Каково время, таковы и герои. Художник-карикатурист Андрей Бильжо работает над циклом "Из жизни гондонов". Корреспондент РС столкнулся с Бильжо на одной из улочек Венеции и спросил, куда подевались его прежние персонажи и почему так размножились гондоны.
– Все знают твоего персонажа Петровича, имя которого 25 лет носит знаменитый московский клуб. Для многих москвичей это место, с которым связано множество культурных и частных событий, юбилеев, презентаций книг, выставок и концертов. Петровичу даже поставлен памятник в Венеции на территории одной частной виллы. Все прекрасно знают его смешных идиотов-собутыльников, такую же нескладную жену и ее любовников, весь тот нелепый, уродливый, но в чем-то даже трогательный мир, который окружал советского человека и в сущности мало изменился в постсоветские времена. Но сейчас все эти персонажи исчезли с твоих картинок. Новая серия называется "Из жизни гондонов". С твоей точки зрения, мир настолько изменился, что возвращение к прежнему, пусть нелепому и уродливому, но все-таки в чем-то человеческому, нам уже не грозит?
Сегодня время холоднее, жёстче, а вранья так стало много
– Что касается исчезнувшего Петровича и других персонажей (а это и сказки про Колобока, Буратино, Красную Шапочку), то я говорю, что Петрович сейчас решил полежать в больнице и пребывает в своеобразной коме, а надолго ли она затянется, я не знаю. Фольклорные персонажи вернулись в свои сказки, а наивность и трогательность, когда можно было посмеиваться над советской идеологией, превращая ее в карикатуры, рассказы и так далее, ушла. Сегодня время холоднее, жёстче, а вранья так стало много… Это я вам как психиатр говорю, что есть такое понятие "псевдология", некая зеркальная история, когда все ставится с ног на голову. У меня есть такая концептуальная картинка, где на абсолютно черном фоне написано "это белое". Она из серии "Азбука 22", которая, может быть, будет издана. И вместо всех них появился новый персонаж, гондон…
– … он не только появился, но и стремительно размножился.
– Да, он стремительно размножился. Например, появился еще один персонаж, "штопаный гондон". У меня однажды была ночная дискуссия с замечательным дизайнером Митей Черногаровым, который написал: "Андрей, в чем же виноваты гондоны? Ведь они приносят такую большую пользу людям, человечеству?" Я ответил: "Митя, давайте не путать гондоны и презервативы. Последние действительно носят свое гордое имя, находясь на службе у человечества, не жалея себя, живут и умирают. А гондоны даже не умирают, они вечны". Они могут быть рваными, штопаными-перештопанными, но они не служат человеку, а нередко управляют им. И мне стало интересным, когда, к примеру, один другому говорит какие-то мемы, вроде "а что ты делал все эти последние восемь лет?", "где ты был эти восемь лет?". И тот ему отвечает: "Где, где? В…" Дальше все знают ответ. И дело все в том, что он действительно там был, в прямом и переносном смысле. Когда ты пишешь эти фразы, и между ними завязывается диалог, вдруг понимаешь, как это точно! Гондон говорит "все идет по плану", "это не мы, нас там не было" или "мы ещё не начинали", "мне кажется, нас используют".
– А почему именно гондон стал для тебя сегодня ключевым образом нации?
У мудака есть все-таки надежда, с ним можно как-то работать, а с гондоном уже нет
– Я был так уж не обобщал, гондоны – не вся нация, а лишь ее определенная часть. Помимо ненормативной лексики, есть какие-то абсолютно точные слова, которые, не являясь литературными, способны очень точно определить что-то или кого-то. Когда ты говоришь "Этот? Да он же абсолютный штопаный гондон". И мгновенно становится все предельно ясным. Всё, тут не надо ничего объяснять. Есть еще одно крайне важное слово, о котором я даже написал статью, это "мудак". И когда мы про кого-то так говорим, то сразу понимаем, что за этим стоит.
– Конечно.
– И заметь, мы можем провести даже такую научную дискуссию "чем отличается гондон от мудака". Это все-таки разные понятия.
– Мне кажется, что "мудак" – все-таки гораздо более смягченный вариант этого образа.
– У мудака есть все-таки надежда, но он всегда самоуверенный. И с ним можно как-то работать и чего-то добиться, а с гондоном уже нет. Он – потерянный для общества субъект.
– А на твой взгляд, каков процент гондонов в России? И остались ли в ней еще хоть сколько-то осмысленные персонажи или большая часть из них успела сбежать из страны?
