Армия России теряет наступательный потенциал, и ее ресурсов хватит еще на 2–3 недели активных боевых действий в Украине. Угрозы захвата Киева сейчас уже нет, и в апреле киевляне, вероятно, смогут вернуться в свои дома. Такие прогнозы о широкомасштабной войне России против Украины сделал советник главы Офиса президента Украины Алексей Арестович. В интервью Украинской службе Радио Свобода он также рассказал о потерях российской армии и объяснил, при каких условиях война может закончиться.

– Как вы оцениваете позиции войск России и каковы сейчас их основные цели?

– Ну, они начинали с шести отдельных оперативных направлений. Это Киев, Чернигов, Сумы, Николаев, Харьков и зона проведения Операции объединенных сил (речь о Донбассе, украинская военная терминология – Прим. РС). С военной точки зрения это просто нелепость, но они к ней прибегли и потерпели закономерный крах. Сейчас они продолжают наращивать усилия только на направлении Херсон, Николаев и в зоне ООС, где пытаются окружить наши войска, нанося удары от Волновахи на север и от Изюма на юг. И Мариуполь они уничтожают. Вот это всё. Хотят сделать "клешни".

На остальных направлениях – Киев, Чернигов, Сумы, Харьков – они преимущественно перешли к обороне, к удержанию районов, которые заняли. Там идут местные бои тактического значения, не представляющие серьезной угрозы для перечисленных городов.

– Может ли быть угроза для Киева в ближайшее время, стягиваются ли туда войска и готовится ли еще одна попытка наступления?

– Во-первых, стягивать нечего. Во-вторых, по военной логике, никогда не стягивают силы туда, где нет надежды на успех. Их стягивают туда, где успех наметился. Для них это Мариуполь, возможно, зона ООС – они так считают. И, может быть, Николаев. Но не Киев… Я думаю, что Киеву в ближайшее время ничего кроме артиллерийских и ракетных ударов не грозит.

– Какой у них сейчас план и какие задачи перед ними стоят?

– Они сосредоточились как раз на зону ООС, на Мариуполь и Николаев. Там надеются добиться успеха. Николаев – это бесполезно, зона ООС – не знаю, сомневаюсь. А вот Мариуполь они окружили. Военные усилия им там не приносят успеха, но вот уничтожение гражданского населения… это террористическая, бесчеловечная политика... Убито почти 3 тысячи человек сейчас…

– Если им удастся взять Мариуполь, что это будет означать?

– Это будет наше серьёзное поражение и определенный успех для них. Но, оценивая, какие силы они потратили, сколько они потеряли, даже взятие Мариуполя для них будет плохим утешением. При этом с военной точки зрения взять Мариуполь они не могут. Соотношение сил там и попытки его взять демонстрируют, что это бесполезно. Третьи сутки происходят по две атаки на Мариуполь наземными силами. Все уничтожаются. И это показывает, что с военной точки зрения Мариуполь взять не могут. Проблема Мариуполя – это геноцид местного населения.

– А какой вообще у российских войск сейчас потенциал?

– Они с 24 февраля ввели 97 тактических групп, это более 120–130 тысяч человек, но есть еще тыловые части. То есть общая группировка где-то 200 тысяч. Из них 15 полностью уничтожены. 18–20 приведены в состояние небоеспособности. Где-то 60 (тактических групп. – Прим. РС) сейчас проводят операцию на нашей территории, но они связаны боями по всей Украине, и где-то 10 у них есть еще в резерве. Это небольшие силы при таком размахе и интенсивности боевых действий. То есть фактически они теряют наступательный потенциал. Они идут уже по инерции, и думаю, что 10 дней, может, 14 у них осталось на то, чтобы они вообще были способны на активные боевые действия.

Затем неизбежен переход к позиционной войне, они остановятся в оборону, как сейчас под Киевом, например. И уже не будет оперативного размаха. А будет тактический, то есть бои за перекрестки, за маленькие деревни, за выравнивание позиций и так далее.

Даже если они наскребут сейчас резервы, хотя у них с этим огромные проблемы и в самой России, и в Сирии набрать их не удалось, потом перебросят их сюда, эти резервы всё равно не будут способны принципиально изменить ситуацию. То есть они фактически проиграли, и сейчас они перед лицом оперативного тупика, а затем и проигрыша, который может настать в течение 2–3 недель.

– На эти 2–3 недели у Украины достаточно ресурсов, чтобы отражать атаки и удерживать границы, как минимум в тех пределах, в которых они есть сейчас? Я имею в виду условные границы.

– Линию разграничения, фронта. Достаточно ресурсов. Более того, надо понимать, что мы ежедневно становимся мощнее, а они теряют. Потому что мы на собственной территории, а они – на вражеской. Нам идет западная помощь, у них заканчиваются тыловые запасы, как мы видим из их обращений за военной помощью в Китай и даже в Северную Корею, информация такая приходит. И время играет не в их пользу, очень сильно не в их пользу. Я имею в виду в поле, о санкциях мы можем даже не говорить. Они могут бить ракетами, этого добра у них хватает, крылатых ракет воздушного базирования типа "Искандер", и они будут бить, может, больше, чем сейчас.

– С 1 апреля может быть вторая волна наступления на Украину?

– Нечем наступать. Они могут бить ракетами. При этом они пытаются почти не применять авиацию, кроме Мариуполя и зоны ООС. Но там их сбивают. В зоне Мариуполя нет, к сожалению, мощной ПВО, а вот в зоне ООС сбивают фактически каждый день. Возникает вопрос, ведь Киев, Харьков, Чернигов, Сумы уже почти не бомбят, потому что они потеряли 83 самолета, много подготовленных экипажей. Они собрали вокруг Украины около 500 самолетов. Но применяли 120–150, потому что у них подготовленных лётчиков гораздо меньше, чем самолетов. И представьте, если мы сбили 83, ну, может, уже сегодня 85 из 150 – это больше, чем половина способных взлететь. Остальные истощились. То есть это огромная проблема. Даже этот род войск у них сейчас отчасти утратил свои возможности действовать в Украине.

– Когда люди смогут вернуться в свои дома?

– Ну, активная фаза должна завершиться в течение 2–3 недель. Она почти завершена под Киевом, Харьковом, Сумами и Черниговом. Потом жители Киева смогут, видимо, вернуться в свой город, потому что под столицы угрозу, скорее всего, отобьем. Даже если они где-то наскребут какие-то резервы, попытаются перейти в наступление, то всё равно это закончится их поражением. Ну, просто на неделю это или на 10 дней ещё затянется. Конец здесь один: они стратегически проиграли, проигрывают и оперативно. Поэтому я думаю, что в середине или в конце апреля уехавшие киевляне смогут вернуться домой. А потом два варианта: либо заключаем мирное соглашение и они убираются с концами, либо начнется позиционная война, и они будут пытаться удерживать те районы, которые они контролируют. Для них это ещё худшая катастрофа, чем произошедшая при попытке наступления. Потому что они на нашей земле, где их все ненавидят. Тыловые поставки – это вечная проблема. Мы сейчас отбиваем тыловые колонны и будем делать это еще больше. Они будут стоять на месте, то есть мы точно будем знать их координаты. Это не то, что ловить войска, которые передвигаются в поле. Мы будем бить по стационарным целям, групповым, это очень выгодно. А в-третьих пойдет так называемая "зелёнка", то есть расцветающая природа. И для партизан, местных Сил специальных операций, – это лакомое время.

– В Кремле уже заявляли, что компромиссом может стать идея создания в Украине демилитаризованного государства по типу Швеции или Австрии. Насколько это приемлемо и каковы настроения в Офисе президента Украины?

– Это вообще неприемлемо, потому что мы не Швеция и не Австрия, мы совсем в другой ситуации. Швеция и Австрия граничат с приличными соседями – европейцами, которые проводят стабильную политику и не желают изменения границ, а Украина – государство, которое дважды обманули.

У нас нейтральный статус был закреплён в Декларации о суверенитете, а затем был Будапештский меморандум, который был подписан после того, как отдали третий по величине в мире ядерный потенциал, это был огромный аргумент в пользу военной политической мощи, мы были сверхдержавой. Мы отдали. А все гаранты Будапештского меморандума, не только Россия, нас фактически обманули. И сейчас мы имеем горячую фазу боевых действий, потому что гаранты не выполнили свои обязательства. Любая страна мира, согласно уставу ООН, имеет право на самооборону, и мы в Украине очень четко понимаем – и народ, и власть, – что силы для самообороны у нас должны быть самостоятельными, самодостаточными, потому что ни на кого рассчитывать нельзя. Поэтому речь не идет о том, чтобы здесь было демилитаризованное государство.

Смотри также

"С потерями русские не считаются". Бои на передовой под Киевом

– На какие условия может пойти Украина для того, чтобы договориться о мире?

– Мы не находимся в позиции просящего. Мне кажется, что скорее они просят нас о мире. Потому что все они в очень сложной ситуации. Приемлемые условия могут быть. При этом в НАТО нас не берут: это декларировало НАТО, это не мы декларировали. Мы до последнего стремились к вступлению в НАТО. Даже во время этой кампании, но НАТО твердо сказало "нет". Я не вижу возможности (в отличие от того, что говорят некоторые крикуны, патриоты в кавычках) вступления для Украины в НАТО, любой ценой. Как, если не принимают? Вот даже если бы вы очень хотели, чтобы я на вас женился, например, а я не хочу – какие шансы, скажите, пожалуйста? Или я умолял бы выйти за меня замуж, а вы принципиально не хотите. Я мог бы еще 20 лет бегать с лозунгами "женюсь на Роксолане", но это ведь нереально.

И НАТО нас принимать не желает. И Россию это очень устраивает. Более того, Москва работает над тем, чтобы НАТО не принимало нас, как я понимаю. Поэтому это может стать началом сближения позиций сторон. Нас НАТО всё равно не берет, а Россия очень хочет, чтобы мы не были в НАТО. И это одно из главных условий. Как раз это может быть точкой, с которой можно начать договариваться.

– Если Россия говорит "мы прекратим наступление, если вы не вступаете в НАТО", что вполне возможно, по вашим словам, и "если вы признаете, что Крым и Донбасс – это больше не территория Украины"... Такие условия мира приемлемы для Украины?

– Это неприемлемая история, я думаю, что речь будет идти только об Украине в международно признанных границах, и еще раз хочу подчеркнуть, что Украина не отказывается от НАТО. НАТО отказывается от нас. Это совсем другая ситуация. Я думаю, что Россия приложила огромные усилия, чтобы НАТО нас не принимало, работая с отдельными странами союза на двусторонней основе.

– С какими именно странами?

– Германия в первую очередь, Венгрия, наверное. Минимум. Может, Франция.

– Ваш прогноз: вот закончится активная фаза войны, произошло разминирование, всё спокойно… Сколько времени Украине нужно будет для того, чтобы потом восстановить экономику и вернуться как минимум к тому состоянию, которое было до войны?

– Здесь я не специалист, даже представить себе не могу. Но думаю, что это на десятилетие как минимум.

– Как вы думаете, будет ли экономически Украине кто-то после войны помогать восстанавливать экономику?

– Да, однозначно, таких стран очень много, и они уже выразили желание помочь Украине. Это практические предложения. А во-вторых, у нас еще есть мощный ресурс в качестве арестованных российских государственных средств. То есть вы разрушали – вы отдавайте. Я слышал по открытым источникам, что речь идет более чем о 300 миллиардах долларов. То есть мы сможем это использовать, по крайней мере, над этим работает руководство Украины с руководством стран-партнеров и международных организаций, чтобы российские деньги, замороженные на Западе, использовали на восстановление Украины.

– Когда вы в январе подали в отставку с поста советника главы Офиса президента и члена украинской делегации в минской переговорной группе, то говорили, что Владимир Зеленский стал бюрократом, но через месяц, когда началась война, вы все же решили возвратиться. Почему вы приняли это решение?

– Я с утра ехал в военкомат, когда начались взрывы. Даже с четырьмя друзьями договорился, что пойдём в одно подразделение. Но мне написал глава Офиса президента и сказал: "Алексей – ты нам теперь будешь нужен". Я приехал в офис, мне говорят, что вот информационная составляющая очень важная, и не только она, а есть еще отдельные задачи, о которых я не буду говорить. Поскольку я не переставал быть советником, то остался. Это был демарш, но я заявление не писал. В Вооруженных силах Украины много майоров, почти 2 тысячи, и я был бы 2001-м по счёту. А то, что я сейчас делаю, может делать только Арестович. Здесь просто законы военного времени. Я не звонил в Офис и не просил: срочно возьмите меня обратно. Я понимаю, что стоит избавиться от некоторых удовольствий, если выбирать между долгом и удовольствием. Вот гоняться за российским танком – это удовольствие, а информационную политику проводить и выполнять отдельные поручения – это обязанность. И, как офицер, я избрал долг, - сказал в интервью Украинской службе Радио Свобода советник Офиса президента Украины Алекей Арестович.

Российское государственное и военное руководство утверждает, что "специальная операция" В Украине идёт "в точном соответствии с планом". Однако за 24 дня полномасштбаного военного наступления российским войскам удалось установить контроль только над одним областным центром, Херсоном. Жертами войны уже стали тысячи человек, Россия подвергается беспрецедентной экономической и политической изоляции.