Дмитрий Медведев наделал немало шума своими угрозами в адрес британских официальных лиц, которых он провозгласил "законными целями" для российской армии. Как-никак, а до сих пор на столь высоком государственном уровне руководителям ни одной из западных стран убийством никто не угрожал. При желании подобное заявление можно было бы даже считать объявлением войны. Ведь это говорит не только бывший "как бы президент", но и действующий заместитель председателя Совета безопасности России, а потому его слова можно было бы считать практическим указанием вооруженным силам. Спасает то, что Медведев стал в глазах западного мира, да и в самой России тоже, чуть ли не карикатурной фигурой, которую трудно принимать всерьёз. Так что мировая ядерная война пока откладывается. Но вот утверждение Медведева о том, что "Британия – извечный враг России", явно находит отклик в российских правящих кругах, да и у значительной части общественного мнения. И может показаться, что для такого утверждения есть основания.
Разве на протяжении долгих десятилетий XIX века не велась "большая игра", как называли в те времена жесткое соперничество двух империй на Балканах, а также в Южной и Центральной Азии? Разве не мечтали российские императоры и ура-патриоты о выходе к Индийскому океану? А британские власти разве не вкладывали много сил и средств в "сдерживание" российского влияния? Ну и травму унизительного поражения Санкт-Петербурга в Крымской войне тоже не сбросишь со счетов. В 1899–1902 годах, во время англо-бурской войны, при поощрении сверху добровольцы из России сражались в Трансваале на стороне буров, а в российской прессе велась активная антибританская кампания. "Прямые религиозные фермеры, решившие своей кровью отстоять свободу Отечества, всегда будут ближе сердцу святой Руси, чем наш исконный враг – холодная и эгоистичная Англия", – писала газета "Новое время", известная своим великорусским шовинизмом и антисемитизмом.
Британцы захотели восстать против вопиющей несправедливости и поддержать жертву нападения более сильного соседа
Соперничество двух империй отражалось в головах впечатлительных обывателей, принимая почти параноидальные формы и вылившись в расхожее "англичанка гадит". В любых российских проблемах модно было винить Великобританию и лично королеву Викторию. "Тут Англия, брат! Будь я, анафема, трижды проклят, если не Англия!" – восклицает персонаж чеховского рассказа "Новогодняя пытка" Семен Степаныч, помешанный на внешнеполитическом положении. Но и куда более уравновешенные и влиятельные деятели государства Российского готовы были видеть в "коварном Альбионе" демоническую силу и олицетворение зла. Вполне просвещённый писатель и общественный деятель князь Владимир Одоевский утверждал, что Англия "даёт урок народам, продающим свою душу за деньги", что "её настоящее – печально, а гибель – неизбежна" (цитирую по статье А. Б. Давидсона "Образ Британии в России XIX и XX столетий", журнал "Новая и новейшая история", №5, 2005 год). И такого рода цитат можно найти в дореволюционной российской прессе и литературе сколько угодно. Председатель III Государственной думы Александр Гучков признавался, что в гимназические годы мечтал поехать в Лондон, чтобы убить премьер-министра Бенджамина Дизраэли.
При этом отношение российской элиты и интеллигенции к Британии было двойственным. С одной стороны, неприкрытая враждебность, почти ненависть, с другой – многие видные общественные фигуры были явными или скрытыми англофилами. Еще в XVIII веке Екатерина Дашкова-Воронцова, ближайшая подруга и фаворитка Екатерины II, говорила вполне открыто: "Отчего я не родилась англичанкой? Как обожаю я свободу и дух этой страны!" Император Павел I, до глубины души ненавидевший любые проявления либерализма и западничества, начал своё правление с разрыва отношений с Англией и отстранил Дашкову от всех должностей. Но симпатии к английскому образу жизни питали даже некоторые члены семьи Романовых, своим благожелательным интересом к британской конституционной монархии и политической системе был известен брат Николая II Михаил, чуть было сам не ставший российским императором.
На протяжении многих десятилетий в высшей степени престижным личным достижением считался прием в члены Английского клуба, туда стремились попасть представители высшей знати, богатейшего купечества и видные деятели литературы и искусства. Напрашивается вывод, что отношение к Британии переплелось с жесткой идейной борьбой двух вечно спорящих друг с другом направлений российской общественной мысли. Славянофилы ненавидели Англию и её устройство, считали само её существование вызовом их представлениям об общественной и личной морали, о государственном строе, который должен был, по их мнению, основываться на верности традициям-скрепам, на соборности, а не на индивидуализме. Западники же почитали Лондон ярким примером для подражания, символом правового государства и личных свобод. Вот почему отношение к Англии стало своего рода тестом, определяющим идейные пристрастия по самым главным и больным вопросам.
Советская власть положила конец вечному спору славянофилов и западников, заменив общественный дискурс марксистской ортодоксией. Марксизм, казалось бы, пришел с Запада, но парадоксальным образом в том, что касается отношения к либерализму и Англии, занял позицию, похожую на радикальное славянофильство. Характерно, что Английский клуб дважды за его длинную историю закрывали по политико-идеологическим соображениям, первый раз это сделал уже упоминавшийся император Павел, а второй – большевики. Владимир Ленин и Иосиф Сталин считали именно Англию главным врагом Советского государства. И надо признать, что эта антипатия была взаимной. Все связанное с большевиками, с национализацией экономики и общественной жизни, с культурным и идеологическим тоталитаризмом, вызывало у британской власти и элиты, да и широкой публики в целом, глубочайшее отвращение.
Так что трудно отрицать, что история двусторонних отношений отягощена немалым историческим грузом. Но ведь в самые острые моменты истории ХХ века страны оказывались союзниками – и в Первую, и во Вторую мировые войны. С октября 1941 года по конец марта 1946 года британские арктические конвои доставили Советскому Союзу тысячи танков и самолетов. Стоимость боеприпасов, отправленных в СССР за этот период, составляла приблизительно 308 миллионов фунтов стерлингов, а сырья, продуктов питания, машин, промышленного оборудования, медикаментов и больничного оборудования – около 120 миллионов фунтов. То есть в нынешних ценах эти поставки измерялись бы в десятках миллиардов фунтов. За неполных 4 года состоялось 78 походов, в которых 85 торговых судов и 16 британских боевых кораблей были потоплены. Погибли три тысячи британских моряков.
Да и мало ли кто с кем конкурировал и враждовал в разные исторические периоды! Вон, с Германией, а до этого с Пруссией сколько раз Россия вступала в смертные схватки! Вела экзистенциальную войну с наполеоновской Францией, видела постоянную угрозу в Японии. Но почему-то именно Британия видится из Москвы в особенно черном свете. Историк и обозреватель Бен Макинтайр пишет в газете The Times: "Россия проиграла "большую игру", Крымскую и холодную войну, так же как она в конечном итоге проиграет и войну в Украине. Её яростная обида на Великобританию проистекает из неуверенности в себе, укоренившегося чувства неадекватности, усугубляемого тем, что кажется Москве пренебрежительным и уничижительным отношением Запада, в частности Британии, к постсоветской России".
Сегодняшняя враждебность, под которую в Москве подводят историческую базу, продиктована прежде всего той ведущей ролью, которую Великобритания играет в поддержке Украины. Именно Лондон часто выступает застрельщиком в западной коалиции, стремящейся защитить эту страну. Британцы первыми и очень вовремя поставили большие партии противотанковых ручных орудий NLAW, которые сыграли значительную роль в разгроме российской колонны, двигавшейся с севера на Киев. Британия же шла в первых рядах в деле организации подготовки украинских военных. Когда другие западные государства не решались предоставить Украине современные танки, Лондон подал пример остальным. Ещё более важным шагом и прецедентом для других союзников стали поставки ракет дальнего действия Storm Shadow. Теперь премьер-министр Риши Сунак, при полной поддержке и правящей партии, и оппозиции, выступает за предоставление Киеву самолётов F-16 и призывает не ослаблять, а наоборот, всячески наращивать военно-технологическую поддержку жертвы агрессии.
Почему же именно Великобритания стала негласным лидером и вдохновителем дружественной Украине коалиции? Уж точно дело не в давней истории. Могу засвидетельствовать: приехав в начале 1990-х в Британию, я, как и многие, был поражен, сколь доброжелательно были настроены к России и россиянам практически все встречавшиеся мне британцы: и политики, и журналисты, и сантехники, и водители такси, и прочие. Никакую "большую игру" никто и не вспоминал. И только с началом путинской эпохи, да и то далеко не сразу, это отношение стало постепенно меняться и в последнее время дошло до состояния раздражения, подозрительности и ожидания подвохов. При этом британское правительство неустанно подчёркивает: во-первых, мы не воюем и не собираемся воевать с Россией, мы добиваемся мира, для чего необходимо остановить агрессию против Украины. Во-вторых, у нас противоречия не с народом России, а с её нынешними правителями, пошедшими на грубейшее нарушение норм международного права.
Особая роль Британии в происходящем определяется прежде всего единодушным настроем общественного мнения страны – такого решительного неприятия развязанной Кремлём войны не найти нигде, за исключением, возможно, граничащих с Россией стран, имеющих основания опасаться прямого нападения с её стороны. Вот почему представленные в парламенте партии поддерживают курс, начатый Борисом Джонсоном и продолженный правительством Сунака. Вот почему все газеты – правые и левые, качественные и бульварные – в унисон поддерживают ту же политику. Такого единства в стране не было со времен Второй мировой войны.
Но оно, единство это, откуда взялось? Я бы на первое место поставил тот факт, что британцы имели возможность на собственном примере разобраться в сущности путинской диктатуры и её готовности к опасным международным авантюрам. Воображение общества потрясло отравление Александра Литвиненко в 2006 году и в ещё большей степени покушение на Сергея Скрипаля и его дочь в 2018-м, в результате которого погибла ни в чем не повинная британка и несколько человек получили увечья разной степени тяжести. Поначалу в британских головах не укладывалось: как может считающее себя цивилизованным современное государство идти на применение опаснейших ядов и радиоактивного оружия массового поражения на улицах чужих городов? Ставя под угрозу множество невинных жизней, и ради чего? Сведения шпионских счетов? Осуществления геополитических фантазий диктатора и его личной мести?
Когда же это осознание пришло, то британскому населению стало понятно, чего можно ожидать от такого режима. Эти ожидания подтвердились, когда были отравлены Алексей Навальный и британский гражданин Владимир Кара-Мурза. Если в других западных странах эти сообщения были поначалу восприняты с настороженностью, то в Британии они лишь подтвердили уже прочно сложившееся мнения об облике московской власти. Вспомнили нападение на Грузию, вторжение в Донбасс, аннексию Крыма – это была вполне целостная и по-своему логичная картина. Прибавьте к этому всему традиционное британское представление о "честной игре", и станет очевидно, почему британцы сразу же захотели восстать против вопиющей несправедливости и поддержать жертву нападения более сильного соседа. Играет ли тут какую-то роль также стремление политической элиты найти для Британии новую важную мировую роль после Брекзита? Видимо, да, но эта идея не для широкой общественности, для которой куда важнее представление о справедливости и наказании агрессора. Ну и подробные репортажи во всех газетах и на всех телеканалах о жутких деталях бомбардировок, о гибели женщин и детей в Украине, ежедневно подтверждают британцам правильность их выбора.
Андрей Остальский – лондонский журналист и политический комментатор
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
