С начала полномасштабной войны с Украиной россияне написали тысячи жалоб в правоохранительные органы на антивоенные высказывания своих сограждан, против украинцев, пенсионеров, школьников, педагогов, ЛГТБ-активистов.
"Звезды" доносительства: 148 доносов написала лично глава "Лиги безопасного интернета" Екатерина Мизулина, 60 – прокремлёвский активист Виталий Бородин.
Доносчик – фигура эпическая, Мальчиш-Плохиш, который за банку варенья продаст Мальчиша-Кибальчиша, библейский сюжет про Иуду и Христа, пересказанный детям на революционный, советский лад. Переход на силовые, подлые методы решения реальных и воображаемых конфликтов, популяризация доносительства – признаки нарастания конкуренции, внутривидовой борьбы вслед за культурным регрессом последних двух десятилетий. Доносчик обычно считает себя санитаром леса, как, впрочем, и серийный убийца. Последствия их "деятельности" одинаковы: погубленные жизни.
Доносы стали писать и на психологов, поэтому мы внимательно следим за развитием событий методом включенного наблюдения. Внешне главным мотивом доносчика является желание устранить конкурентов или обидчиков или хотя бы навредить им. Все равно, это конкуренция в любви или по работе, реальный или воображаемый конфликт. Поэтому в высших эшелонах власти, в богемных кругах доносительство распространено в большей мере, особенно если оно открыто поощряется. Здесь выше ставки и риски, выше конкуренция. Первым в Министерстве обороны был арестован заместитель Шойгу Тимур Иванов за шуры-муры, после того как он увел жену у своего сослуживца. Банальный любовный треугольник тоже пошел в дело.
Доносительство вошло в государственную доктрину, отражает национальную традицию принуждения и насилия любыми способами
Система алчет компромата, она строится на дезинформации и дискредитации. Принцип управления от психопата: "Чем хуже, тем лучше". Держа в страхе, легче управлять страной, населением, подчиненными. Объявив масштабную игру на выбывание, можно быть спокойным: сами придут и нашепчут друг на друга. В основе доносительства может лежать и комплекс неполноценности, зависть, жажда устранить несоответствие между низким происхождением и высоким положением. Детский пример из фильма "Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен" (Э., Климов, 1964): помните девочку с вавилонами на голове, ябеду Митрофанову, которая стучит на товарищей директору пионерского лагеря товарищу Дынину? Инночкин и Митрофанова тоже ведь образуют библейский дуэт всеобщего любимца и завистницы. Митрофанова была всего лишь "такого дяди племянницей", родней высокопоставленного чиновника, племянницей, а не дочкой! И вот этот зазор в родословной нужно было как-то восполнять, доказывать себе и другим, что ты право имеешь, а не тварь дрожащая, как сформулировал бы проблему герой Достоевского Раскольников. Еще один мизерный персонаж, стремящийся к величию Смердяков в "Братьях Карамазовых", повар, по слухам, внебрачный сын и сводный брат Карамазовых. Сам товарищ Митрофанов в фильме оказался с виду приличным, а может, более опытным и хитрым человеком, осторожно отгородился от угодливого Дынина. Кстати, вавилонами в русском языке называют не только модную в шестидесятые годы прическу, но и лабиринты, сложные узоры, хитросплетения, интриги.
В окружении Путина сейчас давка. У него ведь тоже племянница в Министерстве обороны. Племянница, а не дочка! Остается только догадываться, какие инструменты использовала она для продвижения, кому жаловалась, но мест для "своих" освободили немало. И причина – сословный уклад жизни россиян, когда хочется из грязи в князи, а вот надежных инструментов достижения успеха, социальных лифтов нет.
Донос – это и способ отвлечения внимания от собственной персоны, избегание критики и наказания за сходные ошибки. Начав войну, Путин прячет концы своего правления в воду, потом все спишут на якобы неизбежную войну. Посадки людей из Министерства обороны за растраты выдают страх и самому быть посаженным по тем же основаниям. Отмашки на аресты – это все то же доносительство сверху. Доносительство вошло в государственную доктрину, отражает национальную традицию принуждения и насилия любыми способами.
Моего коллегу сдала клиентка, которая со времен пандемии почти не выходит из дома. Она написала жалобу в фейсбук, а потом, для надежности, и в ФСБ, после того как психолог отказался вести ее заочно, посчитав, что именно длительная изоляция является причиной депрессии, декомпенсации. Он прав: опыт изоляции привел ко всеобщей радикализации взглядов и психологическому снижению. Сверху подсказали: "Сдавай всех, кто покажется подозрительным, мы разберемся". Так некоторые граждане наконец-то почувствовали себя нужными государству, не понимая, что заодно и себя сдали, объявив подлецами.
Одичавший субъект кусает дружескую руку помощи вопреки здравому смыслу и потребностям, как будто происходит сбой биологической программы.
После изоляции в пандемию началась война.
Психологи, врачи, учителя, родственники – все, кто хотя бы пять минут держал в руках нить судьбы доносчика, получают в ответ не благодарность, а презрение и "черную метку", потому что они были свидетелями его слабости.
