Что принесет зимняя кампания 2024 года? В эфире военный эксперт Юрий Федоров, который выпустил свою новую книгу "Украинский фронт Третьей мировой войны", и политолог Игорь Рейтерович.

^{Видеоверсия программы}

Михаил Соколов: Сегодня наши гости: военный эксперт Юрий Федоров, который выпустил новую книгу, она называется "Украинский фронт Третьей мировой", и политолог Игорь Рейтерович. Попробуем понять, что происходит на этом фронте, каковы уроки того, что произошло за почти два года. Сначала новости последних дней.

Михаил Соколов: Бои в районе Авдеевки продолжаются. Почему этому району уделяется такое большое внимание? Возможно, будет еще наступление России в Харьковской области, в районе Купянска. И наконец, на левом берегу Днепра плацдарм вооруженных сил Украины. Это все три основные точки, где российские войска пытаются переломить обстановку в свою пользу?

Юрий Федоров: Я бы к этим трем участкам добавил еще Бахмут, возле которого российские войска пытаются оттолкнуть вооруженные силы Украины из тех районов, которые ВСУ заняли в ходе летнего наступления. Тогда был реализован так называемый "план Сырского", замысел его заключался в том, чтобы окружить российскую армию в Бахмуте, ее уничтожить или заставить эвакуироваться. Четыре таких основных направления, где российское командование пытается изменить ситуацию в свою пользу. Я думаю, что ничего из этого не получится, не потому что российские войска не смогут взять Авдеевку, не исключено, что возьмут, но это не меняет стратегическую ситуацию на линии фронта. Российские войска могут подойти на пару километров ближе к Купянску, но это тоже принципиально не меняет ситуацию.

Дело в том, что стратегическая задача, которая поставлена перед русской армией президентом Владимиром Путиным, заключается в том, чтобы занять всю Донецкую область. Это та самая кремлевская мечта, которую обитатели Кремля пытаются воплотить в жизнь. Но это явно недостижимая мечта, по крайней мере, в течение ближайших нескольких месяцев. Там предугадывать ход войны вообще очень трудно. Думаю, что ситуация позиционного тупика достаточно устойчива. В принципе, можно утверждать, что российское наступление, которое ведется до сих пор, начиная с середины октября, целью которого была прежде всего Авдеевка, потом продвижение к Лиману, атака на Купянск, – это наступление захлебнулось. Сегодня происходит нечто похожее на перегруппировку сил в российской армии, пытаются создать какие-то новые возможности для продолжения наступления. Мне представляется, что наступательный потенциал российской армии в Украине сейчас исчерпан или почти исчерпан.

Михаил Соколов: Можно ли считать, что Украина находится в опасности путинского зимнего наступления на нескольких направлениях? Достаточно ли потенциала для сопротивления и политической воли сейчас?

Игорь Рейтерович: Мы под этой угрозой находимся с 2022 года, она по большому счету не меняется. У российской армии, у российского руководства постоянно какие-то наполеоновские планы, они хотят со всех сторон наступать, все захватывать. Сейчас активно разгоняют информацию, причем ее почему-то подхватывают некоторые даже западные издания, по поводу того, что в ближайшую неделю они начнут какое-то огромное наступление. Если посмотреть на поле боя, посмотреть на резервы и на ресурсы, которые есть на сегодняшний день у Российской Федерации, то говорить про это как минимум преждевременно. Кроме того, украинская армия активно достаточно ведет работу над создание фортификационных сооружений, причем это касается как старых направлений со стороны Беларуси, так и со стороны возможного наступления именно российских сил. Я думаю, эти процессы дальше будут только углубляться.

