[ Радио Свобода: Программы: Культура ]
Судьба Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства - под угрозой. В правительстве планируют существенно потеснить культурное учреждение. Министр экономического развития Герман Греф направил Михаилу Фрадкову письмо, в котором предлагается разместить на семи с половиной тысячах квадратных метров музейных площадей новый государственный орган - Общественную палату. При этом сейчас Музей занимает 12.141 кв.метр, то есть отобрать хотят более половины. Место, прямо скажем, привлекательное. Почти четверть века Музей занимает чудесную городскую усадьбу графов Остерманов. Исторический и архитектурный памятник 18-19 веков расположен на Садовом кольце, неподалеку от Театра Образцова. Так вот, под Общественную палату хотят занять главные помещения - основное здание и его боковые флигели, раскинувшиеся просторной подковой. Намерения более, чем серьезные, но, все-таки, есть надежда, что один из лучших столичных музеев оставят в покое. Во всяком случае, Михаил Швыдкой, глава Федерального ведомства по культуре и кинематографии, утверждает. Михаил Швыдкой: Что касается декоративно-прикладного искусства, есть закон, по которому, если учреждение культуры теряет свое здание, особенно сейчас, к сожалению, не в коллизиях с Общественной палатой, а в коллизиях с конфессиями, то ему должно быть представлено равное по качеству и метражу помещение. Но я скажу честно, что Музей декоративно-прикладного искусства - уникальное абсолютно собрание национального искусства. Грех на душу не надо бы брать никому. Лиля Пальвелева: В ожидании своей участи Музей живет обычной нормальной жизнью. На днях открылась новая международная выставка: "Летопись Великой Отечественной войны в открытках". Выпуск этих почтовых карточек не прекращался даже в блокадном Ленинграде. Тогда было издано свыше семисот наименований открыток. Наиболее ценная часть экспозиции - открытки, датированные 1941-1945 годами. Карточки военных лет, особенно, если на их обороте можно прочесть нехитрое послание с фронта или на фронт - сегодня превратились в волнующие исторические свидетельства. Американка Ким Балашак представила на выставке коллекцию новогодних открыток. На фоне праздничных рисунков, где елка и нарядные дети, по соседству с надписями "С Новым 1943 или 1944-м годом!" - тексты "Папа, бей фашистов!", "Смерть немецким оккупантам!" и самое важное (оттого, что вселяло надежду) - "С грядущей Победой!". Слово Ким Балашак. Ким Балашак: Первый раз, когда я увидела военные открытки, я думала, что они очень трогательные, несмотря на то, что было просто ужасно и погибли миллионы русских, но все-таки они старались быть над ужасами этой войны. Они продолжали праздновать. Что мне очень нравится = на обратной стороне открыток есть сообщения, которые люди писали друг другу. Часто "Приходи домой". Лиля Пальвелева: К блузке Ким Балашак приколот больше похожий на брошку значок - многоконечная звезда, усыпанная мелкими блестящими камнями. Достался от бабушки, поясняет Ким. Ким Балашак: Это "Gold star mothers". Это был клуб матерей, которые потеряли сыновей во Второй мировой войне. Я потеряла брата моего отца. Ему было 19 лет. Лиля Пальвелева: Памятникам тем, кого потеряли семьи разных стран, посвящена коллекция московского филокартиста Валерия Юрьева. И вот рассказ об одной из открыток, на которой заснят, быть может, самый необычный монумент. Валерий Юрьев: Памятник маленькому повстанцу во время Варшавского восстания. В Варшавском восстании, как известно, принимали участие люди разных поколений, в том числе и дети. Вот детям, которые, собственно, не дожили до взрослой жизни, и посвящен этот замечательный памятник. Он стоит на месте варшавского гетто, где шли самые ожесточенные бои с отборными эсэсовскими фашистскими частями. Лиля Пальвелева: Памятник маленькому мальчику в большой взрослой каске заботливо оберегается. Но есть в коллекции Валерия Юрьева карточка с монументом совсем иной судьбы. Валерий Юрьев: В Будапеште, на горе Геллерт, к сожалению, был демонтирован памятник советскому солдату и герб. Осталась фигура Свободы - женщины с пальмовой ветвью. Но герб и памятник солдату со знаменем в руках ликвидирован. Лиля Пальвелева: Теперь лишь по старой открытке, где на стеле все еще установлены советский солдат-освободитель и советский герб, можно судить о