Лидер челябинского отделения молодежного демократического движения "Весна" 18-летний Александр Кашеваров попросил политического убежища в Нидерландах. В мае сотрудники полиции задержали школьника в самолёте перед вылетом из Екатеринбурга в Ереван и увезли на допрос к следователю. Александра Кашеварова сделали подозреваемым по "дадинской статье" (статья 212.1 УК "Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования").
Весной 2020 года старшеклассник открыл в Челябинске отделение "Весны". Одна из акций, которую провели активисты движения, называлась "Чай для ФСБ". В январе этого года участники движения вывесили баннер со словами Алексея Навального "Я не боюсь, потому что я прав". Активист выходил на пикеты в поддержку журналиста Ильи Азара и в память о погибшей журналистке Ирине Славиной. Дома у родителей Александра Кашеварова прошел обыск, сотрудники Центра "Э" забрали активиста с уроков, отвезли его в полицию, затем в суд, который приговорил школьника к 5 суткам ареста за якобы организацию митинга в память о Немцове. В конце августа челябинский координатор "Весны" покинул Россию. Сейчас Александр Кашеваров живет в миграционном лагере и продолжает помогать соратникам в России. Вот что он рассказал Радио Свобода.
– Мы с вами разговаривали в мае этого года, вскоре после задержания вас в самолете. Тогда вы были в статусе "подозреваемого" и под подпиской о невыезде. Несмотря на это вы планировали получить в Челябинске высшее образование. Как развивались события дальше?
– Я тогда был уверен, что мое дело скоро развалится из-за отсутствия состава преступления. Но все ходатайства о прекращении уголовного дела признавали необоснованными. В июле адвокат передал мне слова следователя, мол, мое дело нельзя взять и закрыть, потому что оно наделало много шума, значит, его доведут до суда, а дальше разберутся. И как я понял, они решили максимально расширять состав дела. За лето они допросили всех подряд: все мое окружение, задержанных на митинге в поддержку Навального 21 апреля, активистов "Весны", моих родителей, некоторых подписчиков паблика движения "Весна" в Челябинске. Даже моих одноклассников вызывали на допрос. Состав свидетелей по моему делу уже превышает 25 человек. Это одно из крупнейших дел в Челябинске сейчас.
В июле адвокат передал мне слова следователя, мол, мое дело нельзя взять и закрыть
– О чем они спрашивали ваших родителей?
– Родителей просили дать характеристику на меня, рассказать, какие у меня взаимоотношения в семье и школе. Последний допрос по делу против меня прошел в начале сентября. Сейчас либо допросы прекратили, либо я о них ничего не знаю.
– В какой момент вы решили эмигрировать?
– Подписку о невыезде с меня в какой-то момент сняли. Я долгое время обсуждал эмиграцию со своими коллегами и родителями. Было очевидно – дело на меня шьют, хоть и белыми нитками. Соратники говорили, что я им буду полезнее за границей, нежели в тюрьме. Я пришел к выводу, что надо покидать пределы страны. Шенгенской визы у меня не было, но я знал, как ее обойти. Я решил сначала по земле добраться до Украины, а оттуда улететь в Нидерланды. В выходные, выключив телефон, я отправился на такси и попутных машинах из Челябинска на границу с Украиной. Я никому не сказал, что уезжаю, и весь путь прошел один. Больше суток я добирался до границы. Когда я пересекал границу, пограничники вызвали сотрудников ФСБ. Они два часа что-то обсуждали, потом все-таки выпустили меня на территорию Украины. Меня, видимо, спасло то, что был выходной день. После пересечения границы с Украиной я шел три часа ночью вдоль трассы с одной стороны и бескрайних полей с другой, а потом остановил машину и автостопом добрался до Киева. С собой у меня был небольшой рюкзак с одеждой и собранием сочинений Леонида Андреева.
– Что вы чувствовали, когда шли ночью один вдоль трассы в чужой стране?
– Я чувствовал спокойствие: потому что меня больше не преследовали, я сумел избежать опасности. Я просто шел и надеялся, что проедет попутка. В Киеве я поселился в хостеле, мне повезло, потому что там остановились политэмигранты из Беларуси, и у нас было много общих тем для разговоров. В Киеве я гулял по городу и готовился к отъезду в Нидерланды. Я купил билет на рейс до Москвы с пересадкой в Амстердаме, где я сдался пограничным службам. Пограничники отвели меня к отделению полиции. Офицер миграционной службы попросил ночь подождать в аэропорту, потому что на тот момент было большое количество запрашивающих убежище. Утром меня отправили в открытый миграционный лагерь.
– Почему не в миграционную тюрьму? Тех, кто въезжает в Нидерланды без визы, обычно отправляют в миграционную тюрьму.
