самим отказаться, сформулировав позицию. Потому что завтра вас все равно уволят, расформируют и т. п.