Что касается политической воли, политическая воля неизменна. На сегодняшний день в обществе, несмотря на попытки россиян разгонять какую-то непонятную истерику, существует полный консенсус касательно видения целей и вообще окончания войны, как это представляет на сегодняшний день Украина. Здесь по большому счету видение военного руководства, видение политического руководства и видение подавляющего большинства граждан Украины особо не отличается. Понятно, что никто ничего уступать России не будет. Поэтому в этом контексте с политической точки зрения все так, как и было в начале широкомасштабного вторжения. Более того, некоторые последние события, в частности, те, которые происходили на фронте, они еще больше укрепили политическое руководство в необходимости именно додавливать на международном уровне тот план, который презентует Украина, который не предусматривает какой-либо заморозки конфликта, войны, потому что все прекрасно понимают, что России эта передышка нужна. Сейчас главное – эту передышку России не давать.

Михаил Соколов: Зачем Путину регулярные ракетные удары по городам и инфраструктуре Украины? Было же уже это, и толку никакого, смысла нет вроде бы, тем не менее снова бомбят – даже отель в Харькове, не только объекты, похожие на склады. Как вы оцениваете появление в России северокорейских ракет – это что-то меняет?

Юрий Федоров: Что касается бомбардировок и ракетных ударов по жилым кварталам и гражданской инфраструктуре Украины, говорят, что Бисмарк высказался когда-то следующим образом: "Умные люди учатся на чужих ошибках, обычные люди учатся на своих ошибках, а идиоты не учатся ни на каких ошибках". Это применимо и к российской стратегии, которая предполагает одним из своих элементов попытки разрушения гражданской инфраструктуры противника и ударов по жилым кварталам, по мирному населению, по сути дела. В истории много раз пытались таким образом добиться победы – при помощи так называемой воздушной войны. Нужно сказать, что вся история Второй мировой войны полна таких эпизодов, и ни один из эпизодов не приводил к успеху. Точно так же как бомбардировки Токио в конце Второй мировой войны и много других эпизодов. Я думаю, что единственным результатом этих действий российского руководства будет усиление сопротивления народа Украины, отказ общественного настроения от любых попыток заключения каких-то переговорных договоренностей с Россией, предполагающих сохранение российского контроля над оккупированными территориями, на отказ от вступления в НАТО. Чем больше будут бомбить города и села Украины, тем жестче будет отношение общественного мнения Украины к России, по отношению к русским. Это будет стремление отомстить, и не более того.

Чем больше ущерба наносится Украине этими бомбардировками, тем сильнее стремление к мести. Что касается северокорейских ракет, вы знаете, северокорейские ракеты могли бы изменить, хотя крайне незначительно, ситуацию на фронте, если бы Россия получила сотни таких ракет. Пока речь идет об очень небольшом количестве, возможно, нескольких десятках – это максимум, потому что Северной Корее ракеты нужны самой, особенно те ракеты, которые попали к русским и используются против Украины, нечто похожее на российские "Искандеры". По количественным параметрам они не могут изменить ход войны.

Михаил Соколов: Как вы оцениваете эффективность украинской противовоздушной обороны? Увеличились ли поставки западные зенитных комплексов? Улучшается ли ситуация?

Игорь Рейтерович: Мы не всегда про это знаем, не информируют, сколько чего завозят. Есть, конечно, какие-то сообщения, о чем говорит президент, как правило, во время пресс-конференций или встречах с международными партнерами он отмечает, что какая-то страна поставила какую-то очередную систему, которая становится на вооружение нашей армии и защищает небо, мирные города от обстрелов со стороны Российской Федерации. Если смотреть с технической точки зрения, то тут очень важные результаты последнего обстрела, когда, с одной стороны, достаточно много ракет пролетело, то есть они не были сбиты, но потом было соответствующее заявление, подтвержденное фактами, в контексте отсутствия попадания по каким-то инфраструктурным, гражданским либо критическим объектам, что значительная часть ракет была выведена из строя или они ударили не туда, куда надо. В этом плане происходит постоянная модернизация.

