Украинские интеллектуалы любят сравнивать историческое развитие независимой Украины с первыми шагами независимой Польши. В 1928 году, когда со времени восстановления польской независимости исполнилось 10 лет, страна пережила убийство своего первого президента, государственный переворот, в ней не было политических свобод, она страдала от коррупции и централизации власти и была при этом одним из беднейших государств Европы.
Многое из перечисленного можно отыскать в истории независимой Украины, а с коррупцией страна с переменным успехом ведет борьбу до сих пор. Тем не менее кажется, что интересные параллели удается обнаружить и в истории Чехословакии, которая во время своей Первой республики, с 1918 по 1938 год, была государством с существенным влиянием на политику людей, которых мы бы сегодня назвали олигархами, с коррупцией, с немецкоязычным меньшинством, часть которого более чем критически относилась к национальной политике правительства… Но одновременно у обычных людей, насколько позволяют судить документы и свидетельства той эпохи, был большой заряд оптимизма, они приветствовали появление независимого государства и даже готовы были отдать часть своего имущества для того, чтобы функционировал административный аппарат молодой страны. Пополнение золотого резерва тогда происходило в том числе за счет даров граждан Чехословакии, некоторые передавали появившемуся нацбанку даже свои золотые обручальные кольца. И хотя сегодня историки обращают внимание на то, что объем подаренного нацбанку гражданами золота был небольшим по сравнению с другими источниками пополнения золотого резерва (например, по сравнению с передачей из Вены определенной доли золота после распада Австро-Венгрии), интересно само искреннее желание граждан и отношение обычных людей к событиям, связанным с появлением нового государства.
Чехословацкая экономика в начале 1920-х, как и украинская в начале 1990-х, ещё какое-то время пользовалась запасом, накопленным во времена существования в границах империи. Но через несколько лет после появления на карте этих независимых государств они оказались в ситуации катастрофического экономического кризиса. В случае Чехословакии это произошло из-за глобального экономического падения, начавшегося после краха сначала американской биржи, а затем и повторения этого в Европе, а в случае Украины – из-за неподготовленности экономики к рыночным условиям и крайней зависимости её от российской. Результат был схожим. В Чехословакии, где в 1928 году был всего 1 процент безработных, к 1933 году их оказалось почти 10 процентов. Экономика всего за несколько лет "упала" на 38 процентов. Украинская экономика с 1990 по 1999 год сократилась на 40 процентов.
В нынешних чешских газетах и журналах, когда пишут о кризисе 1930-х, до сих пор публикуют фотографии безработных, спящих в канализационных шахтах. По аналогии можно вспомнить фотографии западных журналистов, которые они делали в середине 1990-х на улицах Киева: беспризорные дети тогда тоже жили в канализационных шахтах и подвалах домов, нюхали клей и занимались попрошайничеством.
Силы продолжают тратиться на символы
И Чехословакия, как и Украина, пережила аннексию – Судетской области, населенной в основном немецкоязычным населением, в 1938 году. Затем случилась оккупация Венгрией Подкарпатской Руси (сейчас это Закарпатская область Украины), а затем передача этой территории СССР (после освобождения в 1944 году чехословацких представителей сюда не пустили, и в условиях военной диктатуры были проведены выборы, на которых естественно победили коммунисты. Некоторые чешские историки называют эти события "русинский Мюнхен" – по аналогии с Мюнхенской конференцией, по результатам которой Судетская область Чехословакии была передана Германии). Подкарпатская Русь, в отличие от Судетской области, в состав Чехословакии так никогда и не вернулась. До сих пор, спустя 80 лет после этих событий, чешские граждане продолжают ездить в родные места разбойника Николы Шугая, чья судьба стала известна благодаря книге писателя Ивана Ольбрахта, и восстанавливают туристические метки для любителей горных походов, хорошо знакомые по родной стране.
Дальше, конечно, история не дает столько поводов для сравнения. Чехословакия пережила годы коммунизма, затем распалась на два независимых государства. Украина живёт надеждой на вступление в Европейский союз, покончив с коммунистическим прошлым. Мировое сообщество не признало ни аннексию Россией Крыма, ни части Донбасса, что сохраняет за Украиной право на возвращение этих территорий в состав страны. Но вот чем историческая параллель с первыми годами независимости может быть снова интересна – так это восприятием обществом национальных символов. В 1920-х годах теоретик чехословацкого искусства Карел Тейге, входивший в группу художников-авангардистов Devětsil, критически отзывался об использовании национальных орнаментов везде и всюду (особо его возмущала вышивка на мебели, на диванных подушках для сидения и на подлокотниках кресел). Тейге считал, что из-за вот такого повсеместного бездумного использования в конце концов национальные мотивы могут вызвать у граждан отторжение, а вовсе не подъем патриотических чувств или просто желание насладиться красотой народного орнамента. Но в Чехословакии того времени ещё не было войны, а Украина, отстаивающая свою независимость, обращается к национальным орнаментам и национальной одежде скорее как к символам независимости, чем как к желанию подчеркнуть национальные особенности.
Но если с национальными вышивками ещё можно согласиться, то совсем другое дело государственные символы. История вокруг большого герба Украины как нельзя лучше подчёркивает ситуацию, в которой оказывается, как кажется, любое молодое государство: оно старается как можно чаще доказывать, напоминать себе и окружающим о своей самостоятельности. А у любой независимой страны, как считается, должен быть определенный набор государственных символов. Так происходит каждый раз: в Чехословакии проблему безработицы решить не могли, и лишившиеся заработка спали на улицах, хотя политическая борьба, создание разнообразных государственных институтов и внешняя политика велись в ту пору, пожалуй, с тем же рвением, что и сейчас в Украине.
В Украине критика эскиза большого герба, предложенного президентом Владимиром Зеленским и уже в первом чтении утвержденного парламентом, сейчас звучит со всех сторон: и лев на нем с двумя левыми ногами, и "венец Ярослава Мудрого" больше похож на корону монархов, да и сам венец никто из историков не может описать точно, так как его наличие – это лишь упоминания в письменных источниках… Но тем не менее, раз в Конституции большой герб есть – значит, надо! Так, по крайней мере, объясняют проблему в партии Зеленского и близкие к нему политики. С этим аргументом спорить трудно, да Украина ещё и празднует в эти дни 30-летие независимости. Однако, как кажется, намного более полезным было бы инициировать обсуждение вокруг того, что необходимо поменять, чтобы Украина в будущем была более преуспевающим государством. Но силы продолжают тратиться на символы.
Александра Вагнер – журналист Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
