- Сколько новобранцев погибло и попало в плен под Курском?
- Число дел о взятках в России выросло в полтора раза с начала войны.
- Почему в российской глубинке закрывают школы?
СРОЧНИКИ ПОД КУРСКОМ
Российские солдаты-срочники принимают участие в боевых действиях, несмотря на многократные заверения властей и лично президента Путина в обратном. Сколько недавних призывников уже погибло в боевых действиях в Украине – неизвестно, но количество срочников, попавших в плен, уже исчисляется десятками.
А на этой неделе стало известно, что в Курскую область, где продолжаются бои, массово отправляют призывников из других регионов. Тех же солдат срочной службы, которым посчастливилось уцелеть во время боестолкновений, сначала перевезли в безопасное место, а теперь вынуждают подписывать контракты с Минобороны, чтобы снова отправить их на передовую уже до окончания войны.
На видеосвязи с нами – руководитель правозащитной группы "Гражданин. Армия. Право" Сергей Кривенко. Вправе ли власти отправлять новобранцев в зону боевых действий?
Сергей Кривенко: В российских нормативных документах есть единственное ограничение на участие срочников в боевых действиях: военнослужащие, проходящие военную службу по призыву, могут быть направлены для выполнения задач в условиях вооруженных конфликтов для участия в боевых действиях только после прохождения ими военной службы в течение не менее четырех месяцев и получения первичной военно-учетной специальности. Военнослужащий по призыву имеет такой же статус военнослужащего, как и любой другой, с точки зрения прав и обязанностей.
Марьяна Торочешникова: Но по окончании срока службы все-таки можно вернуться домой. А сейчас многих срочников заставляют подписывать контракты, чтобы они так и остались служить до окончания так называемой "СВО". Можно ли как-то противостоять такому давлению?
Сергей Кривенко: Активнейшая вербовка началась еще с самого начала войны. Этому можно противопоставить выдержку и решимость. В российском законе четко написано, что контракт заключается добровольно, и на этом можно стоять, упираться. Как только будет давление, надо сообщать об этом родственникам всеми возможными способами, и те должны обращаться в Минобороны по горячей линии или через сайт, жаловаться в Главную военную прокуратуру. Срочник вполне может выдержать это давление, хотя это довольно тяжело.
Марьяна Торочешникова: Могут ли они комиссоваться по здоровью уже во время службы или предпринять другие законные действия, чтобы хотя бы не перемещаться ближе к границе с Украиной?
В российском законе четко написано, что контракт заключается добровольно
Сергей Кривенко: Остаются два законных способа. Если у человека действительно есть какое-то подозрение, что состояние здоровья не позволяет ему служить, или оно изменилось за время службы, или он призван с нарушением закона, то надо обращаться с рапортом к командиру, требовать направления в госпиталь, проведения обследования. Родственники должны представить медицинские документы, если речь идет о призыве с нарушениями, обжаловать призыв в суде, если еще не прошло три месяца.
И второй законный способ – это заявить о появлении убеждений, противоречащих несению военной службы, и требовать службы без оружия. Статья 59 Конституции всем гражданам, в том числе и военнослужащим, в случае наличия у них убеждений гарантирует право на замену военной службы на альтернативную гражданскую. Для военнослужащих такого закона нет, но требовать права служить без оружия они могут, и такие случаи сейчас есть.
Марьяна Торочешникова: Похоже, альтернативной службы требуют совсем немногие – почему?
Статуса "военнопленный" в России до сих пор нет
Сергей Кривенко: Усложнились административные барьеры для попадания на альтернативную службу. Многие призывные комиссии просто отказывают. Но настойчивый призывник может получить и получает альтернативную службу. Кроме того, на военную службу призывают не всех, а только треть. Многие пользуются отсрочками по учебе. До сих пор люди откупаются, чтобы не идти на службу. Кроме того, до сих пор военнослужащие по призыву не отправлялись на боевые действия, и все думали, что "отслужу годик, на войну меня не направят" (вот эта ситуация сейчас уже ломается). Это была массовая позиция призывников, поэтому альтернативная служба не пользовалась стопроцентной популярностью.
