Зачем президент Украины в разгар войны меняет все высшее командование ВСУ?

В эфире программы "Лицом к событию" – военный эксперт Сергей Грабский, научный сотрудник Бременского университета Николай Митрохин.

^{Видеоверсия программы}

Михаил Соколов: Сегодня у нас в гостях военный эксперт Сергей Грабский и научный сотрудник Бременского университета Николай Митрохин. Президент Украины Владимир Зеленский сменил руководство вооруженных сил: вместо генерала Валерия Залужного главнокомандующим стал Александр Сырский, до этого он занимал пост командующего сухопутными войсками. Сменилось руководство Генштаба и родов войск. Отставку Залужного прогнозировали, но части экспертов казалось, что сейчас она не ко времени. Наличие разногласий между президентом и главкомом впервые публично проявилось осенью, когда Залужный опубликовал статью в "Экономисте" о сложившейся в ходе войны с Россией стратегической патовой ситуации. Давайте напомним ход событий.

Михаил Соколов: Можете ли вы подвести первый итог деятельности отставленного главкома Валерия Залужного на его посту, что считать его победами и что неудачами?

Сергей Грабский: Победа то, что я с вами разговариваю в этой студии и имею возможность высказывать свое мнение по поводу того, как развивается ситуация в войне. Безусловно, то, что противник был отброшен, более 50% оккупированной начиная с февраля 2022 года территории было освобождено – это в том числе заслуга и генерала Залужного. Безусловно, он сейчас пользуется наибольшим авторитетом. Сейчас есть такая шутка, что, по крайней мере, мы теперь знаем фамилию нового президента. Это политические реверансы. Мы прекрасно понимаем, что на сегодняшний день говорить о какой-то победе будет преждевременно, о каких-то выборах тем более. Генерал Залужный был достаточно откровенным, конечно, есть достаточно откровенный и образованный человек для того, чтобы понимать всю комплексность угроз, с которыми сейчас сталкивается Украина. Мы понимаем, что иногда военная целесообразность не совпадает с политическими мотивами, поэтому мы говорим о том, что да, вероятно, были какие-то расхождения между Верховным главнокомандующим и главнокомандующим Вооруженными силами Украины. Что касается генерала Сырского, к нему можно относиться по-всякому. Эти клейма, которые вешаются на него, – "генерал-мясник", "генерал-200", простите, он действовал в одной команде с генералом Залужным, то есть опосредованно этот ярлык можно вешать и на генерала Залужного. Поэтому, насколько адекватной является замена, судить пока очень рано.

Михаил Соколов: А о неудачах?

Сергей Грабский: Неудачи, наверное, это мое мнение, которое разделяют некоторые мои коллеги, то, что было принято политическое решение вне абсолютно известных правил ведения наступательной операции попытаться проводить наступательную операцию в тех условиях, в которых она была проведена весной, летом, осенью 2023 года. Все-таки здесь политическое давление, по нашему мнению, сыграло свою роль, генерал Залужный сделал шаг назад, уступая этому политическому давлению. Поэтому мы говорим о том, что генерал Залужный в первую очередь человек, он не святой, у него есть свои положительные и отрицательные качества. Историкам судить о том, насколько была успешна его команда. Но то, что он себя проявил как исключительно кризис-менеджер в условиях приближающейся агрессии, отбить эту агрессию – это заслуживает большого уважения. Поэтому украинское общество, которое поддерживает вооруженные силы на 95%, оно ассоциирует эту поддержку в первую очередь с генералом Залужным. Опять же сейчас не время говорить о каких-то политических амбициях, политических проектах, потому что основная наша задача – разгром противника.

Михаил Соколов: Должен ли был Владимир Зеленский как-то внятно объяснить свое кадровое решение? Что в отставке главкома Залужного повод, а что причина?

