Гуманитарный коридор – понятие не только юридическое, правовое или военное. Человека необходимо поддержать психологической и лекарственной заботой, теплом и словом. Есть не только медицина катастроф, но и язык катастроф. Несколько миллионов украинцев покинули свои дома. Мировое сообщество поднялось на защиту новейших изгнанников. Об этой картине мира, создающейся на наших глазах, подкаст-сериал "Гуманитарный коридор". По ширине этого коридора будут судить о морали и ответственности нашей эпохи. Ведущие – Иван Толстой и Игорь Померанцев.
Иван Толстой: Алла, как видится украинская трагедия из Канады?
Алла Катыш: Как везде в цивилизованном мире, люди, у которых мозги не затуманены пропагандой, включают телевизор и видят, что в какой-то европейской стране жили себе спокойно люди, брали кредиты, покупали квартиры, дети у них ходили в школу, девочки записывались на инстаграм, картинки ставили, у всех мобильные телефоны – цивилизация. И вдруг пришли варвары и начали убивать, грабить и насиловать.
И люди в Канаде на это смотрят и открывают немедленно свои кошельки, потому что они не понимают, как такое может произойти в XXI веке. У нас самая большая украинская диаспора за пределами Украины. Наверное, никого нет, кто кого-то не знал бы украинского происхождения. У всех есть друзья, коллеги, знакомые украинского происхождения. Плюс Канада – страна очень цивилизованная, по разным причинам, одна из которых то, что называется merit based immigration, у нас 25% страны – эмигранты, и они попали в страну потому, что они такие люди хорошие, правильные, грамотные, а не потому, что они, например, выиграли это в лотерею. Может быть, я не объективна к своей стране, я очень люблю Канаду, но я думаю, что у нас хороший общий уровень развития и понимание действительности на уровне.
Процесс получения беженства очень длительный
Игорь Померанцев: Я слышал, что Канада не признает украинских эмигрантов беженцами. Так ли это? И если так, то почему?
Алла Катыш: Это не совсем так. У нас формально есть статус беженца. Надо было сделать это быстрее, чтобы люди получили возможность на работу, получили помощь. А процесс получения беженства очень длительный. И чтобы все это пройти, они должны сидеть какое-то время, иногда это занимает шесть-девять месяцев, пока они не получат статус беженца, и тогда они могут работать. Просто эту бюрократию сократили, украинцы приезжают и получают визу, по которой они получают подъемные деньги, разрешение на работу. И да, официально это не статус беженца, но это не имеет отношения к помощи, которая им оказывается, просто они не называются беженцами.
Иван Толстой: Какая категория людей из Украины попадает в Канаду? Почему-то выбирается одними Польша, другими Италия, кто-то спешит в Англию, но есть те, кто едет в Канаду. Это с чем связано?
Алла Катыш: Я думаю, что это связано с личными возможностями. Когда люди бегут из страны, они в первом же месте, где их приняли, и остаются. Если ты хочешь жить в другой стране и у тебя есть знакомые, родственники, люди, которые тебе могут помочь, какие-то средства, даже билет купить в Торонто – это недешевое удовольствие. Поэтому сюда едут только те, у кого есть возможности, есть знакомые или родственники, которые могут помочь. Было много людей в самом начале, которые уже были в Европе, которые уже до войны пытались сюда попасть, у них был процесс запущен. Вот они в первых рядах сюда приехали. Реальные беженцы попали сюда позже, и только те, у которых были такие возможности.
Игорь Померанцев: Украинская община Канады лоббирует интересы украинских беженцев?
Алла Катыш: Да, конечно, но мне кажется, что у нас особенно и не нужно лоббировать, потому что поддержка очень большая. У нас нет, как в США, группы людей, которой было бы выгодно мешать украинским беженцами или поддерживать Путина. Есть отдельные вкрапления, но в массе своей у нас такой группы организованной нет, поэтому все абсолютно искренне пытаются помочь.
Да, есть какие-то бюрократически препоны, люди для того, чтобы получить документы, должны были делать отпечатки, сканы, все это занимало дикое количество времени. Те, кто ждали здесь родственников, говорили: у меня мама, папа, бабушка сидит три месяца в Румынии, до сих пор не получили документы. Но это потому, что те люди, которые делали эти отпечатки, их просто было недостаточно, чтобы справиться с таким потоком. Но чтобы кто-то пытался организованно препятствовать этому, такого не было.
Иван Толстой: Алла, а есть какие-то трения, непонимание, недопонимание между русскими эмигрантами в Канаде и украинскими?
Все тараканы уползли обратно за плинтусы
Алла Катыш: Это непростая история. Я думаю, что сейчас меньше. Я вообще из Москвы, у меня даже родственники, которые жили в Украине, все уехали и сейчас там никого не осталось. Но я поддерживала Украину с 2014 года. В тот момент русскоязычное население с настороженностью смотрело на то, что происходит. Сейчас уже всем все понятно и очевидно, и даже те, кто поддерживают Россию, они стараются свое мнение вслух не высказывать, оно, скажем так, непопулярно. В 2014 году тут тоже организованные были русским посольством всякие митинги. Были митинги за Украину, а были митинги за Россию. Сейчас ничего такого нет, всем все ясно и очевидно, все тараканы уползли обратно за плинтусы.
Игорь Померанцев: Алла, канадские украинцы представлены в парламенте, в правительстве, в городских муниципалитетах?
Алла Катыш: Да, конечно, в большом количестве. У нас самая большая диаспора украинская за пределами самой Украины, полпровинции Манитоба вообще украинцы отстроили. Тут даже не надо лоббировать. Может быть, надо лоббировать какие-то конкретные меры, что-то очень определенное, но люди поддерживают Украину, вы даже не представляете себе как. Когда все это началось, мы собирали деньги – и индусы, и китайцы, люди просто хватали за руку и спрашивали, куда деньги дать.
Иван Толстой: То есть понятна и проблема, и трагедия, и нужда Украины и не нужно ничего в печати и на телевидении канадском объяснять?
Алла Катыш: Конечно, потому что люди смотрят эти новости, у них встают волосы дыбом на голове. Понимаете, такого в европейской стране... Любой нормальный, вменяемый человек, не лишенный чувства эмпатии, не может смотреть на это равнодушно. Конечно, стараются изо всех сил помогать все.
Игорь Померанцев: Алла, обычно национальные общины или диаспоры, обосновавшиеся в той или иной стране, консервативны, их цель сохранить, а не развивать традиции. Новоприбывшие украинцы влияют на старожилов?
Я не думаю, что приехав после таких потрясений, они бросятся менять нашу систему
Алла Катыш: Не думаю. Я думаю, что это займет какое-то время, пока они настолько вольются в нашу жизнь и начнут понимать нашу местную действительность, чтобы что-то менять и оказывать влияние. Я думаю, что у них сейчас основная задача – адаптироваться, найти работу, найти какую-то социальную поддержку. Я не думаю, что они, приехав после таких потрясений, бросятся менять нашу систему. Им нужно в нее сначала вписаться, прежде чем пытаться на кого-то повлиять и что-то изменить.
Иван Толстой: Наша следующая беседа – с волонтером и преподавателем английского языка Катериной Терещенко.
Катерина, сколько лет вы живете в Канаде?
Катерина Терещенко: Несчетное количество лет, с 1997 года.
Иван Толстой: Украинская проблема, глядя из Канады, остается все той же? Это такое плато или это и восхождение, и нисхождение? Как это менялось за эти годы?
Катерина Терещенко: Основные проблемы, которые я видела и вижу, как проблемы начались в 2014 году, с тех пор динамика этих проблем идет вверх и никак не остановится. А в Канаде, когда я только приехала сюда, к нам относились настороженно. Начали приезжать мы уже после развала Советского Союза, нас называли четвертая волна. Так вот, третья волна к четвертой относилась не очень. На сегодняшний день и третья волна, и четвертая волна, то бишь мы, помогаем пятой волне, которая активно приезжает в связи с войной сюда.
Игорь Померанцев: С 2014 года вы член украинской общины. Почему украинской? Вы родом из Одессы. Почему не русской?
Я не хотела говорить на украинском языке, когда жила в Одессе
Катерина Терещенко: Мой папа, режиссер Одесской киностудии, абсолютнейший украинец, карьеру которого закрыли из-за того, что он был украинским режиссером. При том, что он приехал в Одессу снимать именно украинское кино. И, в принципе, он стал документалистом, работающим на русском языке. Когда я привезла его сюда, в Торонто, он, не зная английского языка, моментально обрел очень много друзей среди украинской общины и стал захаживать в Украинский канадский конгресс. Это такая большая организация, их местоположение недалеко от нашего дома. Он создал здесь молодежный театр для украинских подростков и молодых людей, как-то очень быстро освоился. Я же в свою очередь не хотела говорить на украинском языке, когда жила в Одессе. Но когда он нашел такое количество замечательных людей в Канаде, я подумала: ну какая же я бессовестная, я должна учить украинский язык.
Потом родился мой сын, папа активно занимался им, и мы отдали его в украинский детский сад. Это тоже привело к моей украинизации. А когда начались эти события, то я невольно стала таким небольшим мостиком между украинской и русскоговорящей общинами. У нас были очень большие митинги, на которых я несколько раз выступала и говорила на двух языках, по-русски и по-украински. Тогда нам еще казалось, что возможно единение и совместное противодействие тому злу, которое началось.