том, каким был ансамбль венгерского памятника. И вот еще что. На выставке "Летопись Великой Отечественной войны в открытках" есть особо ценный раздел. Это серия карточек, отпечатанных, в отличие от прочих (глянцевых и цветных), на тонкой коричневой бумаге, похожей на оберточную. Они были в ходу на фронтах, о чем свидетельствуют номера полевой почты в графе "адрес отправителя". Типичный рисунок - боец в тулупе и ушанке, с автоматом наперевес пишет в промежутке между боями, примостившись на ящике. Тут же - мельчайшим шрифтом, быстро ставшее тогда каноническим: "Жди меня, и я вернусь!". На волнах "Радио Свобода" вы слушаете передачу "Выставочный зал", и теперь время нашей постоянной рубрики "УНИКАЛЬНЫЙ ЭКСПОНАТ". КАМИН ВРУБЕЛЯ можно увидеть с некоторых пор в постоянной экспозиции Музея декоративно-прикладного искусства. Прежде его темная глыба встречала посетителей в филиале Музея в Леонтьевском переулке. Сейчас там ремонт, а над камином поработали реставраторы, и выяснилось - никакой он не темный. Керамические плитки с былинными Вольгой и Микулой - рассказывает заведующий экспозиционным отделом Константин Нарвойт - сияют яркими, праздничными цветами, столь характерными для эпохи модерна. Константин Нарвойт: Здесь достаточно тонкое соединение фиолетовых, синих, нежно-зеленых, сиреневых тонов. Обогащают эту цветовую гамму переливы люстров. Люстры - это металлические включения в глазури, которые придают поверхности изразца такой металлический блеск. Добиваться вот этих переливов люстр, на самом деле, было непросто. Потому что заранее при смешении красок глазури никогда неизвестно, что будет в результате обжига - меняется цвет, немножко меняется фактура. Лиля Пальвелева: Этот камин создан по эскизам Михаила Врубеля. А что о нем известно? Какой год создания? Для какого здания предназначался? Константин Нарвойт: Эскиз датируется 1898 годом. Первый вариант камина делался специально для демонстрации на Парижской выставке 1900 года. Был сделан в Абрамцевской мастерской гончарной. В течение первого десятилетия ХХ века было сделано несколько каминов. Первый вариант, который демонстрировался в Париже, не сохранился или нам о нем ничего неизвестно. Он тогда же был продан во Франции, и дальнейшие следы его затерялись. После этого было сделано еще несколько экземпляров. Мы считаем, что наш, вероятно, один из ранних и единственный подписной из всех сохранившихся пяти вариантов. Лиля Пальвелева: Это значит, что здесь есть подпись Врубеля? Константин Нарвойт: Нет, здесь есть подпись немножко другая: "Исполнен у Мамонтова по рисунку Врубеля". Сбоку при боковом свете, видите, глазурованная плитка и матовая надпись. Лиля Пальвелева: То есть, раньше про эту надпись и не знали? Константин Нарвойт: О ней просто забыли. В том виде, в каком он экспонировался в Музее в Леонтьевском переулке, она не могла быть прочитана. Камин был сильно загрязнен, запылен. Здесь было очень много грубых тонировок. Из-за того, что он был не очень аккуратно собран (он, как минимум, дважды собирался на прежнем месте), пришлось прежним реставраторам сделать гипсовые вставки, которые в процессе реставрации были убраны. Реставраторам нынешним удалось совместить плитки сложной конфигурации более точно, что позволило избавиться от тех привнесенных дополнений, которые были допущены при первой сборке. Вот этот стык вдоль левой ноги Миколы, здесь была вставка шириной до 3 сантиметров. Лиля Пальвелева: И что на ней было? Константин Нарвойт: Это просто была гипсовая шпаклевка, которая была затонирована краской в тон камина. Она не очень бросалась в глаза, но из-за этого форма камина, общее очертание камина приобрела некоторую неровность. Здесь он собран значительно более точно. Кстати сказать, мастерство технолога, который исполнял этот камин, а мы знаем - это был Ваулин, замечательный технолог-керамист, который работал у Мамонтова, только это позволило сделать такую сложную огромную композицию из плиток разной формы. Этот прием и был изобретен, на самом деле, в этой мастерской. Потому что традиционно большие керамические панно составлялись из одинаковых по размеру квадратных плиток. В данном случае форма плитки соответствует рисунку изображения. За счет этого подчеркивается линия рисунка изображения. Они служат контуром абриса фигуры, головы. Лиля Пальвелева: Подчеркивает Константин Нарвойт.
