Зоозащитница из Владимира Алёна Зотова пытается наказать сотрудников Центра "Э", которые задержали ее. Один из "эшников" по фамилии Терентьев, как рассказала Зотова, обещал отправить девушку на войну с Украиной и угрожал насильственными действиями сексуального характера. Недавно она получила от СК отказ в возбуждении уголовного дела против "эшников". На это решение зоозащитница написала жалобу в прокуратуру. О своей борьбе с системой Алёна Зотова рассказала Радио Свобода.

– Задержание в кафе в сентябре не единственное ваше столкновение с владимирской полицией. Как произошел первый в этом году ваш конфликт с силовиками?

– Днём я возвращалась с дачи домой, и у основной дороги в поле, в безлюдном месте, остановилась, чтобы ответить на телефонный звонок. Через несколько секунд подъехала чёрная тонированная машина. Два человека выбежали из нее, открыли дверь моей машины, вытащили меня с криками: "Всё к досмотру!" На мой вопрос, что происходит, они ответили, мол, здесь делают закладки, и назвали меня наркоманкой. Я им отдала водительские права и объяснила, почему вынуждена была остановиться у обочины. Полицейские объяснили, что рядом с местом, где я припарковала машину, чуть раньше стоял автомобиль "Волга". Они его не смогли догнать и решили обыскать мою машину. Так и сказали: "Вертолёта у нас нет, чтобы носиться за "Волгой", а ты стоишь". В общем, у меня создалось впечатление, они даже не скрывали, что попытались найти "крайнюю". Я полицейских снимала на камеру телефона, так как испугалась, что они могут мне подбросить наркотики. Я знала, что такое происходит, а свидетелей рядом не было. Они в конце концов поняли, что я не закладчица, и уехали, вернув мне права. Я позвонила в полицейский участок, уточнила, работают ли там полицейские Данилов и Шамаев. Я сказала дежурному, что они себя вели неправомерно. По моему сообщению провели проверку и прислали отписку, что не нашли в действиях полицейских никаких нарушений. Журналисты владимирских СМИ написали о моей истории и опубликовали фотографии и фамилии полицейских. После этого полицейские мне звонили и возмущались, что я выложила их фото в интернете.

– Примерно через месяц "эшники" пришли за вами в кафе. По какой причине они вас задержали?

– Меня задержали в кафе по подозрению в организации несанкционированной антивоенной акции, которая якобы проходила рядом. "Эшники" вывели меня из кафе, доставили в участок и обвинили меня в том, что фотография места проведения акции против мобилизации появилась в одном из телеграм-каналов. Мобильный телефон они забрали сразу и попросили о нём забыть. В участке я провела примерно 4 часа. Всё это время сотрудники Центра "Э" надо мной издевались. Я сразу взяла 51-ю статью Конституции, но мне не дали возможности ей воспользоваться. "Эшник" по фамилии Терентьев (он мне не представился и не показал документы, его фамилию я выяснила позже) сразу начал меня оскорблять. Терентьев орал: “Ты, цыганьё, только воровать и наркотой торговать умеешь. Ты старое х-о, куда лезешь, все равно сдохнешь скоро”.

– Вы имеете какое-то отношение к этой этнической группе?

– Я русская. "Эшник" сделал такое предположение, потому что у меня смуглая кожа. Летом она была еще темнее после отдыха на юге. Эти дикие высказывания о цыганском народе слушали коллеги Терентьева. Один из них сказал, что у него тоже есть цыганская кровь. Я всё время спрашивала: "За что вы со мной так себя ведёте?" Терентьев отвечал, что ему это нравится, а еще он деньги за это получает.

– Как выглядит Терентьев?

– Мужчина лет 40, роста ниже среднего, невзрачный, лысеющий, с красными белками глаз. Терентьев произвел впечатление очень агрессивного человека. От него исходила большая ярость. Терентьев сказал, что он из ЧВК "Вагнер". Этот "эшник" угрожал, что я "отъеду на Украину". Я ответила, что я не военнообязанная. Тогда Терентьев сказал: “Тогда твой мужик по-любому отъедет на Украину или отрежем ему яйца”.

– Другие сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом как себя вели?

– Ковалёв (он представился стажёром Терентьева, а на самом деле, как я выяснила позже, возглавляет владимирский Центр "Э") и еще один "эшник" в возрасте угрожали мне разными статьями УК и обещали, что мне плохо будет в исправительной колонии. Ковалёв отказывался отдать телефон, пока я его не разблокирую. В какой-то момент Ковалёв разбил телефон, кинув его на пол. Терентьев сказал, что так будет со всеми моими вещами.

Все "эшники" давили на меня, но угрозам, оскорблениям самого гнусного характера, исходящим от Терентьева, не было конца. Он угрожал посадить меня в колонию, где зэчки со мной разберутся, “отправить меня к бомжам”, которые меня изнасилуют.

– То есть "эшник" Терентьев угрожал вам насильственными действиями сексуализированного характера?

– Неоднократно. Терентьев надвигался на меня и угрожал меня раздеть и заставить приседать. Он обсуждал с Ковалёвым детали моего тела и спрашивал его, красивая ли я. Для каких целей сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом этим интересовались, я так и не поняла, но очень испугалась того, что за этими словами можешь последовать. Они вызвали молодую полицейскую и заставили ее меня раздеть. Она долго отнекивалась, потом сказала мне, что выбора нет, и мне пришлось снять одежду. Терентьев и Ковалев вышли за дверь, но оставили ее приоткрытой. Они стояли за ней и ржали. У меня в целом создалось впечатление, что я попала в руки бандитам, у которых нет ни правил, ни законов, ни границ. "Эшники" упорно искали, за что на меня можно возбудить дело. Ковалеву кто-то звонил, и он отвечал, что они всё еще работают со мной. Терентьев сказал, что я отъеду за свастику, потому что по статье за организацию митинга у них не получается меня привлечь. На вопрос, где он у меня увидел свастику, Терентьев ответил, что он её сейчас сам нарисует. После того, как я отказалась подписывать предостережение об ответственности за участие в несанкционированных публичных мероприятиях, Терентьев показал на бутылку на соседнем столе и сказал: "Тогда сядешь на нее и будешь всю ночь ссать и пить из нее".