Николай Митрохин: Есть два объяснения, одно данное президентом, есть расшифровка для публики со стороны Михаила Подоляка, который спикер практически администрации президента, довольно разные аргументы. В частности, в объяснениях Подоляка первым аргументом является необходимость смены тактики. На мой взгляд, это наиболее логичное объяснение, потому что, когда мы говорим о Залужном, мы говорим в первую очередь о специфической тактике, которая иногда ассоциируется понятием "гибридной войны" – это мобильная оборона, которая ярко себя продемонстрировала при борьбе с вторгшейся российской армией. Если говорить о войне в целом, то эта тактика стала возможной и успешной только потому, что в результате стратегических ошибок командования военно-политического Украины российские колонны были пропущены внутрь страны пусть на относительно небольшую глубину, но пропущены, а не были сдержаны на границах заслонами, минированием и так далее. Самая большая ошибка – это пропуск российской группировки из Крыма беспрепятственно фактически на территорию восточной части Украины, в связи с этим мы имеем те проблемы сейчас, которые имеем. То есть все наступление 2023 года было направлено на ликвидацию этой ошибки, многие победы 2022 года были на это направлены. Если говорить о тактике Залужного, то она в первую очередь тактика скорее традиционной украинско-махновской обороны, когда мобильные группы атакуют продвигающиеся вдоль трасс группировки более сильного противника, достигают безусловных успехов за счет того, что колонны обороняться толком не могут. Но как только эти колонны разворачиваются во фронты полноценные с линией окопов, с артиллерийской поддержкой, с минированием, тут же оказывается, что все эти повстанческие армии степные расстреливаются с небольшого расстояния из пулеметов в гражданскую войну и артиллерийских оружий, сейчас с использованием всего арсенала средств. Это, собственно, мы видели летом прошлого года во время так называемого контрнаступления на запорожском фронте.

Михаил Соколов: То есть вы считаете, что здесь невозможно было осуществить тот план, который был у Залужного, и добиться успеха?

Николай Митрохин: Требовалась полноценная общевойсковая операция с нормальным разминированием местности перед тем, как по ней наступать, с другими различными видами поддержки. Силы были распределены по всем фронтам, в нескольких направлениях проводились атаки, а силы на участках прорыва были явно недостаточны для выполнения задач. И даже там, где достигался определенный успех, – это не было обеспечено достаточным уровнем поддержки, чтобы закрепить, развить успех и так далее. Именно против этой тактики, против того, как сказал Зеленский, что генералы должны знать фронт, при Залужном они явно не обладали достаточным опытом, против того, что бригады вводились в бой на западной технике, а бригады при этом были не обстреляны, опыта управлениям западной техникой они не приобрели достаточного за два месяца подготовки, старые боевые бригады вынуждены были на старой технике воевать – еще одна ошибка. Там довольно длинный список конкретных причин, почему тактика генерала Залужного устарела и нуждается в замене на кого-то, кто может вести нормальную полноценную общевойсковую войну. Поэтому Зеленский достаточно рационально поступил, меняя не только Залужного, но и все военно-политическое руководство.

Михаил Соколов: Сергей, согласитесь или есть возможность что-то оспорить?

Сергей Грабский: Не могу согласиться в полном объеме. Потому что все-таки тактика Залужного в данной ситуации, других вариантов просто быть не могло, причем это касается и 2022 года, и 2023 года. Поэтому говорить о каких-то стратегических просчетах и ошибках в данной ситуации нельзя. Растягивание сил было рассчитано на то, чтобы добиться какого-то успеха на одном из направлений, потому что конечной целью операции был выход на Азовское море. С другой стороны, нужно понимать специфику южного фронта, когда противник не имел физической возможности отбиваться на всех направлениях. Что было недоучтено – это, конечно же, плотность минных полей, высокий уровень радиоэлектронной борьбы, честно говоря, никто не ожидал такого. И насыщение в том числе беспилотными летательными аппаратами, что сейчас вовсю используется Украиной. Говорить о том, что Украина может проводить некую общевойсковую операцию, то, знаете, как иногда говорят: маленькая советская армия вряд ли может сопротивляться большой советской армии. Мы даже в страшном сне не рассматриваем вероятность проведения масштабного общевоинского наступления по канонам конца ХХ века. То есть те наступления, которые ведут российские войска сейчас, мы видим, что они наступают с таким же примерно результатом, как и мы. Можно говорить много о деталях того, что происходило. Да, безусловно, в силу политического давления, желания и общества, и политического руководства страны была проведена неудачная попытка наступательной операции, которая стоила очень много жизней, очень много ресурсов, сейчас мы переходим к состоянию обороны. Другой аспект: так получилось, что я служил с Александром Станиславовичем достаточно долго, насколько он будет способен быть генералом обороны в ближайшее время – время покажется, как будут развиваться события. Конечно, в силу своего консервативного подхода к военному руководству я не могу с радостью воспринимать резкое изменение всего командного состава, в частности, наземной группировки. Одномоментно заменить такое большое количество руководящего состава достаточно рискованное занятие. Как ситуация будет развиваться, говорить рано. Посмотрим, ближайшее время покажет дальнейший ход операции. Мы прекрасно понимаем, что до середины марта будет месяц исключительно напряженных боев. Поэтому сейчас генерал Сырский может проявить себя в полной мере, к сожалению, обладая достаточно сильно ограниченными ресурсами.