Тут важный очень момент: Украине необходимо получать дополнительные средства ПВО быстрее, чем Россия будет наращивать свои возможности по производству или закупке ракет, получении со стороны той же Северной Кореи, соответственно, обстрелам Украины. Я думаю, сейчас первенство остается за Украиной. Очень не хочется сглазить в этом плане, но мы видим, что обстрелы, которые ведет Россия, не имеют той эффективности, которую они имели, например, в прошлом году, когда они старались бить по энергетической инфраструктуре. С другой стороны, сейчас и тактика россиян поменялась: они опять начали говорить об ударах по каким-то заводам, по объектам военно-промышленного комплекса. В силу своей криворукости или это просто у них такие заявления, ракеты, как правило, прилетают не туда, где находятся какие-то объекты, представляющие интерес с военной точки зрения. В сюжете были кадры дома, в который попали 2 января, он недалеко от меня находится, поверьте, это микрорайон, в котором вообще ничего стратегического никогда не было, обычный жилой район, парковая зона и так далее. В этом контексте пока можно более-менее оптимистично, если такое слово подходит, смотреть с точки зрения получения Украиной средств противоракетной обороны. Тем более что ряд стран взяли на себя дополнительное обязательство: они пообещали еще в течение зимы поставить дополнительные системы на вооружение Украины. Узнавать мы про это будем постфактум. Как правило, проходит какой-то период времени, иногда это может быть несколько недель, иногда это может быть месяц или больше, когда про это официально заявляют, что Украина получила какие-то дополнительные системы.

Михаил Соколов: Какие уроки прошедших двух лет войны вы отмечаете как важнейшие в своей книге "Украинский фронт"? Насколько изменился ход военных действий? С одной стороны, были успехи украинского наступления на Харьковщине, неуспехи контрнаступления на юге. Насколько сработали какие-то изменения внутри российских войск или дело в нехватке поставок оружия Западом? Что привело к тому, что вы называете патовым позиционным периодом окопной войны?

Юрий Федоров: Честно говоря, это не я назвал – это назвал Залужный, который знает ситуацию намного лучше, чем я. Что привело к патовой ситуации? Я думаю, что первое заключается в том, что вплоть до поздней осени 2022 года российская армия не могла преодолеть инерцию начальных фаз наступления, когда вся стратегия России строилась исходя из предпосылки молниеносной войны, или блицкрига. Вооруженные силы, которые создавались сначала при Сердюкове, потом при Шойгу, – все они были ориентированы на достижение победы в течение нескольких дней, может быть, недель. Исходя из этого, были глубокие пороки российской военной машины, которые сейчас пытаются изжить. Первое, что было сделано, – это была достаточно понятная и достаточно примитивная стратегия: нужно было перейти к стратегической обороне, построить линии Суровикина, разбросать как можно больше мин. Стратегия была примитивная, но она дала свои результаты.

Что дальше будет с российской армией, сказать трудно. У меня нет ощущения того, что эта армия смогла преодолеть те структурные пороки, которые были заложены в ее строительстве. Просто сейчас пытаются решить задачи чисто количественными методами, накачивая армию личным составом. Но при этом производство вооружения заведомо не отвечает поставленным задачам, не хватает просто производственных мощностей в военно-промышленном комплексе России для достижения поставленных целей. В вооруженных силах Украины тоже были допущены определенные просчеты, с моей точки зрения. После блестящей харьковской операции, как сейчас становится примерно понятно, настроение повторения аналогичных операций в Запорожской области – это крайне опасная штука. Союзники Украины не обеспечили Украину достаточным количеством вооружений. Причем те вооружения, которые поставлялись в конечном итоге, поставлялись с большим опозданием и в недостаточном количестве. Вот три фактора, которые привели к тому, что возникла эта патовая ситуация. Я не исключаю, что она может продлиться достаточно долго, может быть в течение всего этого года.

Михаил Соколов: Как вы считаете, что в этой войне на этом этапе самое важное, в позиционной окопной войне – беспилотники, дроны? Минные поля не дают наступать, говорит глава ГУР Буданов. Или дело в том, что нужно преимущество в авиации, когда у Украины появятся самолеты F-16, может быть, что-то изменится? Ваш взгляд на этот новый период?

Игорь Рейтерович: Например, у России есть преимущество в авиации, причем оно было подавляющее на определенном этапе, но это им очень сильно не помогло для проведения именно каких-то наступательных действий. Поэтому, конечно, F-16 вряд ли поменяют ситуацию полностью на поле боя, но, безусловно, с ними будет гораздо легче, чем сейчас. Потому что и у российской авиации тогда будут дополнительные проблемы, плюс они могут помочь в отражении ракетных атак, и беспилотники сбивать, которые Россия регулярно запускает. Пока ждем, но я бы большие надежды, что что-то кардинально изменит ситуацию на поле боя, не питал. Основной момент на сегодняшний день – это прежде всего дроны, тема, которая всем набила оскомину. Активная работа ведется как со стороны Украины, так и со стороны Российской Федерации. Тут момент, насколько хватит ресурсов у России, насколько она готова будет эти дроны производить и поставлять на фронт. Потому что очень разная информация приходит: кто-то говорит, что их достаточно и гораздо больше, чем у наших вооруженных сил, кто-то говорит, что, наоборот, есть нехватка или как-то некачественно используют.

Тут момент в том, кто прежде всего сможет создать ощутимый перевес на каком-то участке фронта и этой ситуацией воспользоваться для нанесения наступательных ударов и изменения той ситуации, которая есть на сегодняшний день. Если коротко охарактеризовать ситуацию, которая сейчас складывается на фронте, россияне пытаются по всей линии атаковать. Я знаю, сколько в этом решении военной составляющей – это больше похоже на политические действия. Есть просто приказ, надо активничать, они, соответственно, активничают. Задача наших вооруженных сил – по максимуму уничтожать. Судя по тем сводкам, которые мы имеем каждый день, она с успехом выполняется. Изменения, скорее всего, возможны ближе к весне, когда, во-первых, Украина получит хотя бы часть обещанной бронетехники, про которую говорят еще с прошлого года, но которую мы до сих пор так и не получили, когда будут проведены определенные мобилизационные мероприятия, которые позволят усилить ротацию на фронте, возможно, на некоторых участках нарастить присутствие наших вооруженных сил, соответственно, проводить какие-то другие действия. Наиболее перспективным остается направление крымское, поскольку есть плацдармы на левом берегу Днепра. Я думаю, все усилия будут сосредоточены на том, чтобы эту стратегическую инициативу в этом регионе сохранить. Плюс давайте не будем забывать, что много кто оценивает успех или неуспех контрнаступательных или наступательных действий по квадратным километрам земли, которая была освобождена, куда можно поставить свой флаг. Надо смотреть шире. Например, та ситуация, которая сложилась в Черном море, она позволяет Украине сохранять за собой стратегическую инициативу, достаточно уверенно смотреть на ситуацию, которая будет складываться вокруг Крыма.

Я здесь поддерживаю позицию многих военных экспертов и своих коллег политологов, которые говорят о том, что Крым – это ахиллесова пята Путина. Если ситуация вокруг полуострова станет чрезвычайно невыгодной и патовой для России, тогда возможны какие-то изменения даже политического характера. На всех остальных участках фронта Украина будет пребывать в динамической обороне, потому что сейчас это наиболее выгодный сценарий. Тем более что россияне по своей традиции штурмуют, несут колоссальные потери, рано или поздно эти потери надо будет каким-то образом восстанавливать, в том числе не за счет так называемых "добровольцев", которые за деньги идут служить, а в том числе за счет какой-то мобилизации. Я сомневаюсь, что она будет позитивно воспринята в России, учитывая отношение большинства граждан к тому, что делает их государство. То есть они не то что выступают против, не то что поддерживают, но если их это не касается, то это нормально, но если это начинает их конкретно касаться, вот тут для многих возникают определенные вопросы, и нет какого-то особого желания идти и умирать.

Михаил Соколов: Как вы поняли заявление Владимира Зеленского о переключении в 2024 году внимания на Черное море, на Крым? Пока такие вооружения, которые просили, по-моему, Украина не получила дальнобойные?