– Миграционная тюрьма была переполнена, поэтому меня отвезли в лагерь. "Лагерь мигрантов" только звучит страшно, на самом деле такие лагеря в Нидерландах выглядят и оборудованы лучше, чем лагеря отдыха для детей в Челябинской области, в которых я когда-то бывал. В лагере, где я живу, очень зеленая территория, спортзал, столовая, прогулочные зоны. Меня никто не ограничивает в передвижении. Я могу уезжать, куда хочу. Администрация просит лишь возвращаться в лагерь до 23 часов. Я живу один в комнате. Как я понял, сейчас в миграционных лагерях представителей различных культур стараются расселять по отдельности. Я прошел первое "дорожное" интервью. Следующее, уже по существу дела, будет в ближайшее время. Подробности о процедуре прохождения собеседования я узнаю скоро на встрече с адвокатом, которого мне предоставляют Нидерланды.
– Как вы сейчас решаете финансовые проблемы?
– Мне платят пособие – 55 евро в неделю. Этих денег хватает на путешествия по стране.
– Как вы проводите дни в ожидании собеседования?
– Я исследую страну, много гуляю, например, вчера был в Утрехте. Я общаюсь с российскими политэмигрантами, живущими в нашем лагере. Большая часть из них связана со штабами Навального. В аэропорту Амстердама я подружился с политэмигрантом, молодым активистом из Турции. Я держу онлайн связь с российскими активистами и помогаю им удаленно. Я в "Весне" сейчас занимаю пост федерального координатора.
– Многие политэмигранты рассказывают, что вскоре после отъезда из России у них началась депрессия. Вы что-то подобное чувствуете?
– У меня хорошее настроение, потому что я в безопасности, и знаю, что в шесть утра в мой дом не ворвутся силовики. Я больше не дергаюсь, когда вижу полицейскую машину. Я чувствую себя лучше, но меня беспокоит происходящее в России. Там все становится только хуже и хуже. Я стараюсь не переживать о независящих от меня событиях. Я думаю более продуктивно сосредоточить мои силы на помощи тем, кто остался в России, и на других конструктивных действиях.
Я больше не дергаюсь, когда вижу полицейскую машину
– Какое отношение к себе вы замечаете со стороны жителей Нидерландов?
– Ко мне хорошо относятся, потому что я бежал в Нидерланды не за лучшей жизнью, а от опасностей.
– Вы были когда-то в Нидерландах?
– В 2018 году я путешествовал по Нидерландам с родителями. Недавно я гулял по Амстердаму, и меня охватила ностальгия. Я вспоминал свою поездку с родителями: мы жили в отеле, ездили на экскурсии и беззаботно наслаждались этим городом как туристы. Я тогда и предположить не мог, что вернусь в Нидерланды в качестве политбеженца. Я очень скучаю по родителям, хоть мы и созваниваемся ежедневно. Родители тяжело переживают мою эмиграцию, я у них единственный ребенок. Еще я очень скучаю по Челябинску. Казалось бы, Челябинск не очень привлекательный город, но прогулки по нему были для меня отдушиной.
–Вы увлекаетесь историей, перед эмиграцией окончили школу и собирались поступать на исторический факультет челябинского вуза. Как вы планируете получать образование в Европе?
– В Нидерландах я собираюсь учиться на факультете политологии. Сейчас выбираю вуз и специальность. Если мне дадут убежище, то я смогу поступить в европейский вуз, получив на эту цель беспроцентный кредит. Российскую историю в Нидерландах не изучают, поэтому я выбрал политологию. Я планирую заниматься политикой в Нидерландах, возможно, я буду политологом-консультантом. Скорее всего, я свяжу свое будущее с нидерландской демократической партией либерального толка. В Нидерландах можно вступать в политические партии, не имея вида на жительство.
– Почему, как вы объясняете, силовики так упорно преследовали вас, школьника?
– После закрытия штабов Навального в Челябинске ничего не происходило, кроме акций движения "Весна". Почти никого, кроме меня, в Челябинске из оппозиционеров не осталось. То есть я для них в масштабах региона представляю политическую опасность. Именно поэтому они начали меня преследовать. Это очень обидно, но и лестно, с другой стороны.
– За последний год вам пришлось пережить давление со стороны власти и, оставив все свои планы в России, искать политического убежища в чужой стране. Вы не жалеете, что занялись политикой?
– Сожалений нет. Благодаря открытию движения "Весна" в Челябинске многие жители города стали интересоваться политикой. Я бы сделал еще больше, будь у меня возможность вернуться в прошлое.
– Когда вы вернетесь в Россию? Возможно ли это?
– Только если режим в России изменится в сторону демократизации кардинальным образом. Если даже мое уголовное дело будет закрыто, я восприму это как попытку выманить меня в Россию, чтобы посадить. Так что я в эмиграции надолго.
– Все чаще активисты и свободно мыслящие люди в России встают перед выбором: сесть в тюрьму или эмигрировать. Вы решение приняли, и вроде бы оно очевидно, но все же почему вы выбрали эмиграцию?
– Человек, когда садится в тюрьму, становится не героем-мучеником, а тем, кому нужна помощь. На него соратники вынуждены тратить ресурс. Человек в эмиграции обеспечивает себя сам и может продолжить работать для демократических преобразований в России, тем самым политэмигрант будет полезен своей родной стране.