Михаил Соколов: Законопроект о мобилизации новой, был ли он таким яблоком раздора между военными и Офисом президента?

Сергей Грабский: Может быть, я несколько человек провоенно настроенный, который имеет образование в государственном администрировании – это не задача военных. Они могут дать параметры по численности личного состава, который необходим. А законопроект – это задача государства организовать сбор мобилизационных ресурсов, который включает в себя в том числе людские ресурсы. В конце концов, не военные предлагали такое понятие, как снижение мобилизационного возраста с 27 до 25 лет. Этот законопроект принят Верховной радой еще в мае, до сих пор лежит на подписи президента. То есть здесь я бы не говорил о том, что именно этот законопроект стал камнем преткновения между военным и политическим руководством. Некие споры о серьезном противостоянии между военным и политическим руководством, особенно в случае Украины несколько преувеличены. По реакции генерала Залужного мы видим, что никаких брожений в войсках на сегодняшний день мы не наблюдаем. Можно по-разному относиться к стилю и методу руководства генерала Сырского, но войска с пониманием относятся к тому, что сейчас происходит. Все прекрасно понимают, что, несмотря на изменения, существует одна важная задача – уничтожение врага, изгнание оккупантов с нашей территории.

Михаил Соколов: Что вы скажете о законе о мобилизации? Он был принят, отложен, снова в него вносятся какие-то изменения. Насколько это серьезно в момент каких-то разногласий? Улучшен ли этот закон?

Николай Митрохин: Безусловно, украинской армии нужны дополнительные силы. По сообщению зарубежных корреспондентов, некоторые командиры признаются, что у них осталось до 35% личного состава на позициях – это очень опасно на самом деле на случай прорыва. Да, в Украине есть огромный мобилизационный ресурс. То есть возраст призыва 27 лет – это слишком высокий. Большое количество молодых людей чувствует себя в крупных городах очень свободно, не то что воевать не хотят, но всячески демонстрируют свое пренебрежение и к войне, и к армии. Во многом жестокость первоначального варианта закона была обусловлена в том числе социальными причинами. Законопроект был подготовлен плохо. Его инициаторка, которая одновременно вела борьбу с Залужным, публично исключена из фракции, на данный момент закон перерабатывается, дорабатывается с учетом парламентариев и всех заинтересованных сил. Даже омбудсмен по правам человека сильно критиковал. Посмотрим, может быть, будет лучшая версия этого закона. В обществе есть большое социальное напряжение насчет мобилизации. Особенно это касается тех мест, где местные центры комплектования ведут себя очень жестко, в первую очередь Западная Украина, Одесса, что зачастую сопряжено с коррупцией предыдущего поколения военкомов. Поэтому посмотрим, как этот закон будет реализовываться на практике. Это свойственно, к сожалению, для руководства Украины – все одновременно сменить, исходя из соображений того, что новые будут действовать лучше, чем предыдущие, что совершенно не факт. Новое поколение военкомов за последние полгода провалило новую мобилизацию из-за своей непрофессиональности. Поэтому это та работа по налаживанию системы, которой надо заниматься, отслеживать, налаживать, помогать, контролировать и все прочее. Этим должна заниматься верховная власть, потому что это станет очень быстро очень громким политическим вопросом.

