Радио Свобода продолжает беседы на тему "Война и психология". Как веcти себя в критических ситуациях? Чем можно помочь тем, кто эмигрировал? Что делать людям, оставшимся в России и знающим, что их государство совершает военные преступления? На эти вопросы отвечают психологи.
Кризисные времена тяжелы и трагичны, но при этом в человеческой психике и в коллективном бессознательном идут процессы, представляющие немалый интерес для исследователя. Вот наблюдения по этому поводу кандидата психологических наук, телесного терапевта Елены Иванчихиной.
– Сейчас происходит некое новое проживание самых травматичных моментов из жизни нашей страны в обозримом историческом прошлом. Они не только не прожиты, но даже никак не осознаны, потому что мы все привыкли жить в ситуации секретности, закрытости от правды. Мы даже не знаем точно, что происходит прямо сейчас: связь с реальностью очень слаба из-за множества запретов на государственном уровне. С другой стороны, много запретов и на разговоры внутри семьи, на обсуждение того, что было в ее прошлом. И на государственном, и на семейно-родовом уровне происходит один и тот же процесс.
Сейчас происходит некое новое проживание самых травматичных моментов из жизни нашей страны
Взять хотя бы такое понятие, как "предательство", которое сейчас снова всплыло – на уровне риторики, тематики обсуждений и образа мыслей, который нам навязывают сверху. И происходящее на государственном уровне находит отклик на уровне внутрисемейном и индивидуальном. В России ведь множество семей в прошлом претерпели репрессии. Множество людей были сосланы, раскулачены, кто-то расстрелян, кто-то сидел в лагерях. Если послушать рассказы на эту тему, то все их участники, как правило, пострадавшие. Но возникает вопрос – а кто репрессировал этих людей, расстреливал, стерег в лагерях? А это ведь огромное количество народа, и это уже не жертвы, а палачи.
– Кто доносил на других?
– Да! Сейчас снова всплывает тема доносов, и уже идут призывы – доносить на ближнего. Таких людей в прошлом было огромное количество. Но все это, конечно, держится в глубокой тайне. Если такие люди были в роду, то это никак не обсуждается на семейном уровне. Но ведь мы же их потомки. А не было никакого покаяния, переосмысления, признания вины, ошибки или преступления. Но при этом кого-то называли предателями, кого-то – врагами народа, и сейчас мы снова слышим почти те же самые слова и опять идем к репрессиям. Впрочем, они уже есть, хотя пока и не такие масштабные, как при Сталине.
Или взять, скажем, тему оккупации. Ведь все это было в не таком давнем прошлом! Или идею о том, что Россия никогда ни на кого не нападала. Но это же не так! Россия вела много войн: Афганистан, две Чечни, Грузия, я уж молчу о Чехословакии, Венгрии, Финляндии в 1939 году. Тем не менее, Дмитрий Песков говорит: вы же знаете, что Россия ни на кого никогда не нападала; Россия всегда только за мир, она несет только мир. Но реальность-то другая!
К сожалению, связь с нею во многом потеряна. И нужно восстановить эту связь, признать, что Россия неоднократно была оккупантом, агрессором, совершала преступления против человечности. И вот сейчас мы видим, что Россия вторглась в Украину. Теперь с этим надо как-то жить, как-то размещать это знание внутри себя, признавать этот факт, проживать эмоции и извлекать уроки. И необходимо покаяние, для того чтобы произошла разрядка того напряжения, которое есть сейчас внутри каждого человека. Ведь все это происходит не только на уровне страны, не только в отношениях России и Украины, но и внутри каждого.
Нужно признать, что Россия неоднократно была оккупантом, агрессором, совершала преступления против человечности
У нас даже гражданская война еще не закончилась. Она снова идет – между теми, кто за войну, и теми, кто против нее. Достоевский когда-то все сказал одной фразой: "Дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей". Вот так все и происходит.
Все эти вопросы сейчас всплывают и требуют переосмысления уже на новом уровне.
– Снова всплывает и тема эмиграции, столь драматичная для ХХ века: "философский пароход", первая, вторая, третья, четвертая волна… Сколько было литературы, воспоминаний по этому поводу!
– Только за последний месяц из России уехали десятки тысяч людей, которые не готовы жить при полицейском режиме, врать, молчать, приспосабливаться. У них во главе угла стоят ценности свободы слова, свободы передвижения, нормальных человеческих отношений. Да, это болезненный опыт. И мы знаем, что было с теми, кто возвращался, включая Горького, Цветаеву. Вновь проживается тема "невозвращенца": может быть, я больше никогда не увижу свою родину и близких, которые там остались. Но есть и отличие: у многих ощущение, что это не вполне эмиграция. Вот мы сейчас пересидим трудное время и вернемся. Жизнь покажет, как оно всё сложится.
