- Российская власть решительно порывает с европейскими институтами и ценностям. В стране снова заговорили об отмене моратория на смертную казнь.
- При нынешнем состоянии судебной и правоохранительной системы России смертная казнь может стать способом расправы с неугодными.
- Право на жизнь универсально, даже если это жизнь убийцы, а уж тем более жизнь невиновного человека.
Видеоверсия программы
Сергей Медведев: В последнее время в России снова заговорили об отмене моратория на смертную казнь. В своей недавно вышедшей книге председатель Конституционного суда Валерий Зорькин назвал мораторий на смертную казнь "несоответствующим национальному правосознанию".
Смертная казнь существует в США, Китае, Сингапуре, Индии и множестве мусульманских стран
Можно ли ждать возврата смертной казни? Имеет ли государство право убивать своих граждан? У нас в гостях юрист Вадим Ткаченко, основатель и СЕО консалтинговой группы vvCube.
Корреспондент: В России с 1997 года, с момента вступления в Совет Европы, действует мораторий на смертную казнь, и последние 25 лет она официально не применялась, но в Уголовном кодексе такое понятие до сих пор есть. Многие правозащитники заявили о недопустимости возвращения смертной казни из-за несовершенства судебной системы страны и многочисленных ошибок при вынесении приговоров, а также из-за качества работы следователей и сотрудников полиции. Такие дискуссии чаще всего возникали из-за резонансных преступлений по тяжелым статьям.
Смертная казнь существует в США, Китае, Сингапуре, Индии и множестве мусульманских стран, а из постсоветских – только в Беларуси.
Еще одна проблема – пересмотр наказания: когда заканчивается апелляционное рассмотрение дела, вернуться к оценке доказательств практически невозможно. В нынешней России смертная казнь может запросто стать и инструментом для политических репрессий или шантажа.
Сергей Медведев: Зорькин в свое время говорил, что священным для России является крепостное право. Теперь он говорит про смертную казнь, которая является одной из скреп: "отличная от старых демократий Европы социокультурная ситуация". Это частное мнение, или в российской юридической системе уже намечается какой-то сдвиг?
Вадим Ткаченко: Все-таки это научная работа и, на мой взгляд, его частное мнение. В свое время он присутствовал на том самом заседании Конституционного суда в 2009 году, когда было подтверждено, что смертная казнь не может применяться.
Сергей Медведев: Дискуссия по этому поводу идет в российском юридическом сообществе, или это закрытый вопрос?
Вадим Ткаченко: Жесткой или серьезной дискуссии я не вижу. Да, эта тема обсуждается и сейчас опять возникла в связи с законом об ужесточении наказания за педофилию.
Сергей Медведев: Депутат Госдумы Хамзаев предложил смертную казнь для педофилов, даже за первичное, а не повторное преступление.
Вадим Ткаченко: Несмотря на то, что 59-я статья ("смертная казнь"), которая еще существует в нашем УК, говорит о том, что это особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь.
Сергей Медведев: Что сейчас удерживает Россию от возврата смертной казни – то самое решение КС или 6-я статья Европейской конвенции о правах человека?
Вадим Ткаченко: Прежде всего, статья 20 Конституции РФ: человеческая жизнь – высшая ценность для государства. Если же идти по пути разрешения смертной казни, то все статьи в Уголовном и Уголовно-Процессуальном кодексе у нас есть: порядок и процедура ее применения, она у нас не публичная, происходит через расстрел.
Зорькин назвал мораторий на смертную казнь "несоответствующим национальному правосознанию"
Сергей Медведев: И, насколько я помню, только для мужчин с 18 до 65 лет.
Вадим Ткаченко: Есть еще граничения – это женщины, дети до 18 лет и те, кого нам выдали по международным соглашениям.
Сергей Медведев: А везде в мире есть ограничения смертной казни по отношению к женщинам?
Вадим Ткаченко: Не везде. Вот Трамп на федеральном уровне отменил мораторий на смертную казнь, и, насколько я помню, перед его уходом с поста президента казнили 13 человек, в том числе одну женщину.
Зорькин пишет, что решения по мораторию принимались вопреки мнению большинства. И сейчас примерно 50% полагают, что нужно возвратить смертную казнь для особо тяжких преступлений. У нас есть уникумы, считающие, что нужно вводить смертную казнь и за налоговые и за другие преступления.
Сергей Медведев: В СССР расстреливали за валютные спекуляции. Знаменитое дело Рокотова 1961 года: ребята фарцевали джинсами, и из этого сделали показательное дело, их расстреляли.
Вадим Ткаченко: В мире до сих пор происходит подобное. В Иране известного боксера приговорили к смертной казни за то, что в 2019 году он участвовал в митинге, причинил ущерб имуществу, избил кого-то из полицейских – видимо, чтобы было неповадно другим. Он сейчас апеллирует в Верховный суд.
Сергей Медведев: Остается ли у правосудия по-прежнему ретрибутивная функция – наказать, чтобы восстановить справедливость, чтобы другим было неповадно?
Вадим Ткаченко: У правосудия всегда только одна задача – применить норму, которая подлежит применению при данных обстоятельствах, имея определенную доказательственную базу, смягчающие или отягчающие обстоятельства и мнение тех или иных сторон.
