Авторку телеграм-канала Queer Compass, трансдевушку Женю Моррис обвинили в дискредитации ВС РФ, так называемой пропаганде "нетрадиционных сексуальных отношений" и демонстрации экстремистской символики. После начала войны против Украины и принятия законов, запретивших транспереход, а затем и ЛГБТ-движение в России, Женя продолжала жить в Москве. Она поддерживала антивоенные акции и акции в защиту прав ЛГБТ-людей. После того как в марте к ней домой пришли полицейские с обыском, активистка уехала в Ереван. О бесправии транслюдей, созданном российской властью, и их борьбе за свое достоинство активистка рассказала Радио Свобода.
– За что именно против вас возбудили административные дела?
– У меня нет доступа к "Госуслугам", поэтому я точно не знаю. Я думаю, что-то из опубликованного в моем телеграм-канале попало под эти статьи. В Ереване я выходила в пикеты за освобождение политзаключенных с антивоенными плакатом и флагом. К мемориалу в Ереване погибшего политика Алексея Навального я возложила цветы жёлто-синего цвета. Я думаю, что дела на меня возбудили после доносов ультраправых. Они сейчас занимаются массовым доносительством на ЛГБТ-людей, особенно на тех, кто не согласен с действующей российской властью.
– Какой была ваша реакция на эту новость?
– Меня это позабавило. Было смешно, что они в один момент возбудили четыре дела. Сумма штрафов близка к зарплате одного мобилизованного на войну против Украины. Но мной это оплачиваться не будет.
– Вам объяснили причину обыска в вашей квартире?
– На следующий день после теракта в ТЦ "Крокус Сити Холл" я вернулась с работы в 8 часов вечера. Я устала, купила в круглосуточном магазине продукты для ужина и машинально шла в квартиру, опустив глаза. Около квартиры меня остановил "эшник", а рядом стояли люди в черной одежде с автоматами. Дверь была прикрыта, возможно, они взломали ее. Я ощущала все это как сумбур, и мне было страшно. Я предполагаю, что люди в черном – это были бойцы СОБР. Причину обыска они не указали, документов никаких мне не дали. Я думаю, что это было связано с арестом моих знакомых антивоенных активистов, которые сейчас находятся в СИЗО. Или с тем, что я была на похоронах Алексея Навального – силовики назвали меня "транснавальнистом". Я о похоронах Навального писала в своем канале и публиковала во время митинга "кружочки". В октябре силовики и Z-патриоты мне предложили сотрудничество в обмен на безопасность. То есть они хотели, чтобы я помогала им получать информацию об активистах и писать на них доносы. Я отказалась, и через несколько месяцев ко мне приехал СОБР. Вот и закончилась моя безопасность. Во время обыска силовики изучили мой телеграм, но не нашли переписку с активистами. На прощанье мне сказали прийти в Центр "Э". Я сразу написала об обыске Яну Дворкину – лидеру инициативной группы, работа которой направлена на повышение качества жизни трансгендерных людей в России, "Центр Т". На следующий день я вылетела в Ереван.
Они хотели, чтобы я помогала им получать информацию об активистах и писать на них доносы. Я отказалась и через несколько месяцев ко мне приехал СОБР
– Почему вы так долго после принятия репрессивных по отношению к ЛГБТ-людям законов не уезжали из России?
– Я пытаюсь изменить ситуацию. Из-за рубежа это делать сложнее. Не получится в Ереване прямо агитировать россиян листовками и митингами, как это можно было делать в Москве. Я в Ереване волонтёрю в НКО, но это точечная помощь. Из России можно было хоть как-то менять государство. В России можно было бы разъяснять, пропагандировать здравый смысл, чтобы граждане задумывались, что они делают, поддерживая войну против Украины. В России можно было объяснять Z-патриотам иную точку зрения на войну. В Ереване эмигранты все и так понимают. Я уехала, но продолжаю думать о людях в России. Меня пугают новости о положении ЛГБТ-людей. Так сильно они сейчас в России загнаны в угол, так сильно они ничего не могут с этим сделать. Мы получаем все более страшные заявки о помощи. В одной заявке трансперсона рассказывает, что родители ее покалечили, пытаясь таким образом повлиять на гендерную идентичность. В другой –родители написали на дочь донос, чтобы власть ее перевоспитала. Все это следствие законов, запретивших транспереход и ЛГБТ-движение в России. Крики о помощи становятся все сильнее, а наши возможности помочь уменьшились.
– С каким еще давлением вы столкнулись после принятия трансфобного закона?
– Меня заказывали "спортикам" – людям, которые за деньги бреют и бьют тех, кто не нравится ультраправым. В сентябре они пытались на меня напасть трижды. Я в тот момент всегда ходила с перцовым баллончиком, и я умею быстро бегать, поэтому избежала избиения. На работе я увидела, что в чат ультраправой группировки прислали адрес ТЦ, где я работала. В разные группы сливали мои личные данные. Я с парковки вызвала такси и быстро уехала – на выходе из ТЦ стояли эти преступники. В другой раз ко мне домой пришло примерно 20 "спортиков". Когда я ехала на поезде к брату в Ковров, то узнала, что меня там будут встречать гопники, чтобы избить. Я успевала оперативно реагировать на информацию об опасности, поэтому не пострадала физически. В конце концов мне пришлось уехать из России, как и многим другим ЛГБТ-активистам. Но агрессия ультраправых по отношению к ЛГБТ-людям продолжается.