Стоит помнить о том, что эмиграция, даже временная, – это тоже хорошая возможность, скажем, для того чтобы научиться не привязываться к месту, осознать, что в этом мире тебе ничего не принадлежит, что человеку для счастья нужно очень немного материальных вещей, и он может сам где угодно обеспечить себе уровень жизни, достаточный для того, чтобы видеть красоту вокруг.
Думаю, люди в Украине сейчас больше ценят простую, обычную жизнь, чем мы, находят возможность и радоваться, и петь песни. Вчера я смотрела сюжет о стендап-комике, который выступал в бомбоубежище, шутил по поводу военных действий, и люди смеялись. Это все про жизнь. Война закончится, а жизнь – нет. И где бы ты ни был: в эмиграции, в России или на войне, – везде есть возможность радоваться и хотя бы немного, но чувствовать мир в своей душе, наполнять ее красотой жизни.
– А что происходит, если все это не проживается, если нет покаяния и признания ошибок? Тут больше интересно даже не то, что происходит со страной (это мы все прекрасно видим), а то, что происходит с каждым человеком.
– Все, что не прожили, не осознали наши бабушки, дедушки и более далекие предки, сейчас приходится проживать нам. А если что-то держалось в тайне, (например, кто-то в семье был доносчиком или убийцей, и об этом стыдно говорить), значит, человека как бы исключали из семейной системы и все чувства по поводу него также оказывались под запретом. Но все эти чувства записаны где-то внутри нас и присутствуют в коллективном бессознательном. И это поле очень сильное. Оно требует, чтобы всё было признано и прожито. Сейчас эти непрожитые чувства и неосмысленные действия пришли к нам, и если мы будем продолжать закрываться от них, пойдут к нашим детям и внукам.
Необходимо покаяние, чтобы произошла разрядка напряжения внутри каждого человека
И то, что происходит сейчас, – прямое следствие этого процесса. Нередко исцеление от какой-то болезни у человека происходит через сильное обострение, кризис. Здесь точно так же, и мы видим это на примере войны в Украине. Поднимаются все темы, о которых мы говорим. Множество людей, находящихся под действием пропаганды, не хотят это замечать. Но придет время, и им придется это сделать: через обнищание ли в результате санкций, через потерю ли связей между людьми. Мы все сейчас в кризисе. Всё, что у нас происходило в течение более ста лет, сейчас возвращается. И тема того же голода, и тема нищеты, и "не жили богаты, нечего и начинать", и предательства, и "врагов народа", и репрессий, и много чего ещё. Мы заново проживаем наше прошлое, только скорость выше. Как в убыстренной киноленте.
– И, конечно же, это тема Великой Отечественной войны, которая последние годы сильно муссировалась властями и официальной пропагандой. При этом она действительно очень важна и болезненна для многих еще живых участников войны, для их детей и внуков, которые слышали рассказы, читали книги о войне. Но сейчас-то она присутствует в перевернутом виде.
– Да, все перевернулось. Идентичность личности и государства в России во многом строилась вокруг великой победы. Соответственно, победа списывала очень много вот этого непрожитого. Например, весь тот ужас, который происходил во времена Сталина. Он победил в войне – и значит, можно забыть и про репрессии, и про доносчиков, и про организованный в Украине Голодомор. Так строилась идентичность страны-победителя, и каждый ассоциировал себя с победой: я – победитель. Теперь все перевернулось. Мы уже не победители, и нам приходится смотреть, каково это – быть на другой стороне. В той войне мы победили, а в других странах мы были оккупантами. И сейчас мы это перепроживаем.
– К чему все это может привести?
– Я достаточно оптимистично смотрю на вещи. Думаю, если у людей найдется потенциал все это прожить, признать правду, посмотреть ей в глаза, сказать: "Простите нас", – подтвердив это делами, то достаточно быстро все у нас начнет выстраиваться по-новому. Хотя, может быть, поводов для оптимизма не так уж и много. Ведь тем, у кого вместо головы телевизор, бесполезно что-либо говорить. Для них я не вижу будущего.
– Но на них, наверное, тоже может что-то повлиять?