Марьяна Торочешникова: Каков правовой статус военнослужащих срочной службы, оказавшихся в плену у украинцев? Для России они предатели, государственные изменники, те, кто перешел на сторону врага?
Сергей Кривенко: Статуса "военнопленный" в России до сих пор нет. Они продолжают числиться военнослужащими, без вести пропавшими. Через несколько месяцев, когда российские власти через Красный Крест получат подтверждение, что этот человек находится в плену, возможно, будет инициирована процедура и человек попадет в списки на обмен.
Для того чтобы человек был назван преступником, следствие должно доказать, что он добровольно сдался в плен. Это очень трудно, поэтому военнопленных не осуждают, а просто возвращают. Кстати, это не очень понятная ситуация: что происходит с теми, кто вернулся из плена, данных об этом очень мало. Но уголовных дел нет.
МИНОБОРОНЫ ЗАДАЕТ ТРЕНД
С начала полномасштабной войны в Украине взятки в России стали брать чаще, а их размер значительно вырос. Об этом свидетельствует статистика МВД России. С начала этого года полицейские зарегистрировали почти 5 тысяч случаев получения взяток, что на 55% больше, чем за тот же период довоенного 2021 года. И ведь речь идет только о раскрытых преступлениях! Значительная часть коррупционных сделок от статистики скрыта. Судя по всему, война для российских чиновников и офицеров уже стала дополнительным источником нелегального дохода.
С нами директор Центра антикоррупционных исследований и инициатив "Transparency International – Россия" Илья Шуманов.
Правда ли, что коррупция в военном секторе в несколько раз выше общей статистики по стране?
Деньги, которые должны были пойти на военные расходы, расхищаются, так как не могут быть эффективно освоены
Илья Шуманов: К сожалению, это оказалось правдой. Помимо этого идут посадки генералов Министерства обороны. Это явный маркер, который свидетельствует о росте коррупционных практик в Минобороны как минимум с начала войны.
Растут расходы на оборону, и это создает эффект "бутылочного горлышка", когда гигантский объем денег проливается на неподготовленные Министерство обороны и военно-промышленный комплекс. Соответственно, часть денег, которые должны были пойти на военные расходы, расхищаются в силу того, что просто не могут быть эффективно освоены. Рост коррупции в РФ в том числе связан с обходом санкций, антисанкционными мерами, которые позволяют предприятиям игнорировать простые правила этики, антикоррупционные требования.
Существует очевидная проблема с правом собственности и свободы договора в условиях войны, которые приводят к переделу права собственности на бизнесы в РФ, в том числе в военно-промышленном секторе. Государство считает себя эффективным собственником и забирает предприятия – мы называем это государственным рейдерством.
Снижение прозрачности и подотчетности органов власти, закрытие информации, связанной с Минобороны, с закупками, расходами, субсидиями, доходами представителей военного сектора, также стимулирует коррупционные практики.
Марьяна Торочешникова: Наверняка речь идет и о получении взяток за неучастие в призыве на военную службу и в мобилизации. Или это взятки для военных врачей, чтобы они помогли комиссовать человека или назначить ему лечение. Там увеличились и объем, и размеры взяток?
Илья Шуманов: Да. Есть и вопрос, связанный с низовым составом ВС в РФ. Как правило, это касается обмундирования, снаряжения и мелких хищений в армии, которые тоже идут через коррупцию или мелкие поборы за увольнения и отпуска.
Бытовая коррупция коснулась и высшего образования, ведь отсрочки, которые предоставляют высшие учебные заведения, – это ходовой товар на коррупционном рынке. Отсрочки по медицинским предписаниям тоже имеют место. И конечно же, бытовая коррупция подтянула интерес полиции и других силовиков, которые обладают инструментами доставления военнообязанных на призывные пункты. Это касалось абсолютно всех силовых структур.
