Анастасия Агеева узнала о начале войны против Украины во время рабочей смены в госпитале для пациентов с коронавирусом. После этого она стала выходить на многочисленные антивоенные митинги и пикеты. Во время одного из них активистка стояла на Красной площади с плакатом, на котором был нарисован Путин и написаны слова "Это пройдет". На ее возбудили дело по ч. 1 статьи 207.3 УК РФ "Распространение заведомо ложные сведений о действиях ВС РФ" из-за осуждающих войну постов в различных социальных сетях. Анастасию заочно арестовали и объявили в международный розыск.

Из-за публичного выражения своей антивоенной позиции она уже провела в спецприемнике 15 суток, после чего уехала из России. Сейчас она находится в США, но продолжает критиковать действия российских властей. Например, она выступает против трансфобных и гомофобных законов и поддерживает ЛГБТ-людей. О своем сопротивлении войне Анастасия Агеева рассказала Радио Свобода.

– Каким для вас стал день начала войны против Украины?

– Я лабораторный техник по образованию. И я работала с коронавирусом почти с самого начала пандемии. Я проводила анализы больных с коронавирусом в больнице родного города Тулы, а потом переехала в Москву и продолжила работать в московских больницах. Я почувствовала в пандемию, насколько режиму на самом деле безразличны люди: их использовали как инструмент и расходный материал. По мнению чиновников, если медикам хорошо доплачивали за работу в красной зоне в течение почти 20 часов в сутки, то они должны были забыть о своих физических потребностях. В больнице экономили на средствах индивидуальной защиты: нам повторно обрабатывали тайвеки и даже респираторы, В день вторжения России на территорию Украины я была на суточной смене в госпитале для пациентов с коронавирусом в Сокольниках. Новость о войне стала для меня полной неожиданностью. Я всегда интересовалась политикой своей страны и понимала, что происходило в Украине еще с 2014 года. Но я не могла поверить в то, что настолько ужасная и полномасштабная война реальна. Первой реакцией были слезы и полное непонимание будущего. Жизнь превратилась в непрерывное чтение новостной ленты. Я точно понимала, что и дальше будут происходить ужасные вещи. Я решила, что мой долг не мириться с ними, а делать все, что в моих силах, чтобы, по крайней мере, люди вокруг не становились соучастниками этого позора.

– Как вы решились выйти в пикеты и на митинги? Не боялись ли репрессий?

– Я верю, что даже голос "маленького человека" имеет значение. Он создает так называемый "эффект бабочки". Если мы не можем повлиять на что-то напрямую, то мы в состоянии хотя бы не становиться пособниками войны. Я не боялась выходить на акции и пикеты. Были моменты, когда я вдохновлялась и верила в скорые перемены. Тогда и тюрьма мне не казалась чем-то страшным. Я верила, что скоро в ней окажутся все те, кто эту войну развязал. Самым переломным, кажется, стало мое второе задержание в апреле на акции против войны в Зарядье. Тогда всех задержанных опрашивали “эшники”. Я им, судя по всему, очень не понравилась. Я пыталась спокойно и твердо объяснить, что никакой закон не нарушила, что публичное выражение своих взглядов разрешено Конституцией, а вот развязывание агрессивной войны и есть самое настоящее преступление. После этого силовики начали приходить ко мне домой, звонить на мобильный телефон и опрашивать моего мужа. В конце апреля 2022 года нас с двумя моими подругами задержали во время прогулки на Красной площади под предлогом проверки документов, провели в отделение ОВД Китай-город и составили протокол о мелком хулиганстве. В протоколе было написано, что мы "нарушали общественный порядок, размахивали руками, мешали проходу граждан, хватали сотрудников за форменное обмундирование". То есть якобы они нас задержали за хулиганство, а не с целью проверки документов. Конечно, они не стали прикреплять видеозаписи со своих нагрудных камер, а суд отказал в ходатайстве прикрепить мою видеозапись или видеозаписи с городских камер наблюдения, которые на Красной площади явно вполне исправные. На следующее утро суд вынес максимальное наказание и арестовал нас с подругой на 15 суток. На протяжении всей моей активности в России мне постоянно присылали угрозы с разных аккаунтов в инстаграме и "ВКонтакте". Я активно участвовала в обсуждении различных публикаций в комментариях, и мне постоянно так называемые "боты" писали, что меня ждет тюрьма, что я предатель родины.