То, что доносят в открытую, уже признак социальной энтропии перед близким финалом, который большинство населения воспринимает как конец света, а не победу и освобождение. Пообещав рай, президент фактически объявил грандиозный трагический финал.
Шантажист чувствует физическое, а не моральное превосходство, ломая культурные надстройки. Для него это смертельная схватка, акт внутривидовой биологической борьбы, а не христианская дилемма. Суть не столько в доминировании, сколько в праве на жизнь, причем не только на свою. Доносчик хочет это право определять, он ищет гарантии. Его выигрыш – пережить соперника, на которого он долго точил зуб, вынашивал обиду, утешаясь: "Все равно я тебя переживу!"
Субъекты демонстративно-шантажного типа, в быту мнимые больные, лукавые ипохондрики в окружении целой бригады врачей, любят пустить слух о своей смертельной болезни, чтобы проверить на вшивость окружение. Бесконечное нытье и демонстрация страданий – типичный набор доносчика, который сегодня вам жалуется, пользуется добротой и поддержкой, а завтра именно вас же и очернит, сделает "козлом отпущения", отправит на фронт или по другому этапу. Они не вступают в открытую конкуренцию, предпочитая устранять соперников чужими руками. Любой бледный конфликт сейчас может привести к печальным последствиям, а не к продуктивным выходам. Чем ближе роковая развязка, время, когда придется отвечать, тем агрессивней страх наказания переадресуется на первых попавшихся под руку людей. Вам это никого не напоминает?
В государственном масштабе за практику доносительства и репрессий отвечает ФСБ. Накопленная отложенная агрессия (будь то индивидуальная или государственная) опасней открытой вражды. К ней трудно подготовиться потенциальной жертве, которая даже не догадывается о предстоящем нападении. Подлый нож в спину! Как эта война в Украине. До поры до времени агрессор, доносчик старается оставаться другом, родной душой, братом.
Доносительство измеряется в количестве порушенных судеб, а не просто написанных заявлений. Доносчик хочет быть уверенным, что его жертву дезактивировали, и он не пострадает, потому что мстить будет некому. Доносительство носит серийный характер именно из-за безнаказанности. Как серийный убийца выжидает, чтобы убедиться, что его жизни ничего не угрожает, доносчик снова берется за перо, преисполняясь личной значимостью, впадая в иллюзию управления всем миром.
В такую иллюзию, видимо, впал и известный персонаж на вершине власти, подписывая документы, не марая рук иным способами – для этого есть специальные люди. Война открывает десятки конвейеров по утилизации жертв.
Стремление управлять другими, подкручивать гаечки-винтики, пользоваться их трудом и достижениями, оставаясь вне критики и претензий, – важный национальный, да и советский комплекс, который мы взяли из прошлого в космическое путешествие по истории. Емеля, Илья Муромец на печи, Обломов на диване, обыватель в том же положении у телевизора, клиентка на пожизненной самоизоляции, халявщик Леня Голубков, президент, не выходящий из Кремля, – однотипные манипуляции окружением, изощренные способы паразитирования под прикрытием высоких идеалов. Ведь кто-то их как минимум кормит, заботится о них. Россиянин по-прежнему решает метафизическую проблему: как, ничего не делая, не выходя из дома, управлять Вселенной. Донос — это очень простой способ получения выгоды. Космос воспринимается как бесконечная халява, в который можно долго вглядываться, как в зеркало. Психоаналитики назвали бы такого персонажа пассивным Нарциссом, который завис в своей грандиозности. Максимум труда – пожаловаться, чтоб не беспокоили. Работа ртом, не отрывая глаз от своего отображения, а ночью не открывая глаз, чтоб не прервать прекрасный сон о величии России. Пассивный Нарцисс оживляется, экзальтируется, когда его перестают замечать. Например, не приезжают на Олимпиаду в Сочи.
А из растревоженного коллективного бессознательного выплескивается наружу образ Иуды, как в этом напеве безымянного автора (анонимность – способ защиты от доносительства):
Иуда рядится Христом
И обещает рай за фронт,
И обещает край за рай,
Жовто-блакитный горизонт.
Но это, кажется, потом,
Когда разделались с Христом.
Ну, а пока не унывай,
Россия, родина, гудбай!
C улыбкой по уши Аллах
Витает в наших облаках.
Русский корабль уходит нах.
Ссылаясь на свою простуду,
Иуда просит мед у Будды.
Но это, кажется, потом…
Ну, а пока не унывай,
Россия, родина, гудбай!
Иуда – психоаналитический Нарцисс, который ради своего тщеславия готов сгубить самого дорогого человека, а с ним весь мир. Когда взломаны пространство и время, кто угодно может объявить себя мессией, обесценив тысячи иных жизней. А стих кажется антитезой знаменитому "Гудбай, Америка", гимну сторонников секты фильма "Брат", в том числе нынешних идеологов режима. "Гудбай, Америка, о, где я не был никогда", – пел Бутусов. А теперь складывается что-то вроде: "Прощай, Россия, где я не буду никогда!", хоть на фронт, хоть за горизонт.