Марьяна Торочешникова: Весной 2024 года началась крупная кампания против чиновников из российского Министерства обороны: арестованы генералы, полковники. Это действительно серьезная антикоррупционная кампания или просто "охота на ведьм", чтобы отчитаться перед Путиным за то, что не все благополучно на войне?
Илья Шуманов: Среди этих чиновников два замминистра обороны: один отвечал за тыл и материально-техническое обеспечение – Булгаков, второй – Тимур Иванов – за стройку и инфраструктуру. Это важно, потому что мы видим прорыв ВСУ в Курской области. Оборонительные сооружения там не построены, деньги украдены, выделяемые десятки миллиардов рублей на эти оборонительные сооружения, и это "заслуга" непосредственно Тимура Иванова, который курировал это направление.
Оборонительные сооружения в Курской области не построены, деньги украдены
Часть из тех 13 друзей Сергея Шойгу, которые оказались в следственном изоляторе, – это люди, отвечавшие за материально-техническое обеспечение. Хороший пример – генеральный директор "Военторга" Владимир Павлов. По 2022 год "Военторг" продавал так называемые армейские несессеры, гигиенические наборы по завышенной цене. И порядка 400 миллионов рублей было украдено только на них. Это какой-то кошмарный объем! Каждый начальник управления – это как минимум полмиллиарда коррупционных схем в год.
Есть легендарный парк "Патриот" и его руководитель Вячеслав Ахмедов, который вместе с замначальника Главного управления по инновационному развитию Министерства обороны Шестеровым фактически похищали деньги путем оплаты невыполненных работ внутри этого парка. Вадим Шамарин, начальник Главного управления связи, фактически увеличивал объем поставляемой продукции по госконтрактам и получал деньги за общее покровительство по этому направлению. И еще один ставленник Сергея Шойгу – это Юрий Кузнецов, начальник Главного управления кадров, по сути, отвечающий за антикоррупцию в Министерстве обороны: он помогал своим близким предпринимателям получать государственные контракты.
Часть этих людей связаны непосредственно с Сергеем Шойгу и Тимуром Ивановым. Самый главный вопрос: появится ли политическая воля на арест самого Шойгу?
Марьяна Торочешникова: Все-таки эти уголовные дела – следствие того, что хотят с шумом и грохотом эффектно поменять команды, посадить "белоусовских" ставленников вместо тех, кто подчинялся Шойгу? Или это реальная попытка побороть коррупцию в Минобороны?
Главный вопрос – появится ли политическая воля на арест Шойгу?
Илья Шуманов: Я не думаю, что это реальная попытка побороть коррупцию, потому что по делу Тимура Иванова силовики говорили, что вели наблюдение за его коррупционной схемой на протяжении нескольких лет, протоколировали совершаемые им преступления, фиксировали ущерб, вели разработку и только через шесть лет начали реализовывать эти материалы. Очевидно, что ни о какой реальной борьбе с коррупцией тут просто невозможно говорить!
Марьяна Торочешникова: Нужен был компромат "на случай"?
Илья Шуманов: Конечно, папочка к специальному дню, когда появилась политическая воля.
С приходом Белоусова в Минобороны, конечно же, поменялись его заместители. Туда пришла племянница Владимира Путина – госпожа Цивилева, пришел младший Фрадков, отец которого работал руководителем Службы внешней разведки. Конечно же, эти люди заинтересованы в собственных кадрах, и максимально быстрая зачистка Минобороны от кадров предыдущей команды – это для них задача номер один.
Марьяна Торочешникова: Каковы шансы, что доберутся и до самого Шойгу?
Илья Шуманов: Думаю, из этих 13 друзей Сергея Шойгу кто-то уже начал давать на него показания, что, конечно же, формирует для него определенные риски. Мы видим, как в камерах следственного изолятора умирают подрядчики, арестованные вместе с Тимуром Ивановым, что, конечно же, снижает риски раскрытия каких-то больших схем. Но к какому-то моменту, когда провалы на фронте будут очевидно перевешивать эффект личного включения Владимира Путина, мне кажется, потребуется пойти на серьезные жертвы.
