Ольга Якубовская рисует героев белорусских протестов в виде котиков. Цикл работ называется "Котики свободы" (Коцiкi Свабоды). Они широко расходятся в инстаграме и фейсбуке, в 2020 году печатались на открытках, стикерах и календарях, и белорусские силовики до сих пор изымают их при обысках. Художница называет себя репортером протеста и намерена вести "кошачью" хронику до тех пор, пока Беларусь не станет свободной.

Первая работа цикла, "Я гуляю", посвящена оппозиционной активистке и общественной деятельнице Нине Багинской. Оппозиционный телеканал "Белсат" назвал ее "картиной, которую знает едва ли не каждый белорус". Сюжет о "Котиках свободы" был снят в декабре 2020 года в Новополоцке, у Ольги дома. Его авторы (и корреспондент, и оператор) побывали за решеткой и были вынуждены покинуть родину. Канал в июле 2021 года был признан в Беларуси "экстремистским" и теперь вещает из Польши. Уехала из Беларуси и героиня, которая с семьей обосновалась в Латвии. Известный белорусский искусствовед Никита Монич поместил Ольгу Якубовскую в десятку лучших современных белорусских художников, представленных в интернете. "После событий 2020 года Ольга Якубовская в нашей стране главная по котикам, – написал критик. – И пусть за многими ее работами стоят истории людей, полные боли, страданий и нарушений прав и закона, сами картины художницы обладают таким оптимизмом и жизнерадостностью, что их можно прописывать нам, белорусам, в качестве терапии". Сам Монич уехал из Беларуси в день начала войны.

Мы поговорили с Ольгой Якубовской.

– Ольга, почему вдруг котики стали протестовать?

– Сколько я рисую, котики всегда были чем-то, что позволяло мне переключиться, отвлечься. Я много работала в разных направлениях изобразительного и декоративно-прикладного искусства. А котики были как "веселые картинки". Про себя я это называла "котикотерапия". Подруги-художницы меня сосватали в минское издательство "Звезда", несколько детских книжек вышло с моими иллюстрациями. А потом случился август 2020 года. Не знаю, может ли представить себе человек, живущий в правовом государстве, что происходило в Беларуси тогда. Людей забирали с улиц, избивали, и ты даже не понимал, возвращаются ли они, потому что интернет не работал. По Новополоцку – казалось бы, не Минск, не столица – ходили "космонавты" с дубинами, и было страшно выйти в магазин или аптеку, потому что ты мог попасть под раздачу, тебя забрали бы на "сутки". Через несколько дней мы узнали, как избивали людей в Минске, в тюрьме на Окрестина: жители домов по соседству не могли спать, потому что люди выли от боли.

Мне кажется, весь народ тогда получил травму. Все ее по-разному переживали, кто-то спрятался "в домик". Но художник – человек очень чувствительный. У меня не получилось закрыться. Было ощущение, что в тебе огромная дыра, в нее уходят все силы, и ты не понимаешь, что делать дальше, как жить, зачем. Думаешь: какие пейзажи, цветочки. И ты понимаешь, что тонешь. Кончились слезы, и я поняла, что нужно немедленно что-то начинать делать, как-то собирать себя по частям, хотя бы ради близких. Сидела, себя уговаривала: "Ну, хоть кота ты можешь заставить себя нарисовать?" А мы же все сидели в новостной ленте. И вдруг я вижу там Нину Багинскую. Это замечательная стойкая женщина, которая 30 лет выходила с бело-красно-белым флагом, БЧБ. Она идет с флагом, маленькая, хрупкая, ей 70 с лишним лет, и стоят огромные омоновцы. А я в этот момент уже рисую и думаю: "Так этот котик же Нина!"

Возникло такое ощущение, что все мы котики, маленькие, беззащитные, не претендующие на то, чтобы сворачивать стены. Мы всю жизнь жили по правилам. Мы всего лишь хотели сделать то, что зависело от нас, и вышли голосовать на участок. Мы очень хотели жить свободно, всех все достало за 30 лет диктатуры. На тех немногих участках, где удалось пересчитать бюллетени, за Светлану Тихановскую проголосовали около 80% избирателей. Мы придумывали разные способы, чтобы понять, сколько нас. Например, сгибали бюллетени гармошкой. Ты бросаешь свою "гармошку" и видишь, что таких же "гармошек" полная урна, а потом оказывается, что на твоем участке 80% проголосовало за Лукашенко…

– А волки – это ОМОН?