[15-05-05]
Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства
Редактор и ведущая Лиля Пальвелева
Судьба Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства - под угрозой. В правительстве планируют существенно потеснить культурное учреждение. Министр экономического развития Герман Греф направил Михаилу Фрадкову письмо, в котором предлагается разместить на семи с половиной тысячах квадратных метров музейных площадей новый государственный орган - Общественную палату. При этом сейчас Музей занимает 12.141 кв.метр, то есть отобрать хотят более половины. Место, прямо скажем, привлекательное. Почти четверть века Музей занимает чудесную городскую усадьбу графов Остерманов. Исторический и архитектурный памятник 18-19 веков расположен на Садовом кольце, неподалеку от Театра Образцова. Так вот, под Общественную палату хотят занять главные помещения - основное здание и его боковые флигели, раскинувшиеся просторной подковой. Намерения более, чем серьезные, но, все-таки, есть надежда, что один из лучших столичных музеев оставят в покое. Во всяком случае, Михаил Швыдкой, глава Федерального ведомства по культуре и кинематографии, утверждает. Михаил Швыдкой: Что касается декоративно-прикладного искусства, есть закон, по которому, если учреждение культуры теряет свое здание, особенно сейчас, к сожалению, не в коллизиях с Общественной палатой, а в коллизиях с конфессиями, то ему должно быть представлено равное по качеству и метражу помещение. Но я скажу честно, что Музей декоративно-прикладного искусства - уникальное абсолютно собрание национального искусства. Грех на душу не надо бы брать никому. Лиля Пальвелева: В ожидании своей участи Музей живет обычной нормальной жизнью. На днях открылась новая международная выставка: "Летопись Великой Отечественной войны в открытках". Выпуск этих почтовых карточек не прекращался даже в блокадном Ленинграде. Тогда было издано свыше семисот наименований открыток. Наиболее ценная часть экспозиции - открытки, датированные 1941-1945 годами. Карточки военных лет, особенно, если на их обороте можно прочесть нехитрое послание с фронта или на фронт - сегодня превратились в волнующие исторические свидетельства. Американка Ким Балашак представила на выставке коллекцию новогодних открыток. На фоне праздничных рисунков, где елка и нарядные дети, по соседству с надписями "С Новым 1943 или 1944-м годом!" - тексты "Папа, бей фашистов!", "Смерть немецким оккупантам!" и самое важное (оттого, что вселяло надежду) - "С грядущей Победой!". Слово Ким Балашак. Ким Балашак: Первый раз, когда я увидела военные открытки, я думала, что они очень трогательные, несмотря на то, что было просто ужасно и погибли миллионы русских, но все-таки они старались быть над ужасами этой войны. Они продолжали праздновать. Что мне очень нравится = на обратной стороне открыток есть сообщения, которые люди писали друг другу. Часто "Приходи домой". Лиля Пальвелева: К блузке Ким Балашак приколот больше похожий на брошку значок - многоконечная звезда, усыпанная мелкими блестящими камнями. Достался от бабушки, поясняет Ким. Ким Балашак: Это "Gold star mothers". Это был клуб матерей, которые потеряли сыновей во Второй мировой войне. Я потеряла брата