– Я бы сказал, что во власти все гондоны, она состоит исключительно из них. Другое дело, что степень заштопанности у них разная. А есть простые рядовые гондоны, которые оправдывают эту власть. Тут есть свои разные градации. Я сделал такие серии – "Кремлевский гондон", "Имперский гондон", "Двуглавый гондон", целый мир гондонов.
– А как так получилось, что этот мир столь стремительно расширился? Ведь у самих гондонов нет даже гендерных различий.
– Эти различия появились. Появилась даже учительница-гондонша, которая говорит детям, стоя у доски: "Запомните: гондонами не рождаются, ими становятся". Эта ключевая фраза принадлежит мне, она закавычена, и внизу написано "автор – А. Бильжо". Так что гондоны появляются – маленькие, большие, старые, разные. Сейчас расскажу об одном своем наблюдении. Я помню каких-то персонажей 40–50 лет назад. Помню в Москве таких тётушек с причёсками "халами" в каких-то мохеровых кофточках…
– … а я помню еще дикторш телевидения в этих мохеровых кофточках!
То ли они живут вечно, то ли размножаются спорами
– Да, и такие же дядьки там сидели, мордастые и пузатые. И вот смотри: прошло 40 лет. И, кажется, так много было за это время открыто, включая поездки за границу, интернет, наконец, журналы мод… И я вдруг встречаю своих ровесников и ровесниц все с теми же "халами" на голове, все в тех же кофточках с рюшечками: "Как? Они вечно живые?" А ведь когда-то, как и я, они были молоды, слушали ту же музыку, смотрели те же фильмы! Так что с ними произошло?! У меня нет ответа на этот вопрос. То ли они живут вечно, то ли размножаются спорами. А ведь они-то и есть те самые рядовые гондоны.
– Какое-то время я живу не в России, но встречаю здесь огромное число наших соотечественников. И всякий раз поражаюсь, слыша самое бурное восхищение нынешней политикой правительства России, уничтожающей сотни тысяч абсолютно ни в чем не повинных людей, включая детей и женщин. Это говорит о том, что те самые "гондоны", даже перемещаясь на Запад, с легкостью продолжают размножаться и здесь. Впечатление, что у людей заткнуты уши, глаза, все прочие средства восприятия, но зато "халы" остались навсегда.
– Да, для меня это тоже совершенно загадочная штука, ответа на которую у меня нет. Могу рассуждать на эту тему, но такое размножение не биологическое, не метафизическое, но какое-то совсем иное, понять которое очень трудно.
– Сейчас много говорят о том, что Россия – задыхающаяся, исчерпавшая себя империя, и перспектив на обретение ею нового дыхания практически нет. Согласен ли ты с этим?
Это сгнивший дом, в котором уже невозможно делать косметический ремонт
– Я абсолютно согласен, потому что не понимаю, откуда ему взяться. Это сгнивший дом, в котором уже невозможно делать косметический ремонт. Нужно прежде всего менять фундамент. Вот сейчас идет чемпионат мира по футболу. Обычно футбольные фанаты полны энтузиазма, а тут никакого энтузиазма нет. Сели где-то в уголочке спокойно… И где эта ваша футбольная харизма?! Ну, нет футбола – и нет. Не поехали на чемпионат – и ладно. Не будут играть на стадионах разных стран мира – и фиг с ним. Вас вычеркнули из спорта, из музыки, из культуры – ну и ладно! У этого народа нет пассионарности, говоря словами Льва Николаевича Гумилева, нет внутренней энергии, желания что-то менять. Нет. Вся жизнь очень пассивна и подчиняема. Поэтому и возникает в воображении образ штопаного гондона, бледного и использованного.
– Иначе говоря, мы имеем дело с живыми мертвецами?
– Да. Это некая пустая оболочка, в которой нет ни сути, ни смысла, эмоций, отсюда и образ гондона. Здесь есть исключительно вранье. Человек может родиться с какими-то физическими недостатками, но точно так же он может родиться с недостатками в психической сфере.
– Ты мог бы себе представить (не знаю, при каких обстоятельствах) свое возвращение в Москву?
– Да, конечно. Я очень болезненно скучаю по ней и мечтаю туда когда-то вернуться.
– Знаю, ты – типичный московский мальчик, причем очень сентиментальный.
– Да, абсолютно. Я хочу вернуться и вернусь туда, меня вряд ли может что-то остановить.