– Ну да, серые волки, они как-то сами получились фоном, что же еще может придумать детский иллюстратор? У меня тогда родилась эта история про волков и котиков, но я еще не знала, что это будет цикл, я лечила себя от травмы. Называется картина "Я гуляю!". Эту фразу произнесла Нина, когда шла с флагом мимо омоновцев и они ее хотели задержать. И я подумала, что хочу эту работу подарить Нине. Я ее не знала и никогда в жизни ее не видела. Я запостила картинку в инстаграм (там у меня тогда было совсем не огромное число подписчиков) и в фейсбук, написала, что очень хотела бы подарить эту работу Нине. И буквально в течение суток на меня стали подписываться люди, стали меня благодарить, признавались, что тоже чувствуют себя такими котиками, которые растерялись и не знают, куда идти, что можно сделать против такой волны жестокости. У Нины нет интернета. Но нашлись люди, которые дали мне ее телефон, мы с ней созвонились, и моя дочь передала ей эту работу.

И когда люди стали мне писать, я поняла, что вот он путь, вот способ. Я ощутила себя репортером. Следующая работа называлась "Мы гуляем". Происходило очень много событий, которые я хотела иллюстрировать, я за всеми не успевала. Я рисую эту историю до сих пор и собираюсь продолжать, потому что считаю, что в Беларуси ничего не закончилось. Никто не смирился, не забыл и не простил. А сейчас происходит бесконечное закручивание гаек. Люди, которые остались там, в большой опасности, потому что забирают каждый день. Это конвейер. Некоторые отсидели сроки, и к ним приходят повторно.

– Вам не нужно объяснять своим зрителям, чему именно посвящена картина? Они понимают и так?

– Да, и меня это радует. Когда я постила любую из картинок из этого цикла, люди писали в комментариях именно это – что они видят картинку и, не читая текста к ней, понимают, о ком она или о каком событии. И я рисую свои работы так, чтобы они были понятны даже детям.

– Вы работали художником на заводе "Нафтан"?

– Я проработала там почти 25 лет, до 2013 года, художником-оформителем.

– Я нашла в интернете футболки с вашими котиками в поддержку забастовщиков на "Нафтане". Много удалось продать?

– Как вы знаете, не получилось общенациональной забастовки, и пострадали те, кто за нее выступал. Очень многих на заводе уволили. Осенью 2020 года многие вступили в Независимый профсоюз в знак протеста против того, что официальный профсоюз предал рабочих, не поддержал их требования. Летом 2022 года его окончательно ликвидировали. Но футболки мы не продавали. В 2020 году, с августа до Нового года мы выпускали только открытки и календари. Футболки, шоперы делались с моего разрешения, но не по моей инициативе. Причем этим занимались ребята из белорусских диаспор за границей – в Англии, Германии, США, которые помогали пострадавшим от репрессий. В Беларуси их не выпускали. Может, кто-то брал картинки и без спроса. Но те, кто спрашивал разрешения, обещали, что выручка будет направлена на благотворительность.

– То есть это искусство для свободного использования? Вы не настаивали на соблюдении авторского права?

– Да, люди берут мои работы в инстаграме и фейсбуке. Некоторые я специально сопровождаю текстом, что их можно брать и распечатывать как открытки политзаключенным (такую инициативу выдвинули волонтеры офиса Светланы Тихановской. – РС). Осенью 2020 года начались репрессии, и, насколько я знаю, открытки и календари с моими котиками изымаются при обысках. Сейчас открытку отправить в тюрьму просто невозможно, там жестокая цензура, письма даже от родных часто не пропускают.