– Теоретически – да, а практически – не знаю, что именно. Благодаря пропаганде в них настолько сильно сидит вот эта мысль, что мы победители, миротворцы, и невозможно, чтобы это мы были фашистами, а не те, на которых мы напали. Психика так защищается. Признать правду означает практически выбить опору из-под ног. И как с этим жить? "Мы в кольце врагов. Мы самые лучшие, самые крутые, поэтому нас все хотят завоевать, убить, подчинить". Поэтому зачастую санкции воспринимаются не как закономерное наказание, а как несправедливые нападки на великую, гордую страну.
– Справедливую, мирную, не бросающую "своих".
– Да, которая несет мир в Украину прямо сейчас, хочет освободить ее от всех этих "нацистов" и "фашистов". В общем, все перевернуто с ног на голову. Но реальность есть реальность, и она разворачивается прямо сейчас. У каждого человека благодаря интернету есть шанс найти всю нужную информацию. И очень многие эту реальность видят. Есть сомневающиеся, но и они много общаются с друзьями, обсуждают происходящее, и люди начинают открывать глаза. Поэтому я и говорю, что шанс есть. Я вижу это по некоторым своим знакомым, по друзьям в соцсетях.
Все, что не осознали наши бабушки, дедушки и более далекие предки, сейчас приходится проживать нам
Когда человеку говорят его медицинский диагноз, пусть даже и страшный, это надо принять. Если не назвать диагноз, он будет лечиться от чего-то другого, и тогда шансов ноль. Так и здесь. Нужно признать горькую правду: сейчас оккупант – Россия, – и сделать все, что зависит от тебя лично, чтобы остановить это кровопролитие.
– Что лично вас больше всего поражает в нынешней ситуации?
– Знаете, иногда мне кажется, что в России – там, наверху – кто-то сидит и специально доводит ситуацию до такого абсурдного абсурда, что этого уже невозможно не заметить. Лозунг "Нет войне!", который нам со школы вбивали в голову как самый гуманный, теперь считается нацистским! За "Миру – мир!" хватают на улицах. Это же бред! Все перевернули с ног на голову. Но огромная масса людей не замечает этого, бездумно глотая пропаганду. Однако я все-таки думаю, что на подобный абсурд многие могут обратить внимание. Может быть, кто-то, услышав такое, спросит сам себя: а так ли правильно все остальное?
– Очень многие люди сейчас находятся в сильном стрессе по разным причинам. Как вы помогаете им, тем, кто к вам обращается?
– Вся эта история очень эмоциональная. У людей поднимаются самые разные сильные эмоции. Прежде всего, ни в коем случае нельзя их подавлять, загонять вовнутрь. Это приводит к еще большим стрессам, к депрессивным состояниям, к ощущению бессилия. "Я ничего не могу с этим сделать, я это не выбирал, – говорит человек, – что мне делать?" Его просто распирает от злости, гнева, ненависти к российским властям. А другого распирает от ненависти к "фашистам-украинцам". Это все зависит от личной истории и от того, кто больше смотрит российское телевидение, а кто – другие источники.
Все эти эмоции нужно проживать. Я не согласна с теми психологами, которые считают, что нужно выплескивать их в пространство, на окружающих. Не думаю, что стоит множить и без того отрицательно заряженное эмоциональное поле. Проживать их можно разными способами. Например, как выходит травма? Через тряску, тремор, когда внутри все начинает дрожать, и люди говорят: "Меня трясет". И вот в это время можно просто начать усиливать эту тряску, выводить ее на физический уровень: трясти руками, ногами, всем телом до тех пор, пока тело само не остановится. При этом можно плакать, издавать разные звуки. Делать, как идет.
Также очень важно "заземляться". Это означает чувствовать свои ноги, чувствовать землю как опору, которая вас держит: перевести внимание в ступни ног, представить, что ноги уходят глубоко в землю. Сейчас многие чувствуют потерю опоры, а это упражнение помогает вновь ощутить ее физически.
Опору можно найти и во взаимодействии с другими людьми. Хорошо, если есть близкий человек, единомышленник, с которым можно обсудить происходящее. Да, человеку нужен человек, и надо держаться вместе, помогать друг другу, вместе справляться с этой страшной ситуацией. Очень важно говорить о том, что сейчас чувствуешь. "Я чувствую боль. Мне очень страшно, стыдно. Земля уходит у меня из-под ног", – все что угодно. И когда начинаешь все это проговаривать, могут вдруг вспомниться какие-то истории из прошлого, может быть, из детства или из жизни родителей, бабушек, какие-то эпизоды из фильмов или книг. Об этом тоже важно говорить, потому что никакой эпизод из жизни, никакая цитата из книги просто так не вспоминаются. Так наша психика стремится вывести травматический материал из подполья бессознательного на уровень осознания. И все это помогает нам выжить психологически. Если же молчать и загонять свои чувства и эмоции вглубь, то это прямой путь к депрессии.