Михаил Соколов: Вы видите в решении Зеленского отставки Залужного и группы генералов политическую подоплеку? Пишут что уровень доверия к Залужному выше, чем к президенту Украины. Такая версия нейтрализации. Как к ней относиться?

Николай Митрохин: Я бы сказал, что Залужного надо было до начала летнего наступления отправить в отставку. Это решение, мягко говоря, запоздало. Политические соображения тоже есть, но, мне кажется, носят личный характер.

Михаил Соколов: Есть ли у Залужного перспективы как у самостоятельного политика или он останется в команде нынешнего президента Украины, поскольку выборов в ближайшее время не предвидится?

Сергей Грабский: Позволю быть себе несколько категоричным, как офицер украинской армии: украинская армия никогда не имела каких-то ярко выраженных самостоятельных политических амбиций. Поэтому говорить о том, что генерал Залужный может пойти в политику, используя какую-то из своих команд, нет попросту. Понимая специфику выборов в Украине, нужно понимать, что нужны некие серьезные силы, которые позволяют в том числе обеспечивать финансовые ресурсы в выборной кампании. Генерал Залужный не может быть символом, флагом неких политических сил, пока эти политические силы присматриваются. Генерал Залужный в силу своей специфики и характера не проявлял заинтересованность попробовать себя в политической деятельности. Потенциал у него есть. Здесь ситуация будет развиваться в зависимости от того, как последующие события пойдут своим или не своим чередом прямо сейчас. Говорить о том, что генерал Залужный может сейчас стать вождем какой-то политической силы, я категорически с этим не могу согласиться в силу того, что для этого нет никаких причин, ни политических, ни экономических возможностей у генерала в том числе. Есть эмоциональный посыл, есть поддержка его, но это, как любая деятельность, требует серьезной проработки, создания определенной стратегии, как минимум наличия условий для этой борьбы. Но так как мы все априори знаем, что в Украине на сегодняшний день даже теоретически не рассматривается вопрос о ведении какой-то политической борьбы, заметьте, Петр Порошенко не высказался ни за, ни против, никак не комментировал решение Верховного главнокомандующего, ни одна партия политическая не комментировала в негативном или позитивном ключе, это было принято как данность, понимая, что ответственность за все решения, которые сейчас принимаются в военной или политической сфере, лежит на нынешнем Офисе президента и лично на Верховном главнокомандующем.

Михаил Соколов: Вместо Залужного назначен главкомом Александр Сырский. Давайте посмотрим, что мы о нем знаем.

Михаил Соколов: Что можно еще сказать о новом главкоме ВСУ, кроме успешной обороны Киева, наступления в Харьковской области и ситуации с Бахмутом?

Сергей Грабский: Я хочу начать с дебальцевской оборонной операции, которая являлась блестящей операцией. То есть в тех катастрофических условиях, в которых находились украинские войска в дебальцевском выступе, нам удалось нанести такое поражение противнику, которое исключило его активные действия как минимум следующих лет. Там была еще марьинская операция летом 2015 года, но дебальцевская стала первым успешным опытом ведения борьбы против российских оккупантов на территории Украины. Затем генерал Сырский командовал и операцией объединенных сил, он имеет достаточно большой опыт ведения операций. Опять же, как человек, который лично его знает, могу сказать, что да, действительно, он математик войны, потому что, имея опыт планирования операций вместе с ним еще до того, как началась война, то есть до февраля 2014 года, могу сказать, что он очень методично и последовательно проводил планирование каждой операции. В общем-то эта тщательность является его особенностью. Я бы его еще назвал "генерал-калькулятор", потому что человек дружит с цифрами, что мне лично очень сильно импонировало. Проведение операций, историки определят, насколько они были эффективны или неэффективны. Да, мы заплатили колоссальную цену за Бахмут, безусловно. Давайте скажем так: целое объединение оккупантов было уничтожено и разгромлено, ЧВК "Вагнер" после этого перестала существовать как некая объединенная управляемая сила, что является тоже достаточно большим успехом. Что касается специфических качеств, не каждый командир нравится своим подчиненным, ты не обязан это делать. У каждого командира, как у каждого офицера, есть сильные и слабые стороны, есть положительные и отрицательные стороны, о которых каждый может говорить долго и упорно. Говорить, что генерал Сырский незаслуженно на этом месте, я бы не стал, понимая, что плюсов в его карьере было гораздо больше, чем минусов, на всех этапах.

Михаил Соколов: Все-таки была ли такая дискуссия между Залужным и Сырским о необходимости одновременно с наступлением на юг еще попытаться снова вернуть Бахмут, или это такой миф, который сейчас всплыл?

Николай Митрохин: Я думаю, что это миф. Очевидно, что украинская армия наносила несколько ударов, в первую очередь это была активность на границе с Белгородской областью для отвлечения части российских ресурсов, были в районе Купянска какие-то попытки телодвижения. Линия фронта тестировалась на разных участках, как раз деятельность группировки в районе Бахмута была наиболее успешной в рамках летнего наступления. То есть количество освобожденной территории в целом было там наибольшим. Другой вопрос, как объясняют, что наступление пришлось на момент, когда части разгромленного ЧВК "Вагнер" пошли бунтовать на Москву, сначала снялись со своих позиций, их заменяли не столь подготовленными подразделениями, да еще в тылу были чеченцы, которые побежали, в любом случае это была удачная операция, которая относительно малочисленными силами, с затратой не очень больших ресурсов позволила освободить наибольшую территорию за все время летнего наступления, в чем ему честь и хвала. Я считаю, что он человек с систематической военной подготовкой, он окончил лучшее сухопутное училище, которое было в Советском Союзе, – это кремлевские курсанты. Соответственно, при планировании крупных операций у него есть просто школа помимо карьеры, долгой учебы, второго образования и так далее, он человек, умеющий командовать крупными силами и достигать определенных целей, безусловно.

Михаил Соколов: Зачем меняют все командование, такой наивный вопрос? Что может измениться в армии от того, что целая группа людей поднимается на более высокий уровень?

Николай Митрохин: Я так понимаю, во всяком случае по озвученным претензиям, Зеленский недоволен количеством, во-первых, штабных работников, всей атмосферой в командовании, расхлябанностью, проще говоря, или вольницей с его точки зрения. Я не знаю, как это обстоит на самом деле, но аргумент был приведен, что необходимость сокращения. Налаживание логистики было объявлено в качестве цели. Необходимость дообучения бойцов – это тоже претензия ко всей системе сухопутных войск. По некоторым фактам командиры некоторых частей воруют топливо, например, в больших количествах или еще что-то. Вполне возможно, что принято решение сухопутные войска, причем всех видов, начиная от территориальной обороны, несколько мобилизировать, что люди, возможно, расслабились после победы конца 2022 года, привести несколько всю эту систему в порядок, перетряхнуть. У меня ощущение, что это главное решение. В этом плане Сырский, как про него пишут, тот командир, который будет подтягивать дисциплину. Другой вопрос, что меня настораживает, что он спит по три с половиной часа в сутки. Люди, которые не высыпают нормального количества времени, во-первых, слишком жесткие, жестокие даже, не всегда рационально поступают – это опыт мировой военной истории. Военным, что бы ни происходило, надо высыпаться, тогда принимать решения на свежую голову. Вот это единственный аспект назначения, который меня беспокоит.

Михаил Соколов: Как идут боевые действия, каковы сегодня последние новости с поля боя.

Михаил Соколов: Является ли Авдеевка ключевой точкой нынешнего этапа войны? Якобы Путин хочет взять ее любой ценой в ближайшее время, несмотря на потери, а Украина – не уступить.

Сергей Грабский: Вопрос очень сложный. Потому что, если мы говорим об оперативно-стратегической перспективе, то да, Авдеевка является очень важным пунктом на фронте украино-российской войны. Потому что авдеевский выступ фактически кость в горле российских оккупантов, которые действуют в Донецкой области, потеря контроля над этой развязкой очень серьезно может усложнить в будущем операции вооруженных сил, серьезно поможет российским оккупантам в их планировании дальнейших наступательных действий. Потому что, если даже посмотреть на карту внимательно, вы увидите, что это очень серьезно влияет на логистический маневр с севера на юг или с востока на запад. Тут надо подходить еще к критериям оценки эффективности действий войск. В данном случае мы говорим о критериях эффективности украинских войск – это максимальное уничтожение боевого потенциала российских танков, соответственно продвижение вглубь территории Украины. В связи с этим в определенный момент нужно принять жесткое непопулярное решение об отводе сил и средств Украины от Авдеевки во избежание нарушения этого баланса критериев, когда украинские потери станут равнозначны или больше, чем российские потери. Мы понимаем, что ситуация на сегодняшний день критическая, мы понимаем, что войска ведут боевые действия в очень сложной ситуации, мы понимаем, что проводить серьезную перегруппировку войск, бросать безумно в бой большое количество резервов – это достаточно рискованное занятие, понимая, что по количественным параметрам российская армия значительно превосходит украинскую армию. Да, Авдеевка играет очень важную роль и на современном этапе, возможно, для будущих операций украино-российской войны. Но тем не менее, исходя из тех резервов и ресурсов, которыми обладает Украина, мы должны быть готовы к принятию непопулярного, но необходимого в данной ситуации решения об отводе войск.

Михаил Соколов: Как вы оцениваете сложившуюся сейчас на фронте ситуацию? Насколько я помню, у вас вышел в издании "Репаблик" новый анализ того, что происходит. Авдеевка, возможно, еще наступление в районе Угледара. Что сейчас грозит изменить ситуацию или не изменить?

Николай Митрохин: Начнем с того, что оккупация Донецкой области является главной целью российской армии, все остальное – это прилагательное на данный момент. Для Украины, соответственно, Авдеевка важный город на этой территории, на линии фронта. Потеря Авдеевки, конечно, которая, с моей точки зрения, практически неминуема, – это самая существенная потеря Украины примерно с ноября 2022 года. Потому что это крупный город, там крупные производства, мощный оборонительный узел, который позволял оставаться под Донецком, был один из ключей для освобождения Донецка. Он в принципе по сравнению даже с Бахмутом относительно, хотя там сильные разрушения, безусловно, но относительно пригодный для жизни до сих пор остается. Конечно, его потеря путем операции российской является существенным проигрышем ВСУ, надо говорить прямо. Абсолютно согласен, что его дальнейшая оборона в нынешних сложившихся условиях неэффективна. Сейчас туда перебросили, по последним сообщениям, Третью бригаду ВСУ буквально вчера, возможно, попытки вышибить российские войска с северо-восточной части города, но насколько это удастся, у всех большой вопрос. Поэтому, да, к сожалению, придется признать, что, скорее всего, российская армия в течение следующих месяца-полутора будет продолжать наступление, скорее всего, захватит Авдеевку. Стратегическое направление российской деятельности военной состоит в том, чтобы в максимальной степени оккупировать юго-восточную часть Донецкой области, выйти в тылы украинских войск на угледарском направлении, постепенный захват украинской территории. Дальше это место будет, видимо, местом наиболее напряженных боев вплоть до лета, скорее всего. Здесь большой вопрос, сможет ли ВСУ сдержать наступление, потому что для этого надо много снарядов прежде всего, для оборонительных действий, придется достраивать какие-то фортификационные сооружения. Другой вопрос, надо ли столь напряженно бороться, тратить столько жизней на удержание конкретно взятого куска степи, который становится все более невыгодным для Украины со стратегической точки зрения, с точки зрения сдерживания, либо надо поберечь человеческие и материальные резервы, пойти куда-то дальше. Я думаю, этот вопрос будет в следующие месяцы решаться.