Принято считать, что донос – характерная черта тоталитарных обществ вроде государств Древнего Востока или Древнего Рима, в ХХ веке это нацистская Германия, фашистская Италия, коммунистический СССР. В каждой из этих стран бытовала концепция "страны как осажденной врагами крепости", которую надо защищать всеми доступными средствами, не считаясь даже с родственными связями. Доносчики нужны были для борьбы с внутренним врагом.
Бывший чекист и эмигрант А. Орлов (Л. Фельдбин), автор "Тайной истории сталинских преступлений", видит в доносах друг на друга советских партийцев 1930-х годов продолжение средневековой практики "недель милосердия", когда каждый мог "добровольно" явиться в инквизицию и якобы безнаказанно сознаться в ереси и связях с другими еретиками (читай: врагами народа, иноагентами).
Опыт советского доносительства отражен в книге Ю. Дружникова "Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова" (1988). Про атмосферу доносительства в России в тридцатые годы и фильм "Капитан Волконогов бежал" (Н. Меркулова, А. Чупов, 2021).
Донос может носить форму и научной дискуссии, и служебной записки в Союз писателей
Донос – это шантаж для тех, кто умеет и знает, куда писать. Письменное доносительство – одно из следствий всеобщей грамотности при низкой культуре. Человек, который научился записывать "плохие" мысли, но не научился мыслить и чувствовать (сочувствовать), по простоте воображает себя экспертом, начальником, на деле являясь Полиграф Полиграфычем. Донос может носить форму и научной дискуссии, и служебной записки в Союз писателей. Как в старом советском анекдоте: писатели делятся на три категории, одни стучат на машинке, другие перестукиваются в камерах, а третьи просто стучат.
Даже в позднем СССР на немногочисленных теннисных кортах, где собиралась элита и те, кто за ней присматривал, висели надписи: "Граждане! Стучите спокойно с 8.00 до 20.00".
Стыд, вина, долг, честь – моральные регуляторы социального поведения, перестают работать в условиях войн и массового террора. Культуролог Юрий Лотман писал, что гипертрофия страха вызывает атрофию чувства стыда, делая многих людей бесстыдными, способными писать доносы на ближайших родственников и друзей. Стыд – это стратегическая долговременная установка, удерживающая человека от низменных поступков, потому что ему неизбежно придется отвечать за них. В условиях войны, массовых убийств снижается вероятность публичного оправдания и раскаяния. Все спишется на войну, расплаты не будет. И это растормаживает, подзадоривает, делает людей бесстыжими.
У власти есть правовые инструменты противостояния массовому доносительству, ложным наветам, нарушениям субординации в обращениях граждан, оскорбительному тону и так далее. В XVIII веке в России за жалобы и доносы, бывало, секли и высылали на каторгу. Но в условиях войны, повышенной чувствительности к вопросам национальной, групповой и индивидуальной безопасности, власть может использовать доносительство как инструмент регуляции общественных настроений, надежный способ нагнетания страхов, удержания граждан в мобилизационном тонусе, и усиливать наказания как раз за недоносительство. Нельзя не доносить. Табу.
Донос нарушает практически каждую из десяти заповедей Моисея, на которых строится христианская мораль, табуирующая диктат насилия. Донос – это реликт архаики, подлая "черная метка" с перспективой смертельного приговора, варварский метод из разряда "против лома нет приема". Когда вся жизнь происходит только через идентификацию с сильным вождем, государством, через механизмы коллективного заражения, через тварную сущность, а не через личностную автономию, рефлексию и планирование, донос становится способом "держать и не пущать", приемом порабощения и устранения людей более талантливых, предприимчивых и просто красивых.
Христианство учит милости к слабому, архаика, наоборот, призывает уничтожать слабых и беззащитных. И это происходит даже в академических институтах, потому что культура отношений определяется не интеллектом, а уровнем личностного и культурного развития. В родительской семье человек получает или опыт заботы о ближнем, опеки над слабым, или растет в презрении к человеческим слабостям, особенностям, желаниям, страхам.
Размеры вознаграждения за донос удивительно перекликаются вне идеологических установок и исторических контекстов. Иуда, донесший на Христа, получил за это от властей известные тридцать сребреников. Солженицын в романе "В круге первом", описывая опыт "шарашки" Марфино 1947–1950 годов, утверждает, что осведомители тоже получали зарплату в размере 30 рублей. На моей памяти в сытые времена сливали любимых за 300 долларов, чтобы освободиться от обязательств. И политика тут ни при чем. Это так по дешевке сбывали ценности высокого порядка: любовь, дружбу, совесть, доброту. А совпадение чисел – это эхо-эффект, подсказка из прошлого, архетипическая программа, в которой предательство – меченный атом. Не зря в новостных хрониках нашего подлого времени мелькают то 30 миллионов, то 300 миллионов взяток, недоимок, убытков. Обратите внимание! Мы попали в библейский переплет, если еще кто-то сомневается. Главный Иуда не мелочится, а снедаемый завистью, прикидывается Христом, обещая попадание в рай своим последователям.
Не сдавайтесь, как завещал Навальный.
И не сдавайте.
И не сданы будете.
Кира Меркун – психолог
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