– Что они от вас хотели?

– Чтобы я разблокировала телефон. Они сказали, что знают, что я не организатор митинга и оппозиционные паблики принадлежат не мне. Когда вокруг меня собрались пять эшников и стали кричать, что меня посадят, я согласилась разблокировать телефон. Они там ничего не нашли. Ковалёв от имени моего аккаунта вступили в группу "Весна" в телеграме. И мне показал, мол, вот группа "Весна" у меня в подписках. От моего же имени Ковалёв написал объяснение, что я пришла на митинг против мобилизации, испугалась сотрудников полиции, но сфотографировала их и отправила боту телеграм-канала. Заканчивалось объяснение фразой, что я обещаю больше по митингам не ходить. Я сдалась, потому что очень боялась, что они перейдут к физическому насилию. Они повезли меня к месту, где я оставила машину, и сказали: "Ты нам сейчас доверяешь только на пятьдесят процентов лишь потому, что ты нас плохо знаешь пока". Ковалёв сказал, что мы с ним пойдем в кино. И они пообещали, что позвонят скоро и вообще больше от меня не отвяжутся.

– Что вы сделали после возвращения домой?

– Я рассказала об издевательствах "эшников" владимирским журналистам. Я дала согласие на публикацию статьи об этом в местных СМИ. И ещё я решила привлечь к ответственности "эшников", которые надо мной издевались. Это решение далось мне тяжело. Я боялась последствий огласки, мести со стороны силовиков. Но повторение подобного пугало меня ещё больше. Мне кажется правильным наказать силовиков за все унижения, которым они меня подвергли. Я написала заявления в МВД, СК и прокуратуру. СК и прокуратура заявления приняли. На 15 страницах я следователю дала объяснение. Я подала на "эшников" заявление в суд. Недавно Следком мне вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за превышение должностных полномочий сотрудниками полиции. Я обжаловала этот отказ в прокуратуре, и они вновь вернули в СК материал на проверку.

– Как вы можете доказать правдивость своего рассказа?

– Я согласилась пройти проверку на детекторе лжи по требованию следователя. Она это дело ведет плохо: не приобщила к материалам дела записи камеры из полицейского участка, чтобы можно было установить, сколько времени меня держали в полиции. На следовательницу я написала жалобу в прокуратуру за бездействие. Меня не ознакомили с материалами дела, и на это я тоже написала жалобу.

– Чем "эшники" объяснили свое поведение по отношению к вам после задержания?

– В объяснении Ковалёв, Терентьев и еще третий эшник, которого я не идентифицировала по фамилии, потому что он мне ее не назвал, всё отрицали. Все трое сотрудников дали противоречивые объяснения. Они даже разошлись во мнениях, где они меня задержали. В один голос они свидетельствовали, что я не брала 51-ю статью Конституции и показала им переписки и фотографии в телефоне добровольно. Угрозы сексуализированным насилием они отрицали. Человек, который проводил проверку на детекторе лжи, сказал, что "эшники" не угрожали меня посадить в колонию, а предлагали мне работу в этой структуре . Когда я проходила проверку на детекторе лжи, у меня создалось впечатление, что они не преступление против меня со стороны работников силовой структуры расследуют, а, напротив, пытаются найти основания для возбуждения дела против меня. Еще силовики наврали, что я знакома с владимирскими оппозиционерами с 2017 года. Я не имею и не имела отношения к структурам Навального и другой оппозиции нашего города. Кого-то из журналистов я знаю по совместным акциям в защиту животных.

– После заявлений в СК и другие структуры "эшники" пытались на вас давить?

– После всех издевательств я забилась дома, как мышка, и боялась выходить на улицу. Я все время боялась мести сотрудников. Мне в дверь и домофон постоянно звонили какие-то люди. Один раз я слышала, как на лестничной клетке возле моей квартиры переговаривались двое мужчин обо мне. После заявления в Следственный комитет звонки и визиты прекратились.

– Вы бесстрашно пытаетесь привлечь к ответственности сотрудников Центра "Э", несмотря на то что у вас во Владимире почти нет поддержки. Почему вы это делаете?

– Я нашла девушку, которую допрашивали эти же "эшники", и ее осудили за якобы организацию митинга против мобилизации. Во время прохождения проверки на полиграфе меня все время спрашивали, подруги ли мы с этой девушкой, были ли знакомы до акции. У меня и юриста, который мне помогает, ощущение, что силовики пытаются возбудить на нас дело. Я сейчас каждое утро встаю в 6 утра и жду обыска. Возможно, огласка и попытки наказать "эшников" предотвратят ещё более серьёзные проблемы. В любом случае я не хотела ждать, когда они снова со мной свяжутся, как Терентьев и Ковалев мне обещали. Ещё я вспомнила ответ Терентьева на мой вопрос, почему он так со мной поступает. Силовик тогда хвастался, что он так ведёт себя всегда и ничего ему за это никогда не было. Я подумала, что не хочу сама жить в постоянном страхе, и постараюсь добиться того, чтобы никто от них больше не пострадал.