МВД Беларуси объявило "экстремистским формированием" группу граждан, которые, по заявлению милиции, "осуществляли экстремистскую деятельность" через телеграм-чат "Ждановичи 2020 – клуб любителей песен Цоя". В сообщении ведомства сказано, что деятельность этой группы граждан запрещена.
По данным на 22 октября в чате "Клуб любителей песен Цоя" было всего четыре участника. После решения МВД многие отписались от сообщества. Как им, так и оставшимся грозит уголовное наказание без суда, согласно недавнему решению белорусских властей привлекать к уголовной ответственности белорусов за участие в признанных экстремистскими телеграм-каналах. По данным МВД, максимальное наказание для участников чата – до семи лет лишения свободы.
Ждановичи – небольшой поселок, расположенный за минской кольцевой дорогой. "Клуб любителей Цоя" – типичный районный чат, где люди обычно обсуждают штрафы за скорость, пропавших собак, наращивание ресниц и, между делом, поминают, что 25 октября – Международный день борьбы женщин за мир.
Однако районный чат, в названии которого есть имя Виктора Цоя, признан экстремистским по политическим мотивам. Песня "Перемен!" группы "Кино" – одна из главных протестных песен в Беларуси, ее пели на улицах и во дворах на протяжении всех дней массовых демонстраций, начавшихся в минувшем году после оглашения официальных результатов президентских выборов, на которых победителем был объявлен Александр Лукашенко.
Первое обвинение за исполнение песни "Перемен" появилось еще в августе 2020 года, незадолго до президентских выборов. Тогда на одной из площадок, выделенных для предвыборной агитации, которую белорусские власти решили использовать для "Дня открытых дверей учреждений дополнительного образования", двое диджеев, Кирилл Галанов и Владислав Соколовский, включили популярную песню Виктора Цоя. Когда из колонок зазвучала музыка, люди стали кричать "Перемен!", "Света!", "Жыве Беларусь!" и "Уходи!". К пульту диджеев тогда подошел глава администрации района и вызвал милицию. Галанова и Соколовского судили по статье "Мелкое хулиганство" и арестовали на 10 суток. После освобождения они покинули страну.
После этих событий в центре Минска во дворе дома на улице Червякова появилась так называемая Площадь перемен (это ее народное, не официальное название). Во время протестов в августе 2020 года там сделали мураль с портретами Галанова и Соколовского. Этот мураль постоянно закрашивали, но его возобновляли вновь и вновь. Сейчас люди запуганы настолько, что мураль исчез, он закрашен. Восстанавливать его теперь боятся: за это может грозить уголовное преследование.
Еще до начала протестов в Беларуси в переходах метро постоянно пели песни Цоя. Продолжают это делать до сих пор, но теперь милиция реагирует на такой "произвол" мгновенно. Становится опасной даже такая невинная вещь, как исполнение песни "Группа крови" в подземном переходе в центре Минска. Но бывает и это не пугает тех, кто приходит с гитарой петь для прохожих.
В 2017-м не только в России, но и во многих странах, раньше входивших в СССР, праздновали 55 лет со дня рождения Виктора Цоя. Тогда многие современные исполнители – от рэперов до электронщиков – перепевали песни группы "Кино". В 2018 году вышел фильм Кирилла Серебренникова "Лето" о Викторе Цое, а в мае прошлого года – альбом "Любовь – это не шутка", который впервые издали спустя 34 года после записи.
Теперь в экстремисты записали невинный белорусский местечковый клуб любителей песен Цоя. Один из участников этого телеграм-чата Антон Дубынин ответил на вопросы Радио Свобода:
– Я узнал об этом чате чуть раньше, чем появилась новость о том, что он признан экстремистским. Я зашёл, чтобы поддержать ребят, и узнать, насколько хорошо силовики Беларуси умеют работать агентурно. Сейчас отсутствие медиаконтента и админов говорит о полном разгроме сообщества.
– Вы из группы не удалились, стало быть, не опасаетесь, что вас могут обвинить в экстремистской деятельности за подписку на этот канал?
– Я – профессиональный айтишник, сеть – это моя работа, очевидно, что я могу позволить себе роскошь не бояться (в каких-то пределах), а телеграм великолепен в плане безопасности и неоднократно подтвердил, что ему можно доверять, когда борешься с диктаторским режимом.
– Как остальные участники группы (я смотрю, их немного) отнеслись к признанию этого чата экстремистским? Насколько это серьезно?
– Все, кто остались после решения МВД, по моим наблюдениям, или тролли, или полицейские, или русскоязычные люди из других стран. Коренного белоруса, который бы знал текущую повестку на местности, я разве что одного видел, и то мельком. Правоохранители Минска меня смущают: с одной стороны, они не проявляют дерзости и решительности, с другой – показывают полную технологическую дремучесть, что выливается в стрельбу из пушки по воробьям.
– А как вы понимаете, кто в чате из МВД или КГБ?
– Когда вы читаете переписку, то перед вами возникает сцена и персонажи. Можно разглядеть характерные черты поведения, если сравнить одного и того же персонажа в разных диалоговых ситуациях. Некоторые агрессивно против или за, некоторые уклончивы, некоторые неискренни. Зачем неискреннему человеку торчать в фанатской группе? Вывод: это агент.
– По какой причине, как вы думаете, белорусские власти заинтересовались таким маленьким чатом, да еще и назначили в террористы клуб с таким невинным названием?
Народ не смог найти общепризнанных говорящих символов, поэтому пришлось откатиться в долукашенковские времена
– Это алгоритм работы белорусского государственного аппарата. Когда повелитель требует найти заговорщиков, система пытается черпать информацию о репрессируемых внутри самой себя. Внутри система пуста и устарела, а давление на сотрудников выявило их личные пристрастия. Ведь Цой – это очень старая и не самая популярная музыка (хоть и очень хорошая), это нишевый ресурс, добытый силовиками случайно, но распиаренный в медиа.
– То, что произошло, признание чата экстремистским, напугало людей или, напротив, способствовало популяризации чата?
– Все в панике бежали. Это однозначно.
– Как вы в целом оцениваете ситуацию с преследованием инакомыслящих на сегодняшний день в стране?
– Тут нечего особо оценивать. Лукашенко был совершенно беспомощен, но после инструкции из Кремля стал применять российские методы подавления. Однако прыти у него больше, а опыта меньше, что приводит к перегибам на местах.
– Как думаете, почему именно песни Цоя стали символом протеста? Есть много новых песен новых групп, более актуальных.
– Лукашенко законсервировал кусочек СССР в своём феоде, народ не смог найти свежих незапятнанных и одновременно общепризнанных говорящих символов, поэтому пришлось откатиться в памяти в долукашенковские времена, чтобы найти что-то общенациональное и подходящее моменту. Вполне возможно, что новые символы национального единства скоро появятся, это видно хотя бы по бешеной популярности бело-красно-белого флага.