Ни о какой реальной борьбе с коррупцией тут просто невозможно говорить!
Против Шойгу играет ФСБ, и для них показательный арест человека, который отвечает за провалы на фронте, – это дополнительный козырь в рукаве. Человек, не являющийся выходцем из ФСБ, на позиции секретаря Совбеза им, конечно, не нужен, наверняка у них есть другие кандидаты. Поэтому моя ставка на то, что либо он досидит до завершения войны – и его уберут, если она прекратится, либо...
Марьяна Торочешникова: Принесут в жертву общественному мнению.
НА ОБРАЗОВАНИЕ ДЕНЕГ НЕТ?
Жители села Казаки в Липецкой области уже больше пяти лет ждут, когда власти построят новую школу. За это время стоимость проекта, согласно тендерам на строительство, выросла на один миллиард рублей. При этом администрация Елецкого района, в который входят Казаки, в этом году не успела подать документы на получение субсидии от региона. Об этом пишет издание "Площадь". В другом российском селе – Оймур в Бурятии – родители вышли на митинг, протестуя против закрытия на ремонт единственной школы. Детям теперь придется ездить в соседний населенный пункт и учиться во вторую смену. Власти обещают построить новое здание за год, но люди мало верят этим обещаниям. На закрытие сельских школ жалуются и жители других регионов.
По данным Счетной палаты, изучавшей ситуацию с общеобразовательными школами в России, с начала 2001-го и до середины 2019 года число сельских школ сократилось с 46-и до 24 тысяч. Очевидно, что тенденция не изменилась. Так почему же закрывают сельские школы? Об этом мы поговорили с учителем Александром Кондрашовым.
Образование на одном из последних мест в иерархии расходов
Александр Кондрашов: Они закрываются давно. На содержание школы нужны бюджетные средства. В наших регионах школы содержатся за счет местных, муниципальных или региональных бюджетов. У них просто другие приоритеты – они ищут, на чем сэкономить. В сельских школах в некоторых регионах повышенные зарплаты.
Да, были попытки принять меры, чтобы сельские школы все-таки работали и оставались. Но сейчас региональные бюджеты под большой нагрузкой, потому что им всем нужно вербовать солдат, каждому солдату нужно платить много денег, а бюджет не резиновый.
Образование на одном из последних мест в иерархии расходов. Есть сельские школы красивые, новые, но это очень маленькая часть. И то чаще всего, например, закрывают пять сельских школ и строят одну красивую, куда возят автобусами. И это еще хороший вариант. Чаще просто закрывают и возят в соседнюю, такую же раздолбанную, необорудованную, с туалетом на улице, как и была.
Марьяна Торочешникова: А почему бы тогда чиновникам просто не перевести детей на удаленку?
Дистанционное образование не может быть решением для более 90% учащихся
Александр Кондрашов: Мне кажется, все хотели бы так и сделать. Я думаю, это подход к образованию, как к образовательной услуге. У каждого ребенка должна быть возможность посидеть на каком-то уроке, и не важно, что он там узнает, главное, что услуга предоставлена, бюджетное финансирование освоено. В этом разрезе дистанционное образование – это, конечно, приоритет, так как оно позволяет очень сильно сокращать расходы просто за счет имитации образования.
Но дистанционное образование не может быть решением для более 90% учащихся. Ведь школа – это социализация, общение, и COVID показал, что это невозможно заменить. И даже если мы пытаемся это заменить, то нужно больше учителей, сотрудников, человеческих усилий. Я думаю, к сожалению, такие практики будут вводиться и распространяться, и им будет определенное сопротивление со стороны родителей. И учебные результаты будут очень сильно снижаться, особенно в средней и начальной школе.