Сейчас они докапываются до детей, шантажируют их аутингом, требуют записывать видео с извинениями, чтобы родители не узнали о принадлежности ребенка к ЛГБТ-сообществу.
Меня заказывали “спортикам” – людям, которые за деньги бреют и бьют тех, кто не нравится ультраправым
– За что они требуют извинений?
– За принадлежность к ЛГБТ-сообществу. Дети могут повестись на глупые провокации, поэтому раскрыть их анонимную личность легко, и напугать звонком в школу или родителям тоже несложно. Это началось прошлым летом, чуть раньше запрета властью трансперехода. По моему мнению, когда появился законопроект, запрещающий транспереход, ультраправые поняли свою безнаказанность. Прошлым летом количество насилия ультраправых по отношению к ЛГБТ-людям стало очень большим. Насилие против ЛГБТ-людей прямо связано с репрессивными законами, принятыми российской властью. Власть развязывает руки радикалам, они чувствуют сейчас свою безнаказанность. Угрожавший мне ультраправый Дмитрий Кудряшов возложил свиную голову на памятник Ахмату Кадырову. Так радикал протестовал против строительства мечети в Москве. Кудряшова отправили в СИЗО после этого. Но на мои заявления в полицию против него до сих пор нет ответа. Гомофобные и трансфобные законы выдавили ЛГБТ-людей из правового поля.
Сейчас ультраправые массово строчат доносы, их задача – возбудить как можно больше дел за так называемую "пропаганду ЛГБТ". Недавно трансдевушку – жительницу небольшого города – обвинили по этой статье за фотографию лица, опубликованную в соцсети. Девушка жила обычной жизнью, ничего, кроме ее фото, в аккаунте не было. Но пострадавшая не успела поменять документы. К девушке приехали силовики, предложили "стучать" на квир-персон в ее регионе, она отказалась. Девушку обвинили в "пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений" и назначил штраф 200 тысяч рублей.
Гомофобные и трансфобные законы выдавили ЛГБТ-людей из правового поля
– Вы в юности сталкивались с нарушением ваших прав как трансгендерного человека?
– В школе в 2009 году я задала вопросы школьному психологу о своей гендерной дисфории. Мне было 12 лет, я была на пике телесного дискомфорта и осознавала это. Я решила попросить о помощи специалиста. Но психолог вместо помощи вызвала родителей, и меня на полгода отправили на лечение в ПНД с диагнозом вроде бы "расстройство личности". Я не хочу рассказывать об этом ужасном опыте.
– Психолог добилась вашего помещения в ПНД?
– Наверное, это вина родителей. Но сложно сказать, кто больше виноват в том, что у меня был такой опыт.
– Что вам помогло стать сильнее после этого страшного опыта?
– Я потратила много денег на профессионального психолога в 2019–2020 годах. У меня получилось реабилитироваться и вернуться в общество. Я была очень замкнутой, но грамотная психологическая поддержка позволила это изменить. После принятия недавних трансфобных и гомофобных законов френдли-психологи приписывают под описанием своих услуг, что ЛГБТ является экстремистской организацией. У потенциального клиента и так проблемы, а ему еще до начала сессии напоминают, что он экстремист. Сейчас из-за репрессивных по отношению к ЛГБТ-людям законов у детей в России намного больше рисков оказаться на принудительном лечении и не суметь после этого найти квалифицированную психологическую помощь.
– Многие ли ЛГБТ-люди сейчас имеют возможность эмигрировать?
– Большинству трансперсон эмигрировать из России очень сложно. И поддерживать в России ЛГБТ-людей стало совсем трудно. С другой стороны, ЛГБТ-людям сейчас стало легче получить в Европе беженство. Организация EQUAL PostOst помогает в этом плане мне. Я советую ЛГБТ-людям делать загранпаспорта, пока есть такая возможность. Загранпаспорт может пригодиться в любой момент.
– Достаточно ли вам как трансперсоне поддержки со стороны гражданского общества в момент, когда ЛГБТ-людей в России лишили всех прав?
– Нас не так много цисгендерных людей поддерживает. Я думаю, у них недостаточно развита эмпатия и они не могут понять, что мы чувствуем.
– В то же время вы регулярно выходили на митинги за права политзаключенных и против войны. Вы поддерживаете публично общество, несмотря на то что оно не слишком заботится о вас.
– Для меня ценны все люди – не важно, какая у них ориентация, гендерная идентичность и даже взгляды на права ЛГБТ-людей. Я поддерживаю все акции в защиту человечности.
– Что вы сделали, когда узнали о войне против Украины?
– Я была дома у родителей в Краснодарском крае. Утром отчим сказал мне, что Россия напала на Украину. Я поседела от этой новости. Сразу же я уехала в Питер на первые антивоенные митинги. Питер более активный город, чем Москва, и мне захотелось именно туда. В Краснодаре люди не очень активно выходили на митинги.
– Как вы решились на публичные акции протеста?
– Не было у меня страха. Я знала, за какие убеждения я выхожу. Мое главное убеждение: каждый имеет право на жизнь. Россия это право осознанно и планомерно забирает у людей. На другой чаше весов – жизни людей, которые сейчас гибнут в Украине. Погибают и российские солдаты ради ничего. Заключение в тюрьму на 15 лет стоит того, чтобы удержать хотя бы двух человек от участия в войне против Украины. Я – человек, который хочет отстаивать свое мнение. И власть должна с ним считаться. Власть – это исполняющий волю избирателей орган, а не узурпирующая машина.
