Калмыкия – один из беднейших регионов России, четвертое место с конца по среднедушевым доходам. Качественной водой обеспечены только 8% жителей республики. Калмыцкому языку грозит исчезновение – это последствия многовековой ассимиляции и сталинской депортации: в 1943 году калмыков выслали в Сибирь, и лишь после смерти Сталина, в 1956 году разрешили вернуться на родину.
С началом нынешней войны калмыцкое общество разделилось. Глава буддистской общины республики осудил нападение на Украину и был объявлен иноагентом. Гражданские активисты, в 2019 году выходившие на массовые протесты против назначения мэром Элисты бывшего первого вице-премьера "ДНР" Дмитрия Трапезникова, вторжение в Украину в основном не одобряют.
Однако многие жители республики ушли на фронт. Кто-то хочет заработать (вознаграждение контрактников во много раз превышает средний заработок в Калмыкии), кто-то поддерживает президента России Владимира Путина. Многие мечтают вернуться в СССР. Один из таких людей, местный поэт Владимир Санджиев, заявляет, что "рано или поздно украинский народ поймет, что Россия желает ему наилучшего блага. Нам не нужны ни Америка, ни НАТО, нам нужен Советский Союз".
Пропаганда продвигает образ калмыков – отважных воинов империи, участвовавших еще в войне 1812 года. Но таксист Церен Басангов, один из лидеров протестов 2019 года, убежден: одна из причин бедствий его народа – то, что калмыки "перестали воевать за себя и стали воевать за Россию". В итоге они проигрывали, даже когда империя побеждала: так, 9 мая 1945 года его соплеменники встретили в Сибири.
Редактор оппозиционной газеты "Современная Калмыкия" Валерий Бадмаев когда-то возрождал традиционную стрельбу из лука. С прошлого года он в соревнованиях не участвует – считает это неуместным, пока идет война. Он возит в исправительную колонию передачи бывшему чиновнику мэрии Элисты Алтану Очирову, которого приговорили к пяти годам заключения по статье о "фейках". Против самого Бадмаева открыто уголовное дело по статье о "дискредитации", однако он продолжает высказывать свое мнение.
Фильм Владимира Севриновского "Сожженные стрелы Калмыкии" – в документальном проекте "Признаки жизни".
Валерий Бадмаев
В 1929 году энкавэдэшники собрали луки и стрелы, сожгли
– Я не участвую в соревнованиях [по стрельбе из лука] принципиально, я всем объявил: поскольку идет война, я ни в чем не буду участвовать, во всяких этих шоу. Мне один мужик рассказывал: в 1929 году энкавэдэшники проехали по всем калмыцким семьям, собрали все, у кого были луки и стрелы, все это сожгли. Сказали, чтобы больше никто луки не делал, стрелы не делал.
Алтана Очирова по статье о фейках приговорили к пяти годам общего режима. Он был первый, а я второй. Мое дело подвисло, непонятно, чем закончится. Целая бригада ко мне домой пришла, следователь, двое понятых, три представителя полиции, двое из Центра Э. Они зацепились за один репост. Попал к той же судье, которая Алтану выносила приговор. Но она меня знает, я знаком с ее отцом хорошо. Она даже воскликнула: "О, Валерий Антонович, не ожидала вас увидеть в наручниках". Обвинение просило домашний арест, но она вынесла запрет определенных действий – это немножко слабее, чем домашний арест, можно передвигаться с браслетом.
Некоторые даже сожалеют о Сталине. Это вообще вывих мозга какой-то
Не скажу, что я смелый человек, никогда себя не считал особо смелым, но с молодости я считал, что тюрьма не самое страшное место. Когда мы уезжали [из ссылки] из Сибири в 1958 году, мне было 7 лет, но я очень многое понимал. Тогда был геноцид, весь народ собрали, выселили, война шла, от голода очень много людей умерло. Представляете, 28 декабря, зима, не дали собраться толком. Многие люди легко были одеты, они умерли по пути. Я поражаюсь людям, которые до сих пор сожалеют о советской власти, а некоторые даже о Сталине. Я считаю, это вообще вывих мозга какой-то. Иногда вполне приличные люди, казалось бы, образованные. Это как пропаганда со школьной скамьи, с детства. Видимо, в семьях не говорили правды, в семьях не обсуждались эти вопросы. А у меня отец ненавидел коммунистов до самой смерти, и он этого не скрывал. Особенно, когда выпьет, он прямо кричал: коммунисты – сволочи. Я удивляюсь, почему его не посадили, видимо, никто его не сдавал просто. Сейчас то же самое: люди смотрят телевизор и убеждены в том, что это правда.
Когда после начала СВО возникли административные дела, часть людей, активные, умные, инициативные, просто уехали. А те, кто остался, боятся, реально боятся. Я не могу никого ни в чем упрекнуть, нельзя упрекать людей. Я сам могу что-то делать и буду делать, знаю, что за это будет, но не хочу уступать.
Владимир Санджиев
Я как калмыцкий поэт пишу стихи на русском языке
– В период советской власти мы утратили свой родной язык, особенно когда вернулись из Сибири. Я как калмыцкий поэт пишу стихи на русском языке. Как я могу писать на калмыцком языке? Когда я учился в школе в советские времена, калмыцкий язык был как иностранный. Все предметы, литературу, геометрию, физику, я изучал на русском языке. Поэтому пишу стихи на русском и очень горжусь этим. На калмыцком языке я не смогу написать, потому что плохо его знаю, хотя могу разговаривать. Это боль моей души.
Рано или поздно украинский народ поймет, что Россия желает ему наилучшего блага
Если честно говорить, я думаю, эта война будет продолжаться долго. На стороне Украины – много союзников, НАТО, Америка, огромные деньги, оружие. Но Россию не сломить. Рано или поздно украинский народ поймет, что Россия желает ему наилучшего блага. Я уверен, что украинские солдаты это поймут и сложат оружие. Потому что Украина и Россия – это Советский Союз. Мы братья, мы – славяне, в конце концов. Русские и украинцы – один народ. Нам не нужны ни Америка, ни НАТО, нам нужен бывший Советский Союз, раньше мирно жили. Мы же победили фашизм, а сейчас должны победить Америку, которая хочет полностью всем миром руководить. Но этого никогда не будет, покуда у нас есть такой руководитель, как Владимир Владимирович Путин. Мы им гордимся, очень поддерживаем нашего президента Российской Федерации.
Церен Басангов
Пришлось ждать смерти Сталина. Любой тиран умирает рано или поздно
– Административных много дел, за слово "война" многих штрафовали. Сейчас на Первом канале только войной и называют, сам Путин называет войной, а нам нельзя называть, мы не будем называть, от этого ничего не меняется, все и так все видят. Позицию свою я все равно открыто излагаю, пишу, что я не одобряю. Люди боятся говорить об этом. Кто хочет, те ушли [воевать]. Есть такие люди, многих лично знаю. Некоторые говорят: мы калмыки, поэтому мы пошли, наши предки всегда воевали, и мы воюем, неважно за что. Конечно, большинство пошло из-за денег, хоть какие-то деньги предлагают, люди идут. Я не поддерживаю это все, потому что, глядя на историю столетней давности, вижу, что наш народ потрепало очень сильно. Я таксую в Элисте, меня перед 9 мая спрашивали: "А чего вы до сих пор флаги не повесили на машину?" – "А я не праздную". – "Почему?" – "Ваши родители, ваши предки, где были 9 мая 1945 года?" Они молчат. Они в Сибири были. Как можно отмечать этот праздник как победу? Мы победители, что ли? Получается, мы проигравшие в этой войне, наш народ калмыцкий, потому что мы все были в Сибири. Мое отношение сейчас к 9 мая, что это праздник, но не победы, а праздник окончания войны. Я уверен, что тогда все калмыки, кто были в Сибири, с облегчением вздохнули, у них появилась надежда, что они смогут вернуться домой. Но не тут-то было, пришлось ждать смерти Сталина. Любой тиран умирает рано или поздно, поэтому нужно просто терпение.
Даже тех, кто со мной не согласен, я все равно считаю братьями и сестрами
Есть статистика: несколько тысяч человек уехали из Калмыкии. Это тоже трагедия. Некоторые злорадствуют, но для нашего народа это трагедия, что мы были в ссылке, нас высылали, и людям [снова] приходится отсюда уезжать. Тут сочувствовать надо, а не злорадствовать. Я наш народ вижу как единый организм, который иногда болеет, иногда хорошо себя чувствует. Поэтому даже тех, кто со мной не согласен, я все равно считаю братьями и сестрами. Просто заблуждаются, просто болеют. Все поменяется. О чем бы они ни думали, какая бы у них позиция ни была, они так же, как и я, живут одну жизнь. Если при каждой болезни просто отрезать от себя, что болит, палец отрезал, болит нога – отрезал, то от нас ничего не останется. Единственный путь у нас как у единого организма – это лечиться.