Михаил Соколов: Что зависит сегодня от западной помощи? Появляются статьи о возможности каскадного коллапса в украинских войсках, недопоставка снарядов и ракет, есть, безусловно, трудности. Как с этой проблемой быть?

Сергей Грабский: Трудности есть, трудности будут всегда. Нужно понимать, что ни одна армия еще не воевала в условиях абсолютного наличия всех необходимых ресурсов. Что касается того, что западная помощь украинской армии будет коллапсировать, это если западная помощь прекратится внезапно, буквально в один день перестанут поступать буквально все элементы этой помощи. Даже если мы говорим об американской помощи, деньги, вложенные в предыдущие пакеты, сейчас работают, техника и вооружения продолжают поступать. Безусловно, очень серьезной проблемой будет дальнейшее затягивание процесса принятия решения по американской помощи Украине. У меня нет сомнений, что этот пакет будет принят рано или поздно, просто каждый день нам стоит очень много сил, средств, ресурсов. Нужно также понимать, что не одной американской помощью мы живем на сегодняшний день, поэтому делается акцент в том числе на развитие взаимодействия и сотрудничества с другими игроками – это Европа, это Восток. Давайте не забывать, что как минимум половина тяжелого вооружения Украины – это вооружение советских образцов, оно физически просто уже истощило все имеющиеся ресурсы. Есть Южная Америка, Пакистан, Турция, которая налаживает производство этих боеприпасов, как и Болгария. Поэтому говорить о каскадном коллапсе я бы не стал, не стоит преувеличивать возможности российской армии. Плюс на сегодняшний день Украина играет по тем же правилам, по которым играла Россия в оборонительной для нее операции весны, лета, осени 2023 года, то есть наращивание беспилотных систем, которые позволяют выбивать личный состав, которые позволяют выбивать технику. Сейчас речь идет не о наличии огромного количества именно артиллерийских боеприпасов, кои являются орудием и средством наступательных операций, но что касается нестандартных методов ведения боевых действий, говорить о том, что российская армия будет иметь потенциал на какие-то глубинные прорывы, на сегодняшний день я категорически против такой концепции. Потому что эшелонированная оборона, которую удерживают украинские силы обороны, достаточно стойкая, российская армия на сегодняшний день вынуждена атаковать.

Я, когда читаю боевые сводки, я просто поражаюсь силами отдельного мотострелкового отделения без поддержки техники. То есть такое ползучее наступление будет растянуто по времени, оно будет требовать большого количества ресурсов. То есть российская армия, платя колоссальную цену за одну посадку, примерно 150 солдат, она может огрызаться, конечно, но есть еще такое понятие, как боевой потенциал. Банальное отсутствие специалистов, которые могут управлять техникой, которая поступает в распоряжение российской армии, может сыграть свою роль в плане сворачивания темпов попыток наступления на различных участках фронта. Россия традиционно не умеет использовать авиацию, которая могла бы серьезно изменить ход войны. Мало того, российская авиационная группировка не имеет даже тенденции к увеличению, а только сокращается, что говорит о том, что каких-то серьезных прорывов мы не намечаем. Опять же не забываем о том, что Украина четко понимает необходимость именно сдерживающих оборонительных действий до того момента, когда и внутреннее производство, которое год от года нарастает, мы стартовали с одного миллиарда долларов военной продукции в 2022 году, мы имеем по результатам 2023 года три миллиарда военной промышленности с потенциалом развития до 15 миллиардов. Поэтому мы говорим о том, что война, скорее всего, примет в ближайшее время именно тот характер, который мы сейчас наблюдаем, с возможным снижением интенсивности боевых действий со второй половины марта.

Михаил Соколов: Давайте посмотрим, как относятся к отставкам, которые произошли и которые могут произойти не только в Украине, россияне.

Михаил Соколов: Николай, что вы о состоянии умов скажете российских?

Николай Митрохин: Могу сказать, что люди активно интересуются украинской внутренней политикой, что само по себе неплохо. У людей нет единого мнения, что тоже прекрасно. Это говорит о том, что российское общество по-прежнему разделено на множество различных фракций, в том числе по отношению к войне.