Задача исполнительной системы – исправить человека. Смертная казнь его не исправляет: исправлять уже некого. Если мы понимаем, что человек безнадежен, мы отправляем его на тот свет. Но, к сожалению, жестокость почему-то нравится людям. Кто-то вообще не думает о том, что такое обречь человека на смерть, на ее ожидание.
Статья 20 Конституции РФ: человеческая жизнь – высшая ценность для государства
Но тут возникает много других вопросов. Вот, скажем, аборт – это тоже убийство. И что же, мы тоже тогда должны казнить человека, совершившего это деяние? Или самоубийцы – они же тоже посягают на жизнь. Если мы прощаем самоубийцу, который не довел дело до конца, в чем тогда наша логика? Обратите внимание: многие преступления и теракты завершались самоубийством.
Сергей Медведев: Человек может распоряжаться собственной жизнью, но не может распоряжаться жизнью другого человека.
Вадим Ткаченко: Да, но тогда и мы не имеем права распоряжаться его жизнью.
Сергей Медведев: Говорит директор представительства Amnesty International в России Наталья Звягина.
Наталья Звягина: Amnesty International в своих докладах отмечает колоссальный тренд на снижение количества смертных приговоров, вынесенных и приведенных в исполнение по всему миру.
Есть разные причины для смертной казни в разных странах. Например, во Вьетнаме и Таиланде поводом является коррупция. Во многих странах смертной казнью карают за наркотики. При этом есть такие страны, как Пакистан, где могут лишить жизни за богохульство. Как правило, это страны, в которых доверие к судебному производству у населения не очень высоко и уровень коррупции оставляет желать лучшего.
Есть серьезное недоверие общества к тому, как выносятся такие решения. Закрытость, в том числе сейчас ковидные меры физически затрудняют расследование дел. Зачастую человек лишен возможности быстро встречаться с адвокатами. Трудно доказать его виновность или невиновность. Все это разрушает возможность говорить о беспристрастном вынесении наказания.
Сергей Медведев: По-моему, в 2020 году в Сингапуре впервые был вынесен смертный приговор при онлайн разбирательстве без личного присутствия судьи и подсудимого.
Вадим Ткаченко: А в Казахстане отменили смертную казнь, и некоторые уже успели позлорадствовать: "Вот видите, вы отменили, и люди сразу пошли в разнос, начались беспорядки". Но ведь вопрос по отмене смертной казни был поставлен еще в январе прошлого года, ратифицирован соответствующий документ. 21 января отменила смертную казнь Папуа – Новая Гвинея: там она и не применялась, но была предусмотрена за пиратство, убийства и тяжкие преступления. Сейчас, по-моему, только 52 государства применяют смертную казнь.
Сергей Медведев: А что в Америке? Трамп вернул смертную казнь на федеральном уровне, но это все равно остается в юрисдикции штатов.
Вадим Ткаченко: Да, на уровне штатов смертная казнь, к сожалению, действует: в 28 штатах США применяют смертную казнь по приговорам, вынесенным штатами.
Задача исполнительной системы – исправить человека. После смертной казни исправлять некого
Католическая церковь выступает против смертной казни. А у нас после возобновления риторики по смертной казни выступила РПЦ в лице архимандрита Иллариона, заявившего, что церковь выступает против. Это очень важно с учетом всех взаимоотношений церкви и общества.
Сергей Медведев: На Кавказе, как мы знаем, существует обычай кровной мести. Когда Калоев летал в Швейцарию, чтобы убить авиадиспетчера, как массово люди его оправдывали: отец выполнил священный долг – отомстил за кровь дочерей... Есть огромное количество культур и традиций, которые никогда не согласятся с такой отменой.
Вадим Ткаченко: И здесь даже больше даже не религиозный, а национально-культурный подтекст. Нет одинаковой позиции в разных исламских государствах. Например, в Турции смертной казни нет, а в Саудовской Аравии и практически по всему Персидскому заливу она применяется даже за очень небольшие преступления. Или в том же Египте.
Сергей Медведев: Причем там очень жесткие виды казни, вплоть до побития камнями.
Вадим Ткаченко: В мире существует восемь или девять видов смертной казни, и среди них есть очень страшные. Считается, что электрический стул или инъекция близки к гуманным.
Сергей Медведев: Мы согласимся со знаменитой книгой Стивена Пинкера "Лучшее в нас", что мир гуманизируется, и смертная казнь постепенно уходит из арсенала правоприменения? Подобно тому, как мы все более отказываемся от войны, мы отказываемся и от убийства собственных граждан.
Вадим Ткаченко: Если в государстве нет смертной казни, то и человек задумывается о том, что, видимо, убивать – это не так уж и хорошо. Новое поколение все-таки воспитано на других реалиях, и для них смертная казнь – это примерно то же самое, как в Средние века накручивали людей на дыбу.
Кстати, у нас есть статистика снижения особо тяжких преступлений. Я связываю это с тем, что очень многое уходит в интернет и в киберпространство. Стрелялки и прочие игры с кровопролитием снижают агрессию у многих молодых людей: адреналин взыграл – пойдем постреляем. Правда, сегодняшние американские и наши реалии говорят о том, что молодые люди, пытаясь себя реализовать, идут и стреляют из настоящего оружия, но все-таки это единичные случаи.
С одной стороны, здесь права человека, а с другой, права общества
Сергей Медведев: Вот Брейвик особо жестоко убил 78 молодых людей и не отказался от своей идеологии. Сейчас его срок подходит к концу. Что, мы согласимся с гуманным норвежским правосудием, он выйдет и станет жить среди людей и смотреть в глаза родителям убитых юношей и девушек?
Вадим Ткаченко: Есть психические отклонения, которые нельзя преодолеть. Что взять с психа?! Он завтра пойдет стрелять дальше, а значит, его нужно пожизненно изолировать в психиатрической больнице. Если у человека маниакальное ощущение, что он должен убивать определенные расы или национальности, это психическое отклонение. Нормальный человек всегда будет понимать, что рядом с ним равный.
Сергей Медведев: Есть еще вопрос общественной опасности. С одной стороны, здесь права человека, а с другой, права общества. Норвежский суд, выпуская Брейвика, вносит в общество бомбу. Есть мнение, что его заключение будет продлеваться и продлеваться.
Рассуждает председатель Совета правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов. Напоминаем, что эта организация носит знак качества под названием "иноагент".
Александр Черкасов: Россия формально приостановила или отменила смертную казнь, но реально-то она применяется все последние два десятилетия. Главным инструментом так называемой "контртеррористической операции на Северном Кавказе" были насильственные исчезновения людей. Только в Чечне исчезло от трех до пяти тысяч человек, а сколько в Дагестане, Ингушетии? За каждым таким исчезновением лежит похищение человека, содержание в секретной тюрьме, пытки, внесудебная казнь, сокрытие тела.
В России есть только четыре приговора по таким делам, но сотни решений ЕСПЧ, устанавливающих ответственность властей за эти насильственные исчезновения, подтверждают эту распространенную систематическую практику. Это было и есть! Вспомним недавнее "дело 27", когда 27 человек зимой 2016-2017 годов в Чечне были задержаны, исчезли и, как теперь выясняется, стали жертвами внесудебных казней. Никто не наказан, все всё отрицают.
Россия приостановила смертную казнь, но реально она применяется все последние два десятилетия
Расследование, которое вели правозащитники, "Мемориал" и "Новая газета", недавно породили очередные заявления Рамзана Кадырова о том, что Елена Милашина вместе с Игорем Каляпиным – террористы. А что делают с террористами? Вот то самое и делают. С осуждением по общеуголовным статьям политических противников, тоже, наверное, проблем не будет. Это станет способом регулирования политической жизни.
Сергей Медведев: Вадим, давайте представим такой нежелательный тяжелый сценарий – возвращение в Россию смертной казни. Каковы последствия?
Вадим Ткаченко: Общество станет более жестоким. Когда была смертная казнь за изнасилование, насильники думали: "А какой смысл оставлять в живых женщину, свидетеля, если меня все равно расстреляют?! Лучше я ее убью, и она никому ничего не скажет". Если все равно убьют, значит, уже идем до конца. И это автоматически приводит общество к недоверию друг к другу.
Сергей Медведев: При несовершенстве российской судебной и правоохранительной системы если в нее вбросить такой страшнейший инструмент, как смертная казнь, насколько же повысятся "заказы", взятки, коррупция правоохранительной системы, ведь над человеком будет висеть уже не 10-15-летний срок, а смертный приговор! Это выведет коррупцию на новый уровень, и пойдут заказные дела по оппонентам власти.
Вадим Ткаченко: Я думаю, многие это понимают. Это никому не выгодно, просто потому, что сразу заставит людей по-другому смотреть в глаза государства и друг другу. Если мы сегодня это позволим, прожив четверть века без смертной казни, то революция будет обеспечена. И тогда мы сразу увидим и повышение жестокости в школах, и покупку оружия, и все подспудные ситуации, о которых сегодня говорим, как о частных случаях, связанных с психическими расстройствами. Завтра это будет просто защита.
Сергей Медведев: А ведь в судах еще изначально существует существует предубеждение против определенных категорий людей: скажем, он мусульманин – значит, террорист или шпион. Сколько было в истории правосудия таких Сакко и Ванцетти или супругов Розенберг...
Вадим Ткаченко: Это еще один довод против смертной казни, как и ошибки судебной системы.
Сергей Медведев: У врача главная заповедь – не навреди, и у законодателя и правоохранителя должна быть такая же. Это вопрос этики и философии – готовы ли мы убивать? Если мы за смертную казнь какому-то человеку, надо спросить: "А ты готов исполнить этот смертный приговор?" Вот говорят про национальные традиции. В России есть национальная традиция – уже 25 лет жить без смертной казни, и это гораздо более важная традиция, чем древние отсылки к талиону: око за око, зуб за зуб. Таких традиций и нужно придерживаться. Есть универсальное право на человеческую жизнь, даже если это жизнь убийцы, а уж тем более жизнь невиновного человека.