Везде есть возможность радоваться и хотя бы немного, но чувствовать мир в своей душе, наполнять ее красотой жизни
Также важно заботиться о своем теле. Чистое постельное белье, чистая одежда, теплые еда и питье, прогулки – всё это далеко не мелочи жизни, а то, что помогает психике прийти в более-менее стабильное состояние. Чтобы выйти из хаоса, который может образоваться в результате шока, необходимо установить какую-то ритмичность своей жизни. Например, определенные ритуалы желательно выполнять каждый день в одно и то же время: вечерний чай, прогулка, какое-то занятие. Сейчас весна, природа пробуждается, и можно попробовать идентифицировать себя с природой, с обновлением, с тем, что за зимой всегда приходит весна, а потом – лето, и это неизбежно. В этом тоже есть четкий ритм. И всё, что началось, когда-то закончится.
– И точно так же заканчиваются исторические события, катаклизмы, гуманитарные катастрофы.
– Да. Очень важно помнить об этом, жить сейчас, радоваться моменту, тому, что есть. Ведь для кого-то этого может уже не быть, – напоминает Елена Иванчихина.
Советами по поводу того, как справляться со стрессом, поделилась с Радио Свобода психолог Галина Алтуфьева (псевдоним).
– Просто переживать, ничего не делая и не планируя, означает попусту сжигать энергию. В самой неудачной позиции – люди, которые махнули рукой и считают, что "как-нибудь перекантуемся": "Вот ничего не буду делать, буду жить как раньше, я хороший человек, ничего плохого не сделал, и судьба меня не обидит". Эти люди так и кантуются по жизни. Это такое убеждение, что от меня ничего не зависит, а где-то там, наверху, внизу или сбоку кто-то обязательно решит все вопросы. Такие ожидания, что кто-то другой, а не ты, поведет себя активно, сейчас присутствуют во всех группах населения.
Есть, например, страшная глубокая обида украинцев на то, что русские не вышли на площади и не остановили войну. Это тоже такая установка ожидания, что за твою свободу будет платить кто-то другой. Есть расчет стариков на то, что дети приедут и все сделают, а сам ты при этом не должен ничего предпринимать. Это инфантильная позиция: каждый должен делать что-то для своего спасения.
Нужно быть выдержанным и последовательным. Каждый выбирает себе стратегию. Кто хотел эмигрировать, наверное, уже сделал это или сделает совсем скоро. Это трудный путь, поведение сильных, предприимчивых и умных людей, которых всегда немного. Об эмиграции всегда много говорят, но мало кто на нее решается. Собрать чемодан, все бросить – так ведут себя люди, для которых высока ценность свободы.
Страх за себя и за свою жизнь – тоже мотивация для того, чтобы уехать. Мы видим огромное количество украинских беженцев на границах: они спасают себя и своих детей. У них крайне туманные перспективы, ведь рассчитывать на поддержку такого количества людей в полной мере довольно трудно. Но я уверена, что среди них много молодых, предприимчивых, трудолюбивых. У украинцев физический труд на очень высоком месте в рейтинге ценностей, поэтому они пригодятся. В эмиграции всегда происходит отскок. Найдутся те, кто будет скучать, присматриваться и искать возможности вернуться, как только ситуация станет не такой опасной.
– Итак, первый универсальный рецепт – это деятельность. Не сидеть сложа руки, а что-то предпринимать: бежать, переезжать в другое место, что-то делать внутри страны, чтобы держать на плаву себя, окружающих и ситуацию.
– Конечно. Русские очень долго запрягают. Изучают ситуацию, общаются друг с другом, обсуждают доступную информацию о возможностях по выезду, обмену денег, вывозу стариков. Есть детская надежда на то, что история будет короткой, без тяжелых последствий: утром ты проснешься – и все отыграно обратно, жизнь прежняя. Человек с такой инфантильной стратегией неизбежно отстанет. Мир изменится, люди будут уже по-другому себя вести, а он останется в прошлом.