Юрий Федоров: Украина не получила таких вооружений, она, может быть, получит. Крым действительно наиболее перспективное направление для наступательных операций Украины. Вопрос в том, хватит ли потенциала для того, чтобы реализовать эти операции, выйти на подступы к Крыму или хотя бы перерезать сухопутный коридор в Крым. Собственно, проблема Крыма, ключевой фактор – это коммуникация с "большой землей", поставки вооружений, военной техники – всего, что нужно для ведений войны. Если эти коммуникации перерезаны, тогда, я думаю, судьба Крыма будет очень печальной, потому что просто не хватит вооружений и боеприпасов для того, чтобы вести более-менее серьезные оборонительные операции. Вопрос в том, как это сделать, хватит ли потенциала у вооруженных сил Украины прорвать оборону в Запорожской области и выйти к побережью Азовского моря или хотя бы к Мелитополю. Вопрос открытый, ответить на него могут только сотрудники Генерального штаба вооруженных сил Украины, у которых на руках все цифры и все расчеты. Важно не повторить тот опыт неудачный для Украины, к сожалению, прошлого года. Что касается вооружений, которые Запад должен поставить, я думаю, что поставки будут увеличены, судя по тому, что пишет серьезная западная пресса, отражающая точку зрения, бытующую на самом верху политического истеблишмента западных государства. В последние месяцы достаточно четко и ясно ставят вопрос о том, что если помощи не будет, тогда Украина проиграет, после чего западным армиям придется воевать с российскими вооруженными силами, будь то балтийские регионы или какие-то иные. Вот эту простую мысль, которую и политики Украины на протяжении всей войны доказывали, пытались объяснить своим западным коллегам многие эксперты, теперь эта простая мысль доходит до сознания западной политической элиты.

Нужно принимать какие-то меры: либо готовиться к войне самим, либо оказать Украине ту помощь, которая позволит ей изменить характер войны. В этой связи я хотел бы упомянуть появившийся три дня назад доклад трех республиканских конгрессменов, руководителей трех комитетов Палаты представителей по международным делам, по делам вооруженных сил и по делам разведки, который называется "План победы для Украины". Там очень резкая критика нынешней администрации Соединенных Штатов, очень четко выраженная позиция о необходимости максимальной помощи Украине.

Михаил Соколов: Я хотел бы поговорить еще о той активности, которая достаточно высока сейчас в начале года, активность в западно-украинской дипломатии, – о серии переговоров Владимира Зеленского с союзниками.

Михаил Соколов: Как вы оцениваете серию встреч украинского президента, поездку по странам Балтии, встречи в Киеве? Получит ли Украина значительную военную помощь немедленно, или речь идет об обещаниях на далекое будущее? Что вам опыт последнего времени подсказывает?

Игорь Рейтерович: На самом деле там речь идет о помощи, которая будет и в ближайшее время, и на более отдаленную перспективу. Если мы, например, смотрим на то соглашение, которое было подписано с Великобританией, поставки беспилотников начнутся массово уже в апреле месяце 2024 года. Это будут беспилтники с учетом тех особенностей и с учетом тех изменений, которые происходят на фронте. То же самое касается и встреч с представителями стран Балтии, других стран. Там есть пакеты, которые выделяются непосредственно уже сейчас. Это идет как в рамках предыдущих обсуждений и договоренностей, так и в рамках новых соглашений, которые были подписаны. Понятно, что там есть долгосрочная помощь, которая расписана на какой-то определенный период времени. Сейчас важный момент в том, что соглашение с Великобританией является по большому счету прецедентным. Скорее всего, в ближайшее время мы получим целый вал подобных соглашений с другими странами, прежде всего со странами, которые входят либо в НАТО, либо являются членами параллельно Европейского союза. В частности, сегодня утром было заявление нашего посла в Канаде, что копия соответствующего соглашения была отправлена в Украину со стороны Канады. То есть документ выписан, если он будет согласован, я думаю, что в ближайшее время, возможно, даже в течение ближайших дней будет это соглашение подписано с Канадой. Я думаю, что те же Соединенные Штаты Америки, которые провели уже два раунда переговоров касательно соглашения по гарантиям безопасности или обязательствам, которые эти страны берут на себя по отношению к Украине, – это дальше будет все идентифицировано, и там будет конкретика. То есть это будут не просто подписанные соглашения, но и какие-то новые объемы военной и финансовой помощи, которую будет получать Украина. По состоянию на сегодня видно, что процесс запущен. Буквально пару минут назад прочитал, что обещают очень позитивные и очень неординарные новости с Давоса, возможно, какие-то соглашения будут подписаны уже в Швейцарии, потому что там президент будет встречаться с лидерами многих других государств, возможно, какие-то вещи уже там свое оформление получат. Поэтому дипломатии можно сейчас по пятибалльной системе поставить пятерку с минусом, активная работа проводится. Та цель, которая была сформулирована до 24 февраля 2924 года, – подписать как минимум несколько соглашений с другими государствами о предоставлении этих гарантий – судя по всему, она выполняется. Это очень важный в том числе и символический шаг, потому что это сигнал Российской Федерации. В Кремле сидят, спят и видят, когда все страны от Украины откажутся, а тут все получается с точностью до наоборот, то есть подписываются детализированные соглашения, которые предусматривают достаточно широкие объемы помощи в разных сферах, начиная от обмена информацией разведывательной, заканчивая какими-то другими вещами. Количество таких стран, которые готовы к этим гарантиям присоединиться, только увеличивается.

Михаил Соколов: Как вы оцениваете подписанные и соглашения, и данные Украине обещания? Подтверждаются ли эти намерения практическими делами? По снарядам, по-моему, план еще не был выполнен европейский. По поводу финансов, все-таки намечалось увеличение военных расходов европейских, например, стран, произошло ли оно, в какой степени?

Юрий Федоров: Соглашения прежде всего, я согласен с коллегой, важны в символическом отношении – это демонстрация солидарности с Украиной. Что касается конкретики, нужно смотреть на эти соглашения, читать внимательно тексты. Потому что очень многое зависит от тех формулировок, которые в них заложены, в том числе по обмену информацией разведывательной, по предоставлению помощи, какой помощи, в каком количестве и так далее. Что касается стратегического значения этих соглашений, я думаю, что тут нельзя допустить, чтобы соглашениями подменялось будущее членство Украины в НАТО. Потому что такая угроза может быть. Не надо забывать о том, что на Западе есть достаточно серьезные круги и силы, которые не хотели бы брать на себя дополнительные обязательства, которые вытекают из членства страны в НАТО. Как шаг к членству в НАТО это хорошее дело, но нельзя допустить, чтобы это заменяло членство. Что касается финансов, да, проблема очевидная совершенно. Позиция Венгрии заблокировала финансирование по линии Европейского союза. Можно найти разного рода обходные пути, можно решать эту проблему. Но это показательный момент: когда одна, и не самая влиятельная, страна Европейского союза имеет право вето, это подрывает безопасность Европейского союза в данном случае. Мне кажется, перспективной является идея конфискации российских активов, замороженных в западных банках, идея, которая очень нравится американскому Конгрессу. Действительно, перспективная идея, идея совершенно справедливая. Агрессор должен нести ответственность, в том числе материальную, финансовую ответственность за те разрушения, за тот ущерб, который он нанес жертве агрессии. Посмотрим, как будут реагировать некоторые европейские страны, в которых сосредоточены основные российские авуары, которые можно было бы использовать. Что касается конкретики, связанной с застрявшим в Конгрессе пакетом помощи, я думаю, вопрос будет решен достаточно быстро, в течение этого месяца. Вроде бы не только демократы, но и республиканцы в Конгрессе достаточно оптимистично оценивают возможности достижения соглашения. Опять-таки такая парадоксальная и достаточно неприятная ситуация, когда ключевые вопросы безопасности и Украины, и западного мира в целом оказываются привязанными к важной, но достаточно локальной проблеме, связанной с безопасностью мексиканской границы в Соединенных Штатах.

Михаил Соколов: Вы говорите об украинском фронте Третьей мировой. Сколько сейчас таких фронтов, если кратко перечислить?

Юрий Федоров: Я думаю, что есть второй фронт – фронт на Ближнем Востоке, война Израиля с ХАМАС, военно-политическое противостояние Израиля с Ираном. При этом понятно, что Иран выступает в качестве врага не только Израиля, но и западного мира вместе с Россией. Так что там второй фронт, который эскалирует. Вроде бы и все. Есть, конечно, достаточно встречающаяся мысль о том, что на Корейском полуострове усиливается напряженность, но тут, мне кажется, до войны очень далеко. Китай – Тайвань – это еще один фронт. Китаю, по-моему, сейчас не до Тайваня. У китайского руководства достаточно серьезные проблемы экономического свойства. По крайней мере, в течение нескольких лет переход тайванской проблемы в горячую фазу, мне кажется, очень маловероятен.

Михаил Соколов: Да, там выборы прошли и достаточно спокойная реакция. Давайте посмотрим, что думают о Третьей мировой в России.

Михаил Соколов: Каков ваш взгляд на эту проблему – может ли эскалация как-то усилиться в связи с украинской войной?

Игорь Рейтерович: Конечно, эскалация может в разных частях мира усилиться. Действительно, есть такие точки, где это возможно: тот же Корейский полуостров, таиландская проблема, хотя Китай, по-моему, не собирается ее в ближайшее время решать военным путем, поскольку просто к этому не готов. Все эти изменения, которые происходят внутри страны, очень показательны в этом контексте. Есть еще такой континент, как Африка, мы очень часто про это забываем, а там на самом деле может полыхнуть в любой момент, эта война может выйти на большой уровень. То есть это будет война не двух государств, а половина континента может быть так или иначе в эту войну втянута. Понятно, что интерес России на сегодняшний день – это не только война против Украины, интерес России – это как можно больше горячих точек по всему миру, что, по мнению Путина и его ближайшего окружения, должно отвлекать мировое сообщество от того, что они делают или пытаются сделать в Украине. Когда возникают какие-то конфликты в таких областях, тут надо не искать сразу руку Кремля, не все так однозначно, но то, что там есть интересы Кремля, Кремль пытается эти интересы каким-то образом продвигать, – это безусловно. Поэтому меня не удивляет реакция жителей России: им же в голову постоянно вбивают, что Третья мировая война уже идет, Россия, оказывается, воюет с целым НАТО, достаточно неплохо воюет. Правда, непонятно, в чем это "достаточно неплохо" проявляется, но тем не менее. Предпосылок для какого-то глобального конфликта нет.

Михаил Соколов: Ваш прогноз военных действий в Украине в ближайшее время?

Юрий Федоров: Российские войска будут продолжать наступательные действия, я предполагаю, по всей линии фронта, пытаясь найти где-то слабое звено в обороне Украины. Но, думаю, не найдут, потому что силы распылены по всей линии фронта. Даже если какие-то отдельные тактические удачи будут, это не изменит состояние дел на линии фронта в целом. Я думаю, что серьезных изменений той ситуации, которая сейчас существует, не будет.

Михаил Соколов: Игорь, вы ждете каких-то изменений?

Игорь Рейтерович: Особо пока нет. Я говорил, что нет предпосылок для Третьей мировой войны, потому что мы не видим пока двух блоков, которые к этой войне готовы. Даже формирование "оси зла", о которой много говорят, оно еще далеко от своего завершения. Поэтому я думаю, что ситуация будет развиваться достаточно динамично, но без каких-либо "черных лебедей", то есть какого-то кардинального изменения, например расширения российско-украинской войны в каком-то более глобальном масштабе.