Иван Толстой: Кто сейчас едет в Канаду из Украины, кто достигает канадских берегов? Потому что большая часть оседает в Европе, Канада – далеко и дорого. А кто же эти люди, как бы вы их охарактеризовали?
Катерина Терещенко: В основном это люди, у которых есть хороший профессиональный бэкграунд. С другой стороны, это главным образом люди, у которых есть родственники или знакомые в Канаде. Здесь невероятно дорого жить. Квартплата такая, что люди, которые приезжают сюда, создают коммунальные квартиры, от которых мы когда-то бежали из Советского Союза. И вот здесь стихийно создаются такие маленькие коммунальные квартиры из трех комнат, в каждой комнате живет мама с ребенком, если у них нет родственников.
Игорь Померанцев: Что значит быть украинкой в Канаде?
Катерина Терещенко: Дело в том, что Канада – страна эмигрантов, и я как преподаватель от правительства Канады, и мы все стараемся, чтобы не было такого разграничения, что ты – китаец, ты – вьетнамец или украинец. Мы стараемся, чтобы все люди жили вместе. Тем не менее украинская община, пожалуй, одна из самых сильных общин из тех, что находятся в Канаде. Это понятно исторически, очень много приехало украинцев почти 200 лет тому назад.
У нас есть общие мероприятия, о которых знает весь город. Например, каждый сентябрь у нас большой фестиваль украинский, на который сходятся представители всех национальностей. Мои друзья, знакомые, мои студенты, которые принадлежат к другим национальным общинам, они с таким уважением, с такой поддержкой ко мне относились, раньше такого не было, а сейчас я поняла, что как здорово, что я принадлежу к этой общине и каким-то образом могу помочь людям.
Что соединяет украинцев, что делает их сплоченными?
Иван Толстой: Катерина, хотел уточнить у вас. Украинцы едины, это следует из того, что вы рассказываете. У русских единства нет нигде: ни в эмиграции, ни в самой России, это тоже общеизвестно А вот что, интересно, соединяет украинцев, что делает их сплоченными, как вы думаете?
Катерина Терещенко: Культура и подсознательная тоска по той свободе, которую мы утратили, и подсознательное понимание того, что только в единстве эту свободу можно обрести.
Игорь Померанцев: Катерина, вы волонтер. А в чем заключается ваша волонтерская работа?
Катерина Терещенко: Я организовала людей, которые стали обращаться к членам парламента. И, как член Украинского конгресса Канады UCC, мы писали коллективные письма, а они помогли очень пересмотреть отношение к украинцам, приезжающим сюда, медицину дали.
А главный вопрос, который важен в любой эмиграции, – это язык. Если человек не знает языка, ему очень сложно адаптироваться и найти работу. А я, как преподаватель английского языка, поняла, что пока наше правительство даст деньги на организацию бесплатных курсов для украинцев, даст им возможность заниматься на существующих у нас уже давным-давно бесплатных языковых курсах, что-то я должна делать. И начиная с апреля и до августа или июля я преподавала онлайн всем, кто хотел у меня зарегистрироваться, сделала полноценный курс для изучающих английский язык. При этом я занималась и с теми, которые только собрались сюда приехать.
У меня были студенты, которые находились в Румынии, в Польше, они там ждали разрешения на въезд в Канаду. Потом, когда они приехали сюда, они уже отсюда занимались. Помимо этого, это сбор вещей, денег, медицинских, перевязочных материалов для отправки в Украину. Это все еженедельная работа, которую не только я, а практически все в украинской общине занимаются. Это постоянное кровоснабжение Украины и помощь тем людям, которые приехали сюда.
Надо помочь нашим на фронте, потому как у них отмораживаются ноги
Я просто один из людей, которые помогли со сбором вещей для тех, кто приехал, организовали сеть бесплатных магазинов, которые называются "Парашют". Нужно не просто собрать вещи, их надо отсортировать, выбраковать, сделать так, чтобы людям, которые придут и получат эти вещи, было приятно, чтобы они не считали себя нищими, какими-то обездоленными. Кухонная утварь, мебель.
Я хотела бы сказать по поводу кровоциркуляции, так скажем. Те люди, которые приехали сюда, продолжают помогать тем, кто остался в Украине. И вот этой зимой, очень холодной зимой, вдруг пошла волна того, что надо помочь нашим на фронте, потому как у них отмораживаются ноги. Я бросила клич купить такие грелки, таблетки химические, которые в носки вставляются и 5–8 часов греют ноги. Я собрала очень много коробок с этими грелками, другие люди тоже, и наша почтовая служба украинская "Мост" одним самолетами перевезла несколько тонн этих таблеток.
А у меня была смешная история, потому что когда я узнала, что такие вещи нужны в Украине, я бросилась в наш полуоптовый магазин Costco, где, наверное в связи с тем, что все стали раскупать эти грелки для ног, они сделали скидку. Я купила последние 19 коробок со скидкой, а потом они пропали. А после этого мои студенты, не только украинские, стали говорить: а мы тоже хотим купить, но не знаем где. Я предложила собрать деньги и каждый день ездила до работы в разные магазины и клянчила, чтобы мне продали эти штуки со скидками, чтобы больше купить. Вся моя гостиная была уставлена этими коробками с грелками. Потом мы их переслали в Украину и еще через неделю или через две стали появляться в соцсети благодарственные фотографии от наших на фронте.
Иван Толстой: А большая Канада, насколько она понимает трагедию Украины – местные жители, коренные канадцы, правительство, администрация?
Катерина Терещенко: Понимают, очень сильно помогают, каждый раз спрашивают: как твои? Как там? Чем можем помочь? Многие люди просто по соседству размещали на первое время тех людей, которые приехали из Украины. Правительство очень помогает тоже.
Если вас интересует мой личный опыт общения с правительством, то ко мне приехала моя родственница с ребенком, и она никак не могла получить документы. Это длилось всего три недели, но я была вся на нервах, мне казалось, что надо документы получить прямо сейчас. И ко мне по другому вопросу позвонила член парламента Канады, которая курирует театры национальных общин, а я участник одного из театров, кстати, русскоязычного. Я говорю, что не могу сейчас на эти вопросы отвечать, потому что я очень нервничаю по поводу украинской ситуации, и она так горячо сказала: "Я помогу всем, чем я могу". Я говорю: "Помогите мне, пожалуйста, хотя бы узнать, что с документами моей родственницы". Казалось бы, какая-то там Катя, у нее родственница, а тут – член парламента Канады. Она сама села на телефон, обзвонила посольства, в Румынии они тогда ждали, и моя родственница приехала достаточно быстро. И горячо, обрадованно перезвонила мне и говорит: "Вот, я помогла! Если нужна еще помощь другим людям, я теперь знаю, как это делать".
Игорь Померанцев: Катерина, в Канаде есть филантропы-миллионеры украинского происхождения?
Катерина Терещенко: Есть достаточно состоятельные люди, которые передают очень большие деньги в Украину и устраивают мероприятия для того, чтобы собрать деньги для помощи Украине, как гражданским, так и военным, так и для покупки транспорта, дронов и обмундирования. Это мероприятия, на которые больше идут состоятельные люди, потому что билет может стоить 500 долларов.
Большое спасибо и побольше грелок!
Игорь Померанцев: Вы находите общий язык, фигурально говоря, с внуками или правнуками первых украинских эмигрантов?
Катерина Терещенко: Да, нахожу. Мой старший сын, когда мы только приехали в Канаду, пошел в украинскую школу. Они не украинские, это канадские школы с обычной канадской программой, но каждый день там украинский язык. И, как мы говорили, "наши люди" там учатся. Мой сын пошел туда, мы пришли на первое родительское собрание, которое вел директор школы пан Жила. И пан Жила очень удивился, что мой муж обратился к нему по-русски, а мой муж не умел тогда говорить по-украински. Сказал честно, что не понимает по-русски. Что нам казалось тогда достаточно странно, ведь по-русски должны понимать все. А он объяснил: "Я родился здесь, я внук тех людей, которые приехали сюда давным-давно, я никогда не говорил по-русски, я могу говорить по-украински, я могу говорить по-английски, но по-русски не понимаю".
После такого полусмешного разговора мы с ним подружились, и я не ощущала, что он какой-то особенный. В Канаде же каждый – эмигрант. Бабушки, дедушки приехали сюда. Люди, которые возглавляют Украинский канадский конгресс, – это тоже рожденные здесь украинцы, для которых первый язык английский, но они свято держат свою культуру украинскую, будучи детьми или внуками тех, кто приехал сюда когда-то. И я с ними тоже дружу.
Игорь Померанцев: Катерина, большое спасибо и побольше грелок!
Катерина Терещенко: Дай бог, чтобы они им уже не нужны были! Дай бог, чтобы следующую зиму они были дома и грелись у своих очагов.
Слушайте и подписывайтесь на нас в Apple Podcasts, Google Podcasts, Spotify, Яндекс.Музыка, YouTube и в других подкаст-приложениях. Оставляйте комментарии и делитесь с друзьями. Гуманитарный коридор. Моментальные истории жизни.