Когда осенью 2020 года в Минске людей стали забирать с улиц и площадей, они ушли во дворы. Устраивали чаепития, знакомились с соседями, украшали дворы фонариками и наклейками. И возникло поветрие распечатывать котиков в огромном формате и наклеивать на трансформаторные будки. Получались фактически муралы. Жили они, как правило, очень недолго, потому что тут же коммунальные службы находили средства, людей, их закрашивали, сдирали. Но ночью снова приходили "свои" и отмывали котиков от краски. Круто было наблюдать, как добро и зло борются таким образом прямо у тебя на глазах. Тогда казалось, что все разрешится через месяц-два и справедливость восторжествует. Но с тех пор прошло уже два года.

– Вы уехали из Беларуси…

– Да, мы сначала уехали в Россию, а потом, когда началась война – в Латвию. Мы не хотели в этом участвовать никак. 24 февраля я сделала новую работу "Врятуй i збережи!" ("Спаси и сохрани!"), посвященную Украине, и когда мы уехали из страны, она уже была в сети. В итоге я продала оригинал на благотворительном аукционе, в этом мне помог Белорусский совет культуры (Беларуская Рада культуры), и все деньги были перечислены на поддержку пострадавших на войне в Украине.

– Другие работы как живут, как распространяются?

– Сейчас все "Котики свободы", которых я нарисовала, со мной. За исключением работ, которые были подарены тем, кому я их посвятила. Некоторым героям удалось увезти их с собой в эмиграцию. О судьбе остальных я не знаю. В общей сложности, работ, так или иначе связанных с темой протеста, уже около 170. Некоторые посвящены политзаключенным, которые сидят до сих пор. Например, Павлу Северинцу, Виктору Бабарико, Марии Колесниковой, Сергею Тихановскому. Николая Статкевича я изобразила в виде льва. Работы, посвященные политзаключенным, ждут их. Я очень надеюсь, что они не будут сидеть весь срок, потому что сроки там бесконечные.

– Ваши выставки уже идут в Польше?

– Благодаря диаспоре. У нас есть такой девиз: "Беларус беларусу беларус". Впервые я его услышала, когда моей дочери в Минске нужна была помощь с переездом: она запостила просьбу в инстаграм, и приехали люди, которых она даже не знала, собрали ее вещи и перевезли. И на ее попытки каким-то образом их отблагодарить они ответили этой фразой. В 2020 году мы действительно стали единым народом. Тем, кто хоть раз шел в маршах, участвовал в предвыборных или послевыборных митингах, знакомо непередаваемое чувство единения, чувство локтя. Даже тем, кто видел это из окна. Потому что не все готовы были выходить, у каждого свой порог страха.

Так вот, у меня появились знакомые в Польше, и они захотели устроить выставку у себя в Познани. Место там очень интересное, "Барак культуры" называется. Его обустроил поляк, который помогает одновременно белорусам и украинцам. Но я не была готова передавать оригиналы. И ребята согласились выставить репродукции на холстах, все взяли на себя, а мне оставалось только помочь с подбором экспозиции и приехать на выставку. На открытие пришли и поляки, и белорусы, которые меня не знали лично, но любили моих "котиков". Искусство собирает людей. И, видимо, вдохновившись этой выставкой, мне написал парень уже из Щецина. Он нашел финансирование, распечатал большие плакаты, в том числе с нескольких работ, посвященных Украине, и организовал выставку под открытым небом. Это уже не первая такая выставка в Щецине, до того там выставлялись работы нашего замечательного Владимира Цеслера. В сентябре оригиналы "Котиков свободы" были выставлены на ярмарке искусств в Риге Art Riga Fair. А в середине декабря планируется выставка в Варшаве, в Музее Вольной Беларуси, который открылся в июле.

– Осознаете ли вы художественную задачу, рисуя "Котиков свободы", или это для вас больше общественная активность?

– Насчет ценности этих работ я не могу ничего утверждать, я не искусствовед. Я лишь делаю то, что в моих силах в данный момент. Я могу рисовать и заявлять о том, что происходило и происходит в Беларуси. Я решила, что я буду делать это, пока Беларусь не станет свободной. Это нужно не только мне, но и другим людям, которые ждут от меня этих работ. Особенно те, которые остались в стране. Если считать, что за Светлану Тихановскую проголосовало около 80% населения, а уехали из страны с девятимиллионным населением, по некоторым оценкам, один миллион, все равно огромное число людей, которые думают так же, как я, по-прежнему там живут. И всех в тюрьму не посадить.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться