В ноябре членам Независимого профсоюза почтовых работников Саратовской области стали угрожать увольнением и финансовыми проблемами, если они добровольно не покинут организацию. Это ответ на "итальянскую забастовку", которая прошла в сентябре. Тогда сотрудники пяти отделений Почты России требовали повышения зарплат, ремонта оборудования, обеспечения безопасности почтальонов.

Частично требования были выполнены, но затем руководство саратовского управления решило избавиться от профсоюза.

Галина Канакова, глава Независимого профсоюза почтовых работников, включает запись разговора с начальницей почтамта Еленой Мироновой, сделанную на телефон несколько дней назад. Женский голос с начальственными нотками выговаривает собеседнице: "…это первый момент. Второй момент. Вы что, не слышали, что ли? Я вам прям открытым текстом сейчас говорю, что всеми людьми из этого списка, который, слава богу, уменьшается, уменьшился уже больше чем в половину, занимается ФСБ. Вы в курсе? Я вам открытым текстом это говорю, под какой каток вы попали".

– Вот так руководство давит на членов профсоюза, – объясняет Галина Михайловна. – Начали с самых слабых: почтовых отделений в сёлах. Условия для работы там ужасные: крыши в отделениях текут, воды, отопления нет. Но и податься особо некуда – другой работы нет тоже. Вот их и запугивают: вы потом никуда не устроитесь, дадим вам плохую характеристику, устроим проблемы детям. Поэтому первыми из профсоюза стали выходить сёла.

Независимый профсоюз Канакова организовала в июле этого года. Поскольку Почта России из унитарного предприятия превратилась в акционерное общество, писать о проблемах в профильное министерство стало делом бессмысленным. Мысль организовать независимый профсоюз подал депутат Саратовской областной думы от партии ЛДПР Станислав Денисенко, когда на праздновании Дня российской почты рассказал о забастовке сотрудников предприятия городского электротранспорта.

27 июля профсоюз был создан официально, а уже 3 августа почтовики выдвинули свои требования к руководству: поднять заработную плату, улучшить условия труда и купить уже, наконец, в отделения скотч с логотипом. Если требования выполнены не будут в течение месяца, профсоюз пообещал руководству устроить забастовку.

Когда забастовку готовили, председатель независимого профсоюза потеряла сына. Второго сентября она его похоронила, а уже шестого вышла бастовать. Не могла подвести коллектив.

– Душа, она там внутри плачет, а дело делать всё равно продолжать надо, – говорит Галина Михайловна и смотрит куда-то в сторону.

В назначенный день пять почтовых отделений города Энгельса трудились строго по инструкции, что парализовало их работу. В тот же день к бастующим приехал глава саратовского управления "Почты России" Сергей Дубровин. И стороны договорились о перемирии: члены профсоюза пообещали не бастовать и не жаловаться, руководство – начать исполнять требования профсоюза.

– Вы себе представить не можете, какие объемы работы выполняют почтовики буквально за копейки, – говорит Галина Канакова. – А условия, в которых они работают, просто ужасны.

Без воды и туалета

Энгельсский микрорайон Тинь-Зинь, где находится почтовое отделение №22, только недавно стал привлекательным для состоятельных горожан – всё-таки рядом берег Волги, да и до моста, соединяющего Саратов и Энгельс, на машине рукой подать. Но добротные особняки соседствуют здесь с осколками прежней жизни: дряхлыми избушками и бараками, которые в середине шестидесятых временно возвели для строителей моста. Времянки эти, доживающие шестой десяток лет, не оборудованы ни водопроводом, ни канализацией. В одном из таких бараков и разместилось почтовое отделение.

Снаружи оно выглядит как полагается – вход оформлен в серо-синих тонах, у крыльца пандус с правильным уклоном. На железную дверь скотчем приклеен листок с графиком работы. Внутри отделение напоминает магазинчик типа "сельпо": стеллажи заставлены бутылками подсолнечного масла, консервами, пакетами с мукой, канцтоварами, игрушками, детскими подгузниками и средствами женской гигиены. На верхних полках лежат полотенца на продажу и комплекты постельного белья. О том, что это почтовое отделение, напоминает только красно-синяя табличка "Почта Банк", висящая над стойкой, и разнокалиберные посылки, сложенные в предбаннике.

– Ругаться буду! – в сердцах говорит руководитель отделения Наталья Катенко. – Некуда посылки поставить. Товаром завалена вся кладовка! Продаём же всё – от спичек до постельного белья. На такой товар в каждое отделение нужен товаровед – принимать, считать, учитывать проданное, следить, чтобы не было просрочки. И посетители подворовывают. А убытки покрывать кому? Как ревизия, так минимум тысяч семь кровных выложи.

Это отделение Катенко в нагрузку к своему 25-му приняла всего два дня назад. Здешняя руководительница уволилась буквально накануне – человека на её место пока не нашли. Она, по словам Катенко, тоже состояла в профсоюзе. Но руководство надавило, и женщина выбрала "мирный" сценарий расставания – уйти по собственному. После проведённой ревизии её могли уволить и по статье, несмотря на эффективную работу в невыносимых условиях.

Помещение почты делится на три части: крохотный коридорчик, непосредственно отделение, где за стойкой работает оператор, и кладовая.

– В туалет на улицу бегаем, в кустики, – машет рукой Наталья Валерьевна. – Ведь здесь даже "домика" с дыркой нет.

Питьевую воду – вскипятить чаю – Катенко привозит с собой. Так же как и техническую – чтобы помыть пол. В энгельсских почтовых отделениях функцию уборщиц берут на себя руководительницы. В своём родном, 25-м отделении, за мытьё полов начальница получает 1300 рублей в месяц. В 22-м руководителю прибавляют к зарплате всего 800. А зарплата у Натальи Валерьевны, материально ответственного сотрудника, 20 000 рублей.

На почте Катенко работает всего полтора года, и только четыре месяца руководит 25-м отделением. В первый рабочий день она даже растерялась: кроме неё в отделении сотрудников не было.

– По договору у меня восьмичасовой рабочий день, – рассказывает она. – В реальности на работе я была в шесть утра, быстро приводила себя в порядок (у меня и мешок с косметикой тут) и начинала обрабатывать почту.

В девять утра двери почтового отделения открывались, начиналась работа с клиентами: принять-выдать посылки, выдать пенсии "ходячим", принять коммунальные платежи, предложить приобрести товар, продать товар, погасить конфликты в очереди. В час дня почтовое отделение закрывалось на обед, а Наталья Валериевна вешала через плечо сумку с пенсией, периодикой, извещениями и продуктами и шла обходить три относящихся к отделению участка.

– Обеденный перерыв заканчивается в два часа дня, но вернуться на рабочее место до двух я успевала не всегда, – вспоминает Катенко. – Поэтому на дверь я вешала объявление: "Ушла разносить пенсию", и клиенты ждали меня под дверью. Не ругались, входили в положение.

Пенсию Наталья разносила только "лежачим". Все они по иронии судьбы жили на четвертых-пятых этажах в домах без лифтов.

С половины третьего до пяти Наталья снова обслуживала клиентов, выполняя работу оператора. В пять приезжали инкассаторская машина и вечерняя машина с посылками. До половины шестого Наталья управлялась с входящими и исходящими посылками, инкассировала деньги и до шести снова работала с клиентами. В шесть запирала почтовое отделение, садилась обрабатывать вечернюю почту и писать отчёты. До дома она добиралась в девятом часу. Работая сразу за всех, прибавки к зарплате Катенко не получала – руководителям доплата не положена. И премии не видела – план по продажам в одиночку не тянула.

– Как раз тогда от меня ушёл муж, – разводит руками она. – Не выдержал. Сказал: ну и живи на своей почте!

Помирились супруги только после того, как Наталье удалось найти себе сотрудников и хоть немного разгрузиться. Некоторых людей она приглашала прямо "с улицы". Например, Елене Рогачевой работу почтальона Катенко предложила, когда та пришла оплачивать коммуналку.

В чёрный список с двумя детьми

– Я сразу ухватилась за эту возможность, – говорит Елена. – Но не особо верила, что меня возьмут. У меня двое сыновей-погодков, младшему в тот момент едва исполнился год.

Тем не менее молодую мать довольно быстро оформили в штат почтальоном. За ней закрепили два участка.

Утром Елена одевает детей, сажает в коляску младшего сына, старшего берёт за руку, и вместе они идут в почтовое отделение, которое, к радости молодой матери, находится в соседнем дворе. Пока она помогает с сортировкой почты и приёмом посылок, детей развлекает кто-то из свободных операторов или сама начальница. Получив и пересчитав пенсионные деньги, Рогачева нагружает сумку печатными изданиями, крупами и консервами, младшего сына снова сажает в коляску, старшего берет за руку, и они отправляются работать.

– Даже в девятиэтажках я лифтом никогда не пользуюсь, очень боюсь застрять вместе с ребятами, – признаётся молодая женщина. – Мы всегда ходим пешком по лестнице: беру в охапку одного, второго, сумку с продуктами и периодикой – через плечо. И почесали. Тяжеловато.