– Что вы думали о политике в России до войны?

– Я никогда не поддерживала Путина и все, что связано с “Единой Россией” и другими партиями, потому что они представляют собой очевидный фарс и не могут быть хоть сколько-нибудь оппозиционными. Я участвовала в качестве наблюдателя на выборах в Туле от партии “Яблоко”, потому что на тот момент она казалась мне единственной адекватной альтернативой. После переезда в Москву мы с мужем ходили на митинг против ареста Навального. Уже тогда было ясно, что Путин будет избавляться от каждого яркого лидера, способного повести за собой людей, как это было, например, с Немцовым, которого я безумно люблю как политика.

– “Путинский режим действительно вырастил много безжалостных, жестоких людей”, – написали вы в одном из своих постов. Как у него это получилось?

– Он планомерно разрушал систему образования: школы обезличивали учеников, школьная программа тренировала "одинаковость" мышления. Экономика разрушалась годами. У многих людей нет денег на образование, расширение кругозора, путешествия. Пенсионеры – большая часть активного электората – находятся на грани выживания. Такое общество не может не породить людей, ворующих унитазы в соседней стране. Управлять таким народом гораздо проще. Чиновники думают, что, если люди не интересуются политикой, значит, власть имущим можно принимать безобразные законы и воровать бесконечно долго. Но в этом они явно ошибаются.

– Как вы думаете, почему война против Украины стала возможной?

– Потому что у власти есть огромные ресурсы: силовики, деньги, политика управления государством. Все это влияет на мышление людей. Гражданское общество в России – это то, что сравнительно недавно появилось, но то, что не имеет массовости. Если все мыслят однообразно и нет вариативности, а значит всем можно внушить одни и те же идеи – гомофобию, например.

– Вы выходили на акцию в поддержку ЛГБТ-людей и пишете посты о важности равноправия. Почему для вас, цисгендерной гетеросексуальной замужней женщины, мамы маленького ребенка, это важно?

– В российском обществе в людях выращивают ненависть к ЛГБТ и в целом к людям, нетипичным для постсоветского общества. Трансфобные и гомофобные законы – самая настоящая травля людей. Мне очень тревожно за будущее людей гомосексуальной и бисексуальной ориентации в России. Расчеловечивание общества - вот какая цель у всех этих законов. Гетеросексуальные люди должны поддерживать гомосексуальных людей, потому что угнетение одних людей другими недопустимо, а именно это происходит сейчас в России. Нельзя отнимать у людей базовые права: жизнь, свободу, право любить, в конце концов.

– Зачем Путину во время войны разжигать ненависть в отношении ЛГБТ-людей?

– Потому что это самое простое. Еще с Советского Союза людям внушали, что гомосексуальность – это якобы аморально и неестественно. ЛГБТ-люди уже давно являются уязвимой для проявления негатива со стороны общественной массы группой. Сейчас власти кажется очень удобным разжечь гомофобию для того, чтобы заменить одну новостную повестку другой. Кроме этого, появляется еще одна причина возненавидеть Запад: ведь якобы порочные представители ЛГБТ – это "веяние" европейских стран. В целом власть рассуждает так: "Чем больше ненависти, тем лучше".

– Почему немногие представитель гражданского общества понимают, как важно поддерживать сексуальные меньшинства, когда на них так давит власть?

– Возможно, в России многим это кажется неактуальным, потому что зачастую ЛГБТ-люди вынуждены скрывать свою ориентацию. Гомофобия внушается годами самыми разными способами и на разных уровнях: от государственного до высмеивания и отрицания на уровне бытовых шуток. В США, как я заметила, активисты замечают проблему гомофобии и трансфобии и помогают ЛГБТ-людям.

