Антонина Никулина – работница метеостанции в Юшкозере – деревне в Карелии на берегу одноименного озера, в 120 километрах от Костомукши.

С начала российского вторжения в Украину год назад ее трижды оштрафовали за антивоенные высказывания в интернете и предупредили, что преследование может продолжиться уже по уголовной статье.

Никулина родилась в Юшкозере, но в семье приезжих, и помнит, с каким недоверием относилось к чужакам коренное население, которому в советские времена запрещалось говорить на родном, карельском языке.

После распада СССР в деревне появились финские туристы, вернулись традиционные промыслы, различные культуры перемешались.

С наступлением войны Никулина обнаружила, что ее односельчане – добрые, отзывчивые люди – массово поддерживают российские власти в агрессии против Украины, а те немногие, кто против, – молчат.

Среди сторонников войны – сын Никулиной, объявивший, что она ему больше не мать.

Метеоролог из Юшкозера – в фильме документального проекта "Признаки жизни".

Монолог Никулиной

– Когда случилось с Украиной, я с ночной пришла, легла поспать. Сестра обычно никогда не заходит, когда я с ночной смены, чтобы не шуметь, дать отдохнуть. Но, видимо, у нее все кипело внутри, она приходит и говорит: "Тонь, они все-таки напали". И все, у меня моментально началась другая жизнь. Каждый день слезы, непонимание, что делать. Потом я [увидела] в интернете ссылку [на обращение] "Нет войне". С тех пор я начала писать комментарии, все, что думала. Писала открыто, хотя в "ВКонтакте" было предупреждение, что и слежка может быть, и все.

Есть, к счастью, [в деревне антивоенно настроенные люди]. Но очень мало, и они не трубят так, как я. Я-то, конечно, раструбилась. Сознательно это делала. Думала: а зачем я буду сидеть за закрытой страницей? Я знала, чем это грозит, но была настолько в шоке, что по-другому просто не могла поступить. А потом я стала уверенной. И то, что у меня сын поддерживает войну, и эта мобилизация, я написала обращение к односельчанам.

У меня мама литовка. С отцом они познакомились в Литве, там появились мои старший брат и сестра. Сюда в леспромхозы людей [звали], не хватало местного населения. Отец уговорил маму. Тут расписывали блага всякие, но мама говорила, что хорошее не рекламируют. Приехали, говорила, сосны и песок, и больше ничего, вообще ничего не растет, никто ничего не сажает. В ужасе была, сказала, что макароны размачивали, чтобы оладушек детям напечь. Потом они прознали про Юшкозеро, переехали сюда, тут мама скоро родила меня. Тут одни юшкозерские когда-то учились, в две смены, столько было детей. А сейчас привозят с Нового Юшкозера (соседняя деревня. – Прим.), но все равно очень мало. Поезда ходили каждый день, а сейчас только до Костомукши, дальше один раз в неделю автобус. Дочка приезжала, пришлось нанимать машину.

Дочка переживает очень, очень помогала мне, когда протоколы [о нарушениях] появились. Организовали сбор денег, чтобы оплатить штрафы мои. Буквально после суда еще суток не прошло, как уже сумма была набрана, 50 тысяч, очень быстро. Штрафы 15, 15 и 20 тысяч. Мне сказал участковый, что надо быть осторожными, если еще одно нарушение, то уголовная ответственность наступает.

Сын поддерживает войну. В 2014 году с армии пришел, во флоте служил. Сказал, что политрук у них был очень-очень хороший. Поискал немножко работу в Костомукше, он сварщик, потом решил ехать в Питер, там очень быстро нашел работу. На ТЭЦ. У них оборудование летит, потому что старое, латать надо. Один котел на какой-то ТЭЦ был еще с войны 1914 года, с корабля сняли, английский. Власть ему не нравилась, то, что творится, но когда началась война, я даже не могла поверить, [что он за войну], думала, шутит. Я говорю: "Паша, что с тобой случилось? Ты так против был". Он говорит: "Путин по-любому помрет. А то, что творится, я сам наблюдал". Они же винят Америку, НАТО. Когда война случилась, он мне сказал: "Не волнуйся, закончится очень быстро". Я говорю: "А с чего ты взял, что она закончится очень быстро?" Это первый-второй день был, когда мы с ним говорили. У него откуда-то ненависть к украинцам взялась. Ужасно. Девчонка его мне очень нравилась, она питерская, на метрополитене работает, династия у них прямо, с бабушки начиная. Я говорю: "Ты Пашу поддерживаешь?" – "Конечно", – говорит. Он заявил мне, что я ему больше не мать, чтобы фамилию я поменяла. Хотя мне тут люди говорят: интересно, почему он не хочет поменять фамилию, а я должна поменять? Сказал: "Ты мне не мать", много страшных слов мне наговорил.

Даже не знаю, как с этим жить, вообще, долго ли можно прожить в такой жизни, которая настала? Соседка у меня была прекрасная. Война началась, мне как раз что-то у нее надо было, я пошла к ней. Она мне говорит: "Слышала, что случилось?" Я говорю: "Да, слышала. Ужас". Она говорит: "Давно надо было". Добрая соседка, и такое сказала. Все, охладели у меня чувства к ней сразу. Хотя мы все равно до сих пор общаемся. Пыталась я ей что-то говорить, она отвечает: "Я этому не верю". Это же заранее было все запущено, что все фейки, все, что вразрез идет. Если бы не моя сестра, я бы, наверное, не жила уже просто, она поддерживает меня очень. Думаю, что она так же бы попала под раздачу, как и я. Я была очень далека от политики, настолько далека, что когда сестра со мной заговаривала на эту тему, – она как раз и про Украину тоже говорила, что такое там творится, – я думала, да ну, да не может быть. Она говорила: сейчас страшно жить, а дальше будет еще страшнее. А я не верила. Я оптимистка, позитивщица, хи-хи, ха-ха. Думала: мне эти беседы вообще не нужны.

Одноклассница вообще мне сказала сматываться отсюда, "чем наше государство не нравится?" Дочка коллеги тоже сказала: "Я уважаю президента, люблю страну, в которой я живу, я люблю свою родину". Я родину тоже ведь люблю. Думаю, если что, наверное, я бы лучше уехала отсюда. Лучше не знать людей. Пусть они будут те же самые завойнисты, но я их не буду знать хотя бы, а с этими же всю жизнь, тем более, хорошие отношения были в деревне, доброжелательные со всеми были. Люди хорошие, я думаю, они плохими и не сделались, но они ничего не понимают просто. У нас в клубе делают снеговичков с Z. Сын моей подруги детства поехал туда зарабатывать, снайпером, представляете? Я изменилась, конечно, очень сильно, я какая-то была более терпеливая, а сейчас просто это рвется из меня все, надо высказаться и все. Наверное, и договорилась, что в деревне меня предателем называют. Мои одноклассники возмущаются даже, что штрафы [мне] слишком маленькие назначены. А я этих людей знаю как добрых, хороших людей, которые всегда придут на помощь.