Давно замечено, что наш родной левиафан с особой страстью сражается с детьми. И то сказать – нежные косточки легче перетираются старыми зубами. Вот 16-летний Никита Уваров, осужденный на 5 лет за игру с друзьями в Minecraft, где они собирались (в игре!) построить и сжечь здание ФСБ; вот 16-летний Егор Балазейкин, севший на 6 лет за брошенные в стены военкоматов бутылки со смесью, как выяснилось, негорючей; вот загнанный на 5 лет в колонию 15-летний школьник Арсений Турбин – за листовки против Путина и якобы заполненную анкету "Легиона "Свобода России", которую он на самом деле не заполнял и никуда не отсылал, – все от начала до конца придумано следователями, в лучших традициях.
А у меня уже несколько месяцев не идет из головы совсем другая история – про то, как почти на 3 года загремела за решетку активистка Наталия Филонова из Улан-Удэ, которая, по версии следствия, якобы напала на одного полицейского во время акции против мобилизации, а на обыске в своей квартире ударила другого шариковой ручкой. Ну что ж, я думаю, когда-нибудь на выставке грозного оружия оппозиции против властей в одной витрине будут красоваться рядышком пластиковый стаканчик, кинутый в омоновца на Болотной, и вот эта шариковая ручка.
Я не отвлеклась – Наталия Филонова, конечно, не ребенок, ей 61 год (цветущий возраст – как раз для нападений на полицейских), но у нее есть приемный сын Володя, которому в это время было 16. И у него инвалидность. Пока мама была под домашним арестом, он жил в другом селе с ее мужем. И вот муж попадает в больницу с инфарктом. Наталья предупреждает следователя о своих экстренных обстоятельствах и несется в это самое село к Володе, нарушив условия домашнего ареста. Но никакие обстоятельства не учитываются: ее увозят в СИЗО, а Володю – в детский дом. Вскоре мальчик сообщает, что его там избивают, травят и вообще всячески издеваются – видимо, с попустительства директора. А Наталия через много месяцев заключения получает свой приговор.
Этой весной, аккурат к 8 марта, Путин решил помиловать полсотни женщин-заключенных, в основном беременных и жен военнослужащих, находящихся на так называемой “СВО”. Но и Филонова тоже значилась в списке, только в ее случае помилование не сработало – она отказалась признать вину.
Эти люди – лучшие, многие из них – современные святые, мученики за правду
Вообще-то, мне даже говорить о своих мыслях тяжело, я считаю, что Филонова – герой, как и сотни, а теперь уже и тысячи других политзаключенных. Эти люди – лучшие, многие из них – современные святые, мученики за правду, они – светлое лицо нынешней России, мы все у них в долгу. И что-то вякать с воли в их сторону – просто отстой. Но… случай Наталии Филоновой не дает мне покоя. Да, она предпочла остаться в колонии, чтобы не признаваться в том, чего не делала, отстоять свою правоту. Это, безусловно, героизм. Но у этого героизма есть цена – страдания ее приемного сына. Наталия не сломалась. Но, возможно, психика подростка Володи будет искалечена навсегда.
Я спрашиваю себя: смогла бы я быть таким героем? Нет. Ведь на кону не чья-то еще жизнь и свобода, в смысле: признайся, что виноват, и тогда других тоже посадят – это уже другой разговор и гораздо более страшный выбор, не дай Бог никому. Но если на одной чаше весов только моя личная правота, а на другой – страдания ребенка, да любого живого существа, которое от меня зависит, даже собаки, – я бы призналась в чем угодно, лишь бы другому из-за меня не было больно.
Я не утверждаю, что это единственно правильный выбор, я говорю только о себе: для меня он таков.
У меня были хорошие отношения с питерской активисткой Ольгой Смирновой, и я помню наш последний разговор. Мы шли по вечернему Невскому, и я говорила, что больше не вижу смысла в их бесконечных уличных акциях, хоть в защиту политзаключенных, хоть в защиту крымских татар. Полиция разгоняет ваше “Мирное сопротивление” с такой скоростью, что никто не успевает прочесть ваших подробных плакатов и понять, что это у вас за голубое знамя, говорила я, так что даже просвещения случайных прохожих – и то не получается, так зачем же своими руками толкать себя за решетку? Кому-то от этого полегчает?
Мои риторические вопросы повисали в воздухе. "Пока они сидят, мы стоим" – в смысле, стоим со своими плакатами, – повторяла Оля свою любимую фразу, ставшую слоганом их маленькой группы. Я искренне не хотела, чтобы Оля села. А Оля спокойно объяснила мне, что она осталась одна: муж умер, детей нет, и если она сядет, то этим никого не подведет, никого не сделает несчастным. Мы тогда распрощались очень тепло, хотя каждый остался при своем.
Идешь на подвиг – и платишь за него сам
Олю посадили на 6 лет. Я часто вспоминаю тот разговор и вообще часто думаю о ней – с огромным уважением. Она сделала так, как хотела. Она – герой. И за свой героизм она не принесла в жертву никого, кроме себя. Для меня это идеал героя, икона: идешь на подвиг – и платишь за него сам.
Я понимаю, что моя позиция уязвима – есть вопросы, на которые не может быть единого ответа, есть миллион разных обстоятельства, меняющих оптику. Ужасна судьба подростков Никиты Уварова, Егора Балазейкина, Арсения Турбина – левиафан их переваривает и крутит головой – кого бы еще зажевать. Такие вот теперь пошли “дни Турбиных”. Но эти дети хотя бы что-то сделали сами – поиграли не в ту игру, повелись на переписку с провокатором – тут-то людоеды в погонах их и прихлопнули. А Володя, попавший в детдом, – он-то за что страдает?
Тут уже школьников кое-где минно-взрывному делу учить начинают, в Псковской области пропагандистский лагерь раскинулся, по 6 миллионов на смену тратят – стрельбы, камуфляж, сборка-разборка оружия, выступления ветеранов “СВО” – весь набор. И группу из “Движения первых” в северокорейский детский лагерь отправили. И ЕГЭ опять же похорошел: вставляешь в сочинение цитату Путина – получаешь высший балл. Тут впору кидаться и от всего этого детей своим телом закрывать, но если на нарах сидишь, даже с полным сознанием своей правоты, это плохо получается.
На самом деле, если подумать, стары как мир все эти метания между честью и любовью. Есть такая трагедия, “Сид” называется, старик Корнель ее написал, когда-то знаменитый, а теперь кто ж его упомнит, кроме специалистов. Там у него герои, влюбленные молодые люди Химена и Родриго, тоже все никак не могли эту коллизию разрешить, роковой выбор их мучил. “Вы знали – я люблю; но ради кровной чести // Главу любимого я обрекала мести” – вся эта высокопарная байда варилась у них там в полный рост все пять актов, но в конце концов они все-таки послали честь к чертям собачьим и выбрали любовь.
Но жизнь устроена так, что каждый раз это уравнение требуется решать заново. И где запрятан проклятый икс, каждый раз никому не известно.
Дина Петрова – журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с позицией редакции
Этот текст был впервые опубликован на странице проекта Север.Реалии