По признанию Рогачевой, сейчас, когда стало холодно, она старается мальчишек с собой не брать – ищет себе подмену. Иногда с детьми остаётся муж – он работает по графику четыре дня через четыре, иногда её мама – та трудится два через два. Если свекровь не в рейсе (она работает на РЖД), то с мальчишками сидит она. Если и посидеть некому, и подменить некому, приходится брать их с собой.

– Люди, конечно, охают – как это так я работаю вместе с детьми? – рассказывает Елена. – А что мне делать? Мне же надо их на что-то растить.

Зарплата у почтальонки всего 8 тысяч рублей. Какая никакая, а помощь семейному бюджету, пожимает плечами она – когда коммуналку заплатим, когда продуктов купим. В прошлом месяце она получила небольшую прибавку – целых триста рублей! Это так называемые "сетевые" – проценты от продаж продуктов пенсионерам. В этом месяце она прибавки не ждёт. Пенсионеры товары у нее не берут.

– Начальница мне сказала, теперь меня внесут в "чёрный список", – объясняет она. – В этом списке те, кто плохо продаёт, план не делает. Говорят, к ним приезжает начальство и проводит беседу: мол, надо лучше стараться.

Про профсоюз девушка ничего не знает и в нём не состоит.

Не состоит в профсоюзе и почтальонка из 22-го отделения. Она не называет своего имени, но охотно делится впечатлениями по поводу пенсионной реформы и условий, в которых она работает.

– На пенсию мне рано, сказали: молодая ещё! – разводит руками она. – 54 года всего.

Каждый день у неё три рейда: в первый она раскидывает извещения, второй – разносит пенсию. Третий рейд делает с продуктами. В месяц почтальонке надо продать разных товаров на десять тысяч рублей. На ручках по 15 рублей и шоколадках по 22 рубля выручки не сделаешь. Вот женщины и таскают с собой что потяжелее, но подороже.

– Сумка у меня вот старая, – показывает она. – Новой не выдают. Так я её латаю и латаю. Хожу по частному сектору, собаки кругом. Какие гавкают, а какие кидаются. Отпугивателя нет. Зато есть свисток! Будут убивать тебя, а ты свисти!

Наталья Катенко говорит, что работают на почте все женщины очень хорошие и что жаловаться на руководителей она не хочет. Просто, по ее словам, "построение работы какое-то недоделанное": старые компьютеры, программы, которые постоянно виснут, необходимость за небольшие деньги работать в бешеном темпе, одновременно выполняя несколько дел. Она считает, что даже план продаж можно выполнять, если бы штат был полностью укомплектован.

– Но как его укомплектовать с такими зарплатами? – говорит она. – И работа ведь хорошая, интересная, с людьми. Но придут новенькие, про зарплаты спросят – и разворачиваются.

Катенко считает, что о проблемах надо заявлять и делать это вместе. Пока она одна говорила руководству, что бумагу и канцтовары покупает за свой счёт. А ей отвечали: все так работают. После забастовки в отделениях появились и бумага, и канцтовары для сотрудников, а еще пакеты и коробки для посылок и маркированный скотч.

– Стыдно сказать, ведь придет человек посылку отправить, а нам её даже упаковать не во что, – вспоминает Наталья Валерьевна "дозабастовочные" времена. – Клиенты ходили на мусорку или в продуктовые магазины, искали там коробки. А мы им эти коробки потом запаковывали скотчем, который покупали за свои.

Борьба за деньги и стулья

– У моего отделения семь участков, каждый по 15–17 домов, протяженностью 7–8 километров, попробуй-ка обойди, да потаскай тяжести на этажи! – возмущается Галина Канакова. – А почтальонок четыре, одна из них на больничном. Каждая девочка работает сегодня на два участка. Самой молодой из них 52 года, а остальные – все пенсионерки. Проживи-ка на 8–10 тысяч почтальонских! Вот и работают на прибавку к пенсии.

У самой Канаковой пенсия 11 700 рублей – в начале карьеры работала воспитателем детского сада, в 90-е выживала частным бизнесом, на официальную работу удалось устроиться только в нулевые. Работать на почту Галина Михайловна пришла одиннадцать лет назад. Устраивалась почтальоном, доросла до руководителя отделения. И ушла бы, говорит, да влезла в ипотеку, чтобы детям помочь с жильём.

– Вы посмотрите, как мы работаем! – говорит она. – Стулья старые, неудобные. У девчонок все время спина в напряжении. Офисные стулья нам никто не покупает. Форменные куртки и поясные сумки почтальонам удалось выбить только забастовкой. Их выдали только тем пяти отделениям, которые бастовали. Да и то не всем сотрудникам. Десять лет крутящий механизм транспортёра был без ограждений – опасно. Поставили там металлические бортики тоже только после забастовки.

Но основные требования профсоюза почтовых работников – повышение заработной платы, увеличение доплат за сверхурочные и выполнение обязанностей отсутствующих работников с 25 до 50 процентов, увеличение "сетевых", отмену обязательного плана продаж или по крайней мере согласование его на местах – никто так и не выполнил.

– Когда мы только организовались, нас было пять руководителей отделений, – вспоминает Канакова. – После забастовки, когда некоторые наши требования стали выполнять, начался активный приток сотрудников в независимый профсоюз. Люди поверили, что они действительно могут что-то изменить, на что-то повлиять. На пике профсоюз насчитывал порядка ста человек. Отток начался, когда руководство стало людей запугивать.

Галина Михайловна пыталась убедить людей не выходить из организации: "мы не делаем ничего противозаконного", "чем нас больше, тем больше шансов, что нас услышат". Но люди всё несли и несли заявления. По её словам, от каждого заявления боль такая, как от потери ребёнка. Ведь люди поверили, а она, выходит, не оправдала их доверия и надежд.

– Ко мне ещё никто не приходил, – говорит глава профсоюза. – Сначала запугали "слабое" звено, потом добрались до самых принципиальных. Олеську из 22-го в один день уволили, Наталье Валерьевне грозились насчитать недостачу при ревизии. Запись разговора начальницы с одной из наших вы сами слышали. Сейчас вспомнили про этический кодекс, согласно которому мы – сотрудники почты – не имеем права разглашать информацию о нашей работе. И здесь мне теперь дыхание перекрывают.

Галина Михайловна считает, что руководители саратовского управления должны радоваться, что им показывают проблемы, которые мешают развитию предприятия. А возмущает её, что членам законно созданного профсоюза во время объявленного перемирия объявили войну.

– За что война? Что такого сделали члены профсоюза? – задаёт вопрос Канакова. – Захотели жить по-человечески? Достойную зарплату получать? В магазине покупать то, что хочется, а не выкраивать бесконечно эти копеечки? Получается, мы работаем за двоих, за троих и при этом не можем получить даже то, что нам положено. То, что нам обещают при оформлении.

Информация об угрозах членам независимого профсоюза почтовых работников со стороны руководства Энгельсского почтамта не соответствует действительности, заверила корреспондента Радио Свобода руководитель пресс-службы УФПС Саратовской области Наталья Можейко.

– Угроз не поступало, – утверждает Можейко. – Было много информации, что происходит проверка этих отделений почтовой связи. Внутренний контроль в нашей компании – процесс непрерывный. Он необходим потому, что наша организация работает с товарами, материальными ценностями, с деньгами. Периодичность проверок соответствует законодательству РФ, и локальным нормативным актам нашей компании. Подобный внутренний контроль проводится по утвержденному плану. Сейчас он проходит не только в Энгельсском почтамте, но и в других почтамтах области – в Ртищевском, Балаковском, Саратовском и т. д. С деятельностью независимого профсоюза эти внутренние проверки никак не связаны.

По словам Можейко, "Почта России" не препятствует реализации права сотрудников создавать профсоюзы для защиты своих интересов. Руководство прислушивается к обратной связи и делает всё возможное, чтобы пойти навстречу предложениям. В сентябре к бастующим членам профсоюза сразу выехал директор управления федеральной почтовой связи саратовской области Сергей Дубровин. На встрече были достигнуты определенные договоренности. И они исполняются.

– Появляется информация, что некоторым членам независимого профсоюза предлагают некие материальные блага за выход из него, но это не так, – объясняет Наталья Можейко. – Первичная профсоюзная организация управления федеральной почтовой связи Саратовской области (профсоюз работников связи) оказывает материальную помощь в размере четырёх тысяч рублей сотрудникам, которые переболели COVID 19 или пневмонией. В 2021 году такую помощь уже получили 206 сотрудников нашего почтового управления. Здесь надо обратить внимание на то, что материальную помощь могут получить только члены профсоюза работников связи. Более того, согласно уставу профсоюза работников связи России, член профсоюза не может одновременно состоять в другой профсоюзной организации. И мы выезжаем и рассказываем о преимуществах, который может дать вступление в профсоюз работников связи. Мы понимаем при этом, что решение наши коллеги будут принимать самостоятельно. Мы дорожим нашими работниками. Они не на один день не останавливали работу в условиях коронавирусной инфекции.

Как обойти блокировку?

читать >