"Россияне не просто не любят государство – они искренне желают держаться от него подальше. В России сложилась уникальная культура тихого, но массового и эффективного саботажа". Это цитата из колонки "Сталин и капремонт", написанной почти шесть лет назад. Я рассуждал о том, что у россиян – и это, казалось бы, фиксируют социологи – весьма высок запрос на какую-то мифическую "твёрдую руку", а между тем в реальной жизни они ни о какой твёрдой руке совершенно не мечтают, да и государство отнюдь не готово к тому, чтобы силой принуждать к чему-то большинство населения.
Правда, писал я дальше, времена меняются, и путинский режим всё-таки может оказаться перед необходимостью более жёсткой, чем раньше, мобилизации россиян – например, если совсем плохи будут дела в экономике. Времена изменились куда более лихо, чем я мог ожидать. Путинский режим действительно оказался перед необходимостью мобилизации. И выяснилось, что концовка той колонки была глупостью, а вот основная её часть – чистой правдой.
Эти рассуждения могут показаться парадоксальными. Разве этот режим боится насилия? Гнушается его по каким-то моральным соображениям? Не решается ломать оппонентов через колено? Смешно сказать! Но легко при этом увидеть и другое: режим не боится насилия тогда, когда оно не связано с рисками. Если в центре города собирается 500 человек, их растаскивают по автозакам и лупят дубинками. Если же 50, а ещё лучше 100 тысяч, то перед ними расступаются и полиция, и Росгвардия, и вся королевская рать.
Десятилетие назад этот факт на какое-то время смутил и запутал российских, а особенно московских оппозиционеров. Многотысячные митинги и марши защищались самой своей численностью, но власть выжидала, зная: рано или поздно волна пойдёт на убыль, тогда придёт время мстить, выдёргивая жертв из толпы. Так и случилось; случившееся мы хорошо знаем под названием "Болотное дело".
Всё это много раз так или иначе повторялось в местных масштабах. Столкнувшись с большим стихийным протестом, например, экологическим, власти не идут в лобовую атаку, они ждут, дожидаются определённой усталости противника и уже тогда начинают наносить удары.
Перед аморфным и молчаливым большинством режим совершенно позорно сливается
Но как быть этому государству, когда у него нет чётко очерченного противника? Оказывается – колонка "Сталин и капремонт" была именно об этом – именно перед аморфным и молчаливым большинством режим совершенно позорно сливается. Можно избить 100 человек, но нельзя избить 100 тысяч. Можно рассовать по спецприёмникам тысячу, но нельзя миллион или десять миллионов. Оказывается, если 100 миллионов человек чего-то не хотят, то ни Путин, ни его могущественные силовики, ни всесильное телевидение не могут ничего сделать. А может быть, не очень и хотят. Путин никогда не любил соваться ни в одно дело, которое бы серьёзно угрожало его рейтингу (исключения случаются тогда, когда отвертеться уже нельзя, как после пенсионной реформы). По этой причине Путин и за прививки агитирует по принципу "шаг вперёд и два назад". Он как будто и сам напуган – как бы чего не вышло.
И было бы большой ошибкой думать, что среди нежелающих вакцинироваться или соблюдать какие-то ограничительные меры большинство представляют рьяные антиваксеры, конспирологи и отрицатели ковида. Такие, безусловно, существуют, и они очень заметны, потому что умеют громко о себе заявить.
Но, как и всех радикалов, их вовсе не так много. Большинство людей, успешно избегающих вакцины уже больше полугода, – это вовсе не мракобесы или сторонники плоской земли; это всего-навсего люди, выработавшие сверхосторожную манеру общения с государством; в действии они всегда видят больший риск, чем в бездействии. Те же, кто год за годом упорно не ставят себе новые счётчики на газ (а ведь хорошая вещь, разве нет?).
У доверия много определений. Одно из них описывает доверие как готовность к солидарности и стратегиям совместных действий. Увы, на этом уровне доверия в России очень мало. Некоторые полагают, что доверия добавляется, но коронавирус пока расставляет всё на свои места: через полтора года пандемии нет никакой солидарности, нет никаких совместных действий, а государство, которое в других обстоятельствах изображает себя очень сильным и грозным, тоже не может примерно ничего.
Конечно, в такой ситуации все призывы прививаться и угрозы локдаунов просто мёртвому припарка. Всё в очередной раз кончится пшиком, несмотря на забитые больницы и морги. Потом заболеваемость немного схлынет в силу того, что она по природе циклична, это можно будет выдать за успех, потом она вернётся снова. В России сложилась уникальная культура тихого, но массового и эффективного саботажа. В каком-то смысле этой культурой можно было бы даже гордиться. Но с недавних пор она начала в буквальном смысле уносить жизни. А нам остаётся просто на это смотреть.
Иван Беляев – журналист Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
