"Привозили людей в мешках, под стенку ставили…", "К ушам, пальцам и нижним конечностям подсоединяли ток и избивали", "Били кабелем, били проволокой зарядного устройства, надевали противогаз, душили". Так жители Херсона рассказывают о жестоких пытках, которые они пережили в то время, когда город был оккупирован российской армией. Этим людям удалось выжить, и они согласились рассказать о том, что пережили.
Съемочная группа расследовательского проекта Радио Свобода "Схемы" побывала в Херсоне через неделю после освобождения города, чтобы лично поговорить с бывшими пленниками двух херсонских тюрем и зафиксировать действия российской армии и подконтрольных ей групп.
Пыточная в изоляторе
Владимир живет недалеко от следственного изолятора в Херсоне. Во время российской оккупации здесь проводили допросы и пытки.
"Мы видели, как заезжали машины, как они привозили в мешках (людей. –РС), выводили их, под стенку ставили. И по очереди заводили в ворота, а что дальше… не знаю. Крики были слышны, страшно было", – рассказывает Владимир.
Это происходило на улице Теплоэнергетиков в Херсоне, сейчас здесь регулярно слышны взрывы. Местные жители рассказывают, что все, кто здесь оставался во время оккупации, были либо задержаны и брошены в следственный изолятор, либо стали свидетелями того, как сюда свозили людей.
"Привозили на военных машинах – КАМАЗах, БТРах, "Тигры" приезжали. И привозили людей, детей даже – лет 14–15 максимум", – рассказывает житель Херсона Игорь.
Еще один житель Херсона показывает следы на теле и говорит, что это следы от пыток электричеством. В маленькой камере, по его словам, находились восемь человек.
Этот человек, как оказалось, еще не давал показаний следователям, потому они сразу попросили его не рассказывать пока ничего журналистам не под протокол. Но Игорь успел сказать, что в камеру, рассчитанную на четырех человек, помещали по восемь и даже двенадцать пленников: "Минимум людей 300 здесь было, а то и больше. И женщины, и дети, и даже 50–60-летние люди", – говорит он.
Другие прошедшие через пыточные сейчас участвуют в следственном эксперименте. "Восемь человек запомнить было трудно после пыток", – рассказывает следователям один из потерпевших.
Украинские следователи и прокуроры собирают доказательства пыток в херсонском СИЗО.
"Внешне похоже на кровь", – говорит прокурор Херсонской областной прокуратуры Александр Кудь, показывая на следы на стене.
"Были осмотрены, изъяты образцы, будет проведена экспертиза. Но, судя по расположению стульев, они были связаны, здесь на двух стульях сидели люди – их так избивали, что кровь осталась даже на стенах", – рассказывает Кудь.
В тот момент, когда здесь оказались журналисты, в камерах оставался беспорядок. На стенах – надписи со знаком Z и лозунги, прославляющие высшее политическое руководство России.
На улице рядом с СИЗО – разбитые полицейские автомобили и автозак. Местные рассказывают о том, что они видели, какие подразделения контролировали пыточную.
"В начале заехал СОБР ("Специальный отряд быстрого реагирования" Росгвардии. – Прим. РС), затем прибыли военные, потом они уехали и уехала, как я понял, "полиция" так называемых "ЛНР" и "ДНР". В самом конце здесь была полиция… Когда она заехала, здесь пытали очень серьезно. И к ушам, и к пальцам, и к нижним конечностям подсоединяли ток и избивали. Били дубинками, ногами. Когда были российские военные – они почти дети, им лет по двадцать было – напивались и избивали людей", – рассказывает житель Херсона Игорь.
Прокурор Александр Кудь объясняет, кого и с какой целью пытали российские военные в Херсоне: "Первое – это проукраинская позиция. Второе – это принадлежность к правоохранительным органам или силовым структурам. И третье – это принуждение к сотрудничеству с врагом".
Пыточная в офисном здании
Еще одно помещение в Херсоне, которое во время российской оккупации стало местом содержания пленных, – это офисное здание.
"Подожгли посреди подвала автомобильные шины, как мы понимаем, чтобы скрыть следы совершенных уголовных преступлений, – рассказывает прокурор Херсонской областной прокуратуры Алексей Бутенко, показывая подвал офисного здания. – Здесь мы видим место, где, возможно, проводили пытки – стул, жгуты, при помощи которых удерживались люди против их воли".