– Что вы думаете о таком понятии, как коллективная вина россиян перед украинцами?

– Я не думаю, что стоит вообще оперировать понятием коллективной вины. Есть конкретные лица, которые отдают приказы и их выполняют. Есть определенные люди, которые поддерживают и продвигают идеи развязывания и ведения войны, например пропагандисты. И эти люди должны понести наказание за свою работу. К сожалению, я вижу, что понятие коллективной вины продвигается и может тормозить, демотивировать огромное количество россиян, которые делают все, что в их силах, для того, чтобы остановить войну.

– Когда и почему вы решились на эмиграцию?

– У меня было невероятно много противоречивых мыслей о том, что делать с собственной жизнью после начала войны. Многие наши знакомые и родственники поддерживали или игнорировали происходящее. В какой-то момент я была готова к сопротивлению до последнего, и меня не пугала тюрьма. Но в итоге мы с мужем выбрали самый безопасный вариант – эмиграцию. Наверное, я просто отчаялась видеть столько поддерживающих войну людей, столько безразличия, а еще устала от постоянных визитов сотрудников полиции. В конце концов я поняла, что не готова отдать свою жизнь российской тюрьме. В общем, я решила, что буду заниматься своим развитием и помогать, находясь в безопасности.

– Как вы себя чувствуете в США?

– В США мне было тяжело первое время, как и многим. Первое время у меня не было абсолютно ничего: ни работы, ни документов, ни вещей, ни дома, ни языка. Я начала жизнь даже не с нуля, а скорее с минуса. Я испытала культурный шок и в положительном ключе. Например, я чувствовала себя в безопасности. Сейчас и вовсе не чувствую неприязни и страха к полиции, как это было в России.

– Есть ли у вас желание вернуться в Россию?

– Я очень любила Москву и хотела накопить на квартиру где-то поблизости к моей любимой набережной у Воробьевых гор, но теперь такие мысли кажутся утопией. Путь в Россию нам сейчас закрыт, а страна стала враждебной и чужой. Но надежда все еще теплится где-то в глубине.

– Вы писали, что после эмиграции силовики продолжают давить на вашу семью. Зачем, как вы думаете, они так поступают, если вы уже не в России?

– Так сложилось, что я контактирую с родственниками довольно редко, и они не хотели мне рассказывать о визитах силовиков. Могу лишь предположить, что они боялись об этом рассказывать. Даже сейчас, когда мою мать вызывают на допрос к следователю, она не сообщает мне деталей. Я не знаю, что происходит в кабинете следователя. Мне кажется, что это происходит, чтобы запугать их, а следовательно, и меня. В материалах дела указано, что я продолжаю "антироссийскую деятельность", потому что веду блог. Это довольно забавно – у меня около 300 подписчиков в инстаграме. Вероятно, этот режим просто ненавидит людей, которые имеют свои взгляды и хотят их отстаивать.

– Родственники вас не поддерживают?

– Сначала они поддерживали войну, и мы пытались разговаривать, я, в свою очередь, приводила какие-то факты, пыталась объяснить свою позицию, стремилась показать, насколько нелепо работает телевизионная пропаганда. Но из раза в раз это не получалось, и в конце концов мы решили перестать затрагивать эти темы. После эмиграции наше общение сошло на нет, и сейчас мы практически не общаемся. Я реагировала очень болезненно на непонимание близких. Отдаление между нами произошло в том числе на почве разных взглядов на войну.

– Почему вы, уехав, продолжаете писать посты о российской политике?

– Потому что мне небезразлично то, что происходит в стране, в которой я провела почти всю жизнь. И я продолжаю верить в то, что перемены возможны, а мы не должны прекращать об этом говорить.

– Как вы думаете, есть ли у России будущее как у цивилизованной страны?

– Мы не можем знать наверняка, особенно сегодня, когда его, кажется, нет. Но недооценивать талантливых и умных людей в России просто нельзя. Они есть, и они и могут быть единственным шансом на наше будущее.