В мире наметилась настоящая гонка стран за укрепление своего суверенитета, заявил Владимир Путин на пленарном заседании международного экономического форума в Петербурге. Он вознамерился "спасти мир". Если два дня назад, выступая перед журналистами, он бряцал ядерным оружием, то сегодня решил звучать как миротворец, несмотря на то что развязанная им война идет уже третий год. На полях форума спикеры продвигали "семейные ценности" и боролись с ЛГБТК+, а в кулуарах обсуждали, сколько зарабатывают эскортницы во время ПМЭФ. Во что превратился форум за годы войны против Украины? Парадокс путинских достижений в экономике и курс, который Кремль выбрал для россиян, обсудим в эфире программы "Лицом к событию" с политологом Михаилом Коминым.
"Россия в XXI веке возглавила борьбу против колонизаторов" – такими словами международных гостей встречал мультфильм перед выступлением Путина. Чем-то похоже на прошлогодний мультик с шахматами, только в этот раз злодей не США, а Европа. Политтехнологи Путина в этом году копнули глубже: теперь, оказывается, порабощение России пошло с Великих географических открытий. В следующем году ждем историю колонизации со времен Богдана Хмельницкого. Такер Карлсон как раз обещал Путину, что дочитает письма, вернет их, тогда Путин обязательно найдет и там американский след. Но не будем издеваться над работой путинских пиарщиков, давайте лучше послушаем, с чем же он выступил на этом форуме.
Почему Путин так резко с антиколониализма переключился на позитивную повестку? Вот мнение политолога Михаила Комина.
– Сейчас Владимир Путин в основном делает какие-то пожелания, обещания в пользу российского населения, потому что по большому счету ему больше не о чем говорить. До этого Петербургский экономический форум являлся довольно важной точкой, где обсуждались какие-то гарантии, которые может дать государство иностранному бизнесу, теперь в последние годы иностранного бизнеса там меньше и меньше, инвестиции в Россию не идут. В основном те инвестиции, которые существуют в России, – это государственные инвестиции. Мне кажется, этот ползунок между социальной государственной заботой и программой для бизнеса просто сместился в последние годы в пользу социальных программ.
– На этой сессии модератор спрашивает у Путина: какая сейчас модель в России? Он говорит, что сейчас авторитарный социальный капитализм – так модератор сформулировал. Сейчас в этом направлении Россия движется?
– Довольно смело модератор назвал Россию авторитарной страной. Видно, что он политолог: ему трудно назвать Россию как-то иначе. Мне казалось, что до этого в устах Владислава Суркова в первые президентские сроки Владимира Путина Россию именовали демократией, хоть и суверенной, но демократией. Теперь не стесняются использовать слово "авторитарная", которое гораздо лучше характеризует российский режим, чем любое другое слово из политологического лексикона. В России модель скорее персоналистская диктатура – это такой вид авторитарного режима, когда вся власть сосредоточена в руках одного человека и от его решений зависят очень многие процессы.
А вот фрагмент выступления на традиционном для экономических форумов "завтраке Сбербанка" главы комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрея Макарова. Глава Сбербанка Герман Греф уже собрался реализовывать все планы Путина, как обогнать Германию и Японию по экономике, но тут он встречает этот вопрос.
Почему эта воля на разгон экономики через госзаказ все еще существует, если о ее вреде говорят даже чиновники? Михаил Комин продолжает.
– Надо понимать, что господин Макаров все время играет в такого оппозиционера на Петербургских международных экономических форумах. Макаров плоть от плоти российского политического класса, поэтому то, что он говорит, – это абсолютно ожидаемый срежиссированный спектакль. Я бы не относился всерьез к тому, что внутри Государственной думы зреет какая-то оппозиция: уже все дошли до ручки, понимая, что государственный капитализм не может так работать. Мы видим, что траты государственного бюджета растут, государство все больше вливает денег в экономику, в каком-то смысле это создает тот экономический рост. Мне кажется, отказываться от этой модели ни у кого нет никакого желания. Главное, что никакой другой модели инновационного развития, пути к нему сейчас не просматривается в условиях санкций и в целом по факту военного времени, военной экономики.
Какие решения предлагают власти России, чтобы заставить экономику страны двигаться?
Артем Радыгин: Мы уже много раз видели, как Путин и все, кто его обслуживает, повторяют эту мантру про семейные ценности. Политолог Михаил Комин считает, что у какой-то части населения спрос на так называемые семейные ценности наверняка есть.
– Вопрос в том, что российское государство не волнует, есть ли у российского населения спрос на какие-то идеи, которые возникают в Кремле, которые считает полезными Кремль. Там считают, что если достаточно убедительно говорить о том, что это необходимо, например быть многодетными, если подталкивать экономическими мерами российское население к многодетности, то хочешь не хочешь, а многодетными так или иначе станут. Мы видим, что действительно сейчас, после полномасштабного вторжения России в Украину, тематика традиционно расширенной семьи, которая является производством традиционных консервативных ценностей, стала сильно чаще присутствовать и в речах президента, и в государственных программах.
Важно иметь в виду, что с каждым экономическим подарком, который должен влиять на российских граждан и подталкивать их к тому, чтобы рожать детей больше, российское государство считает, что этот пряник нужно дополнять кнутом. Потом наступают разного рода ограничения на смену пола, на пропаганду ЛГБТ, другие разные вещи, которые российское государство считает пришлыми ценностями. Исконно российские ценности, как считает российское государство, как написано в указе "О нравственных ценностях Российской Федерации", – это коллективизм, крепкая семья и защита родины. Пытаются сформировать такую триаду, которая будет являться одним из обоснований, подкрепляющих идею того, что Российская Федерация ведет праведную войну: в этой праведной войне должны участвовать граждане, которых до этого российские семьи воспитали.