Просто переживать, ничего не делая и не планируя, означает попусту сжигать энергию
Риск маргинализации у себя дома сейчас очень высок, если не будет обмена информацией. А сейчас с этим как раз проблема, потому что блокируются социальные сети. Мы видели во время пандемии, что именно соцсети были подушкой безопасности: мы могли там что-то узнать, обсудить, утилизировать свои страхи, поддержать друг друга. Это оказалось огромным ресурсом, который амортизировал грубую информацию из государственных медиа. Страхи педалировались, была пропагандистская стратегия – загнать вех по домам, и это парализовало, угнетало, вводило людей в состояние депрессии, апатии, из которых многие до сих пор не вышли. Кое-кто так и сидит дома и боится выйти, потому что идет новая волна инфекции.
И как может отреагировать на еще больший стресс человек с такими навыками, зажатый, репрессированный? А происходящее сейчас – это, конечно, стресс гораздо более сильный, чем пандемический. За время пандемии сформировалась социофобия, люди стали бояться друг друга, и сейчас это тоже сказывается: общество очень медленно и неохотно осознает, что происходит, отмахиваясь, отворачиваясь, пытаясь держаться за привычную рутину. Все превратились в каких-то очень вежливых людей, которые не заплывают за буйки, ведь и историческая память подсказывает, что лучше перемолчать.
Но замалчивание страхов и стрессовых реакций (депрессия, тревожность, бессонница и так далее) опасно само по себе. Можно загнать страх в подкорку, но потом это скажется на здоровье. Есть исследования, которые показывают, что через два-три года происходят инфаркты, инсульты и другие скверные вещи. Поэтому одна из простых рекомендаций – это найти себе "жилетку", в которую можно плакать, жаловаться, выговариваться. Психологов сейчас достаточно, обращений много, но далеко не все люди хотят понимать, в каком они контексте. Люди хотят, чтобы им просто стало легче, а про все остальное им не очень нравится думать.
– Видимо, второй универсальный рецепт – стараться четко понимать, что происходит, и адекватно оценивать ситуацию, а для этого сопоставлять источники информации.
– Да, повышать критичность мышления, сопоставлять, анализировать, открывать нечто новое. Это трудно, и многие держатся за телевизор как за спасательный круг. Задавая какой-то вопрос, я иногда слышу в ответ: "Ты что, телевизор не смотришь? Там все объясняют".
– То, что сейчас звучит из телевизора, формирует у людей иллюзии. А крах иллюзий, который неизбежно когда-нибудь настанет, – это фрустрация, нарушение ожиданий, путь в депрессию. Это так?
– Да. Когда-нибудь надо взрослеть. Я думаю, российские власти хорошо чувствуют свое население. Они не чувствуют его целиком, но знают, что большинство народа – как дети, перепуганные, зависимые, может быть, завистливые или жадные, но дети, которых нужно воспитывать кнутом и пряником. Стресс разлит, население перепугано, а по телевидению сетка забита советскими комедиями – просто обхохочешься! Выставили все любимые фильмы, чтобы люди причмокнулись к этому телевизору, немножко посмотрели новостей, немножко посмеялись и жизнь показалась им не такой уж плохой.
– Сейчас в публичном пространстве очень много гнева, ярости. Насколько разрушительны (или, наоборот, полезны) эти сильные негативные чувства?
Можно загнать страх в подкорку, но потом это скажется на здоровье
– Я сторонница праведного гнева, и сама себе разрешаю гневаться. Если ты знаешь, что и почему тебе не нравится, ты можешь это объяснить. Я это называю праведным гневом, а не просто агрессией на всех, когда ты тревожен, тебе дико страшно и малейшее движение вовне увеличивает эту тревожность. Это такая дурная агрессия. Она аккумулируется, уровень ее высок, потому что люди не справляются, но это еще и распущенность.
Иногда приходится принимать на себя удар несправедливого реагирования близких людей. Тут нужно быть великодушными, ведь понятно, что во многом это происходит из-за колоссального перенапряжения. Сейчас, наверное, универсальный совет – это милосердие друг к другу, пожелание сохранить в себе максимум человеческого, потому что в суровых условиях оскотиниться очень просто, а вернуться из этого состояния практически невозможно. Для меня сейчас очень важен вопрос – какими мы выйдем из этой истории, что это будет за качество жизни, сможем ли мы когда-либо быть счастливыми после того, что произошло?
Есть некоторые простые правила. Например, когда в обществе такая агрессивная атмосфера, дети не должны находиться возле телевизора во время новостей: там очень тяжелая картинка, а ведь этим детям потом жить долгие годы. С каким опытом они пойдут в эту жизнь, с какой травмой, с каким типом реагирования? Если ребенок будет все время возле телевизора, он потом не уснет, будет бояться любых перемен, через всю жизнь пронесет с собой страх внезапной войны и гибели, и никогда не сможет установить прочные миролюбивые отношения с другими.