Жительница Херсона Лидия работала в компании, которая распоряжалась этими помещениями до оккупации: "Нас сюда не пускали. У нас не было доступа к зданию с 3 июня по 11 ноября (дата освобождения Херсона. – Прим. РС). Я проезжала мимо, видела, что они выходили покурить, но они вообще не пускали ни во двор, ни в здание. Они сразу закрасили окна белой краской, чтобы ничего не было видно. Поразило, конечно, всё, что было в подвале – шины жгли, чтобы следы преступлений скрыть, всё в золе, всё в здании разбросано", – рассказывает Лидия.
Житель Херсона Сергей Мак узнал место, где его удерживали:
– У них были свои следователи, и был свой палач – его еще называли "специалист".
– Какая у него была функция?
– Пытать людей, чисто пытать.
– То есть этим занимался один человек?
– Да. Они звонили ему, и он приезжал, когда требовалось.
– Он был из России?
– Да, россиянин. Такой лысый с бородой. И в солнцезащитных очках. Он всегда в них был. Без маски, без балаклавы, но в очках.
– Сколько ему было лет?
– Где-то 40–45.
Сергею дважды не повезло. В первый раз – в тот день, когда российские солдаты впервые вошли в Херсон.
"По профессии я электромонтер, но работаю сейчас телохранителем. Все началось с того, что, когда первого марта русские войска заходили в Херсон, я шел домой. Идет колонна, они спрашивают: "Ты что здесь делаешь?" Я говорю: "Домой иду, а вы что здесь делаете?". За это и подстрелили меня. Один из них вытащил автомат и сделал два выстрела, один попал в меня. Я дошел домой, метров 70, вызвал скорую, которая приехала минут через 10 и отвезла меня в больницу", – рассказывает Сергей.
Пуля прошла в пяти миллиметрах от почки, рассказывает мужчина, и показывает следы ранения: "Врач мне сказал: "Ты счастливчик".
Впоследствии к Сергею домой пришли: "На лестничную клетку забрались российские военные, через окно, выбили прикладом оконное стекло. Я услышал звук, вышел, увидел солдат. Они сказали поднять руки, лечь лицом вниз, положили меня на лестницу, надели наручники. Вывели на улицу, потом надели пакет на голову и сказали: "Сейчас мы тебя расстреляем". Я спросил: "За что?" Они ответили: "Есть за что". Затем посадили в машину и увезли в неизвестном направлении. Завели в подвал, посадили на стул, приковали наручниками к батарее и начали пытать. Бить, спрашивать, кого я знаю из ребят из теробороны, есть ли у меня оружие и где оно находится, знаю ли я ребят из полиции, из прокуратуры, судей, охотников, у которых есть оружие. Я, конечно, ответил, что я не знаю. Так было пять дней. Пять дней пытали – били кабелем, били проволокой зарядного устройства, надевали противогаз, душили. На шестой день сказали: "Ты нам завтра не так споешь". На следующий день принесли специальную машину, которая била током. И так было где-то час. Ставили пистолет к виску, давили на курок", – рассказывает Сергей.
Сергей Мак говорит, что в пыточной спал на бетоне, а одну руку ему привязывали к батарее: "И так было 25 дней. На 25-й день зашли ко мне в камеру, приказали встать, развязали руки, сказали: "Сейчас отведем тебя в душ, умоешься, потом скажешь несколько слов на камеру". Они снимали видео для их пропаганды. Вынуждали нас сказать, что ребята из ВСУ и теробороны сдавались, потому что "сопротивление невозможно и бессмысленно", как они сказали. А на следующее утро меня отпустили. Снова надели пакет на голову, вывезли, две минуты сказали стоять, потом я снял пакет и пошел домой".
Сергей говорит, что, когда его привели записывать пропагандистское видео, он узнал местность: "Я повернул голову в сторону – увидел кафе "Десерт" и понял, где я нахожусь".
После освобождения Херсона сразу несколько следственных групп начали собирать доказательства военных преступлений – сотрудники полиции вместе с прокурорами выезжают ежедневно из Николаева в Херсон. Каждая следственная группа выезжает на свой объект – чтобы осмотреть место и провести другие следственные действия.
"Вообще трудно все это воспринимать, трудно слушать, что происходило с людьми", – говорит прокурор Александр Кудь.
"Поедешь в Крым на подвал"
Бывший журналист Игорь Бондаренко провел в плену почти неделю после попытки через Крым покинуть оккупированный Херсон. Ему предложили сотрудничество: создать телеграм-канал, чтобы транслировать информацию, которую он получал бы от российских военных. Но в итоге журналиста отпустили. Правда, перед этим его заставили записать видео, на котором он как бы дает согласие на сотрудничество.
– С флагом РФ вывели меня, и я записал такой текст: "Я такой-то такой-то, даю согласие на сотрудничество с вооруженными силами Российской Федерации в борьбе с бандитами и террористами", – рассказывает Бондаренко.
По его словам, он решил покинуть оккупированный Херсон, потому что был связан с патриотическими организациями и опасался, что его будут искать. Его подругой детства является Наталья Вотеичкина из "Правого сектора". Выехать на подконтрольную Украине территорию Бондаренко не смог, поэтому он решил ехать через Россию:
– Это было 10 августа. Когда я приехал на Каланчак (пропускной пункт возле административной границы с аннексированным Россией Крымом. – Прим. РС) и сдал свои документы, прошел таможенников, потом нас запускали к эфэсбэшникам, сидящим в белых кабинках. Меня вызвали, забрали телефон, планшет, вышел эфэсбэшник, принес стопку бумаг формата А4, на которых были все контакты, которые я удалил за последние полгода.
– Первое, что он у меня спросил: "Кто такая Наталья Вотеичкина?" Затем начался допрос. Они начали мне показывать фотографии из некоторых украинских интернет-изданий, и я удивился, ведь вся эта информация была подготовлена за 2014-2015 годы.
Представителей российских спецслужб особенно интересовали контакты, найденные у Бондаренко.
– Я сразу придумал легенду, что я журналистом был до 2016 года, работаю в Польше, показал им свои документы из польской фирмы, загранпаспорта. Смотрите, вот мои визы: 3 месяца там, месяц дома, 4 месяца там, месяц дома. Но мне сказали: "Нет, парень, ты поедешь в Крым на подвал". Меня в тот же день закрыли в железном бронированном контейнере белого цвета. Ни воды, ни в туалет, ничего не было, – рассказывает журналист.
В Крым его так и не повезли.
– Приехал белый бус с буквой Z, вышли три парня с автоматами, в брониках, в балаклавах, у одного были капитанские побеги. Натянули мне пластиковые жгуты, накинули какую-то кофту красного цвета на голову, обмотали ее скотчем, бросили в автобус и увезли.
– Потом, когда сняли тряпку с головы, я увидел, что вокруг степь, сразу понял, что это Херсонская область, никакой не Крым. И передо мной была яма, шириной метра два, в длину, может, 3–4 метра, там лежали трупы мужчин. Может, человек восемь, присыпанные, были видны ноги, руки, я разглядел даже лицо одного из них. Я не понял, были ли это их военные, или наши, мне даже кажется, что там был один гражданский. Они меня спросили: "Хочешь к ним?" Я ответил: "Нет". И в этот самый момент раздался одиночный выстрел и последовал удар кулаком между лопаток. Я упал на колени, они меня подняли, натянули снова красную тряпку, замотали скотчем голову, посмеялись, посадили снова в бус и увезли.
Несколько суток Игорь Бондаренко провел на кафельном полу с замотанной головой и без еды: "Там был коврик такой, что под ноги кладут, и на этом коврике на холодном полу я провел с замотанной головой дня три, а, может, пять. Я ничего не видел. Мне сказали, что если я сниму футболку с головы, то меня убьют сразу. А если буду сопротивляться, то охранник пристрелит. Ну, я вел себя довольно вежливо, спокойно. Кормить меня начали суток через пять, когда уже сняли с головы тряпку. Воду давали каждый день, жара была, давали поллитровую бутылку воды. Была пластиковая бутылка, чтобы справить нужду. Я говорю, а если мне нужно будет в туалет? Они сказали ходить под себя. Только на пятый день они мне принесли рис, сваренный до состояния клея, и там, по-видимому, из их сухпайка, было что-то из испорченной консервы с привкусом металла. Вот этим меня кормили. Бывало, один раз в день, бывало два раза в день, по-разному", – говорит Игорь Бондаренко. Но впоследствии, после того как его заставили записать видео, журналисту отдали телефон, ему удалось выяснить свое местонахождение и отправить родным сообщение с геолокацией.
