Недавно российская власть в очередной раз прикрутила вентиль на кране, питающем общество информацией. Я имею в виду закрытие судебного процесса по уголовному делу авторов пьесы "Финист Ясный Сокол" Жени Беркович и Светланы Петрийчук. К сожалению, из ряда вон выходящим это событие не назовешь. Очевидно, что усиливается давно существующая тенденция к изоляции, созданию информационного вакуума, дезинформации. А если совсем нет правовых – даже формальных – оснований удалить публику из зала, то можно перенести разбирательство куда-нибудь подальше, куда будет сложно добраться не только адвокатам и родственникам, но и журналистам, освещающим происходящее, а также неравнодушным людям. Рассмотрение апелляционной жалобы мемориальца Олега Орлова перенесли подальше от Москвы, этапировав его в Сызрань. Диссидента Александра Скобова отправили в Сыктывкар. Решение об аресте журналиста издания Sota Артема Кригера принималось в зачищенном от посетителей зале...
А началось все в 2004–2005 годах, с первого суда над Алексеем Пичугиным. Европейский суд по правам человека постановил отменить первый (как, впрочем, и второй) приговор бывшему сотруднику ЮКОСа, в том числе из-за незаконного закрытия судебного процесса. Это было сочтено грубейшим правонарушением. А вот Владимир Путин иначе, нежели Страсбургский суд, оценивает деятельность приговорившей Пичугина к 20 годам судьи Натальи Олихвер. Вскоре после тогдашнего постановления ЕСПЧ он наградил ее знаком отличия "За безупречную службу".
Впрочем, власть, на протяжении четверти века закручивающая гайки, – это только одна сторона медали. Вторая сторона – это общество, чья реакция на все происходящее представляется неоправданно слабой. Правозащитница Елена Санникова, комментируя судебный процесс в отношении Беркович и Петрийчук, заметила, что в 1970-80-е годы политически мотивированные судебные процессы официально не объявляли закрытыми, но все равно туда не пропускали посетителей, за исключением ближайших родственников подсудимых. Несмотря на это, о том, что происходило в зале, рассказывали адвокат, свидетели, родственники… Теперь по-другому: если процесс закрыт, все молчат. Советские диссиденты приходили и целыми днями стояли у закрытых дверей, пока подсудимого не увозили. Эти "дежурства" у закрытых судебных дверей задокументировала Наталья Горбаневская в книге "Полдень". А после закрытия слушаний по делу Беркович и Петрийчук из 50 посетителей осталось только трое, остальные разошлись...
На одном из протестных плакатов времен антиюкосовской государственной кампании говорилось, что вертикаль власти и горизонталь равнодушия образуют клетку правосудия. Спустя пару десятилетий дело дошло уже не только до правосудия, но и до всех аспектов жизни в России. Нельзя молча принимать произвол в отношении кого бы то ни было, потому что в таком случае несправедливость разрастется и затронет каждого. Сейчас среди свободомыслящих людей весьма распространена позиция "Все ужасно, будет еще хуже, и ничего с этим поделать нельзя". Но и в такой ситуации необходимо сопротивляться доступными законными методами. Хотя бы не молчать, не прятаться от действительности и не воспринимать ее как данность, которую нельзя изменить.
Наверное, сразу ничего и не сможешь делать, но все равно необходимо по мере сил и возможностей приближать конец и войны, и режима.
Ника Черникова – независимый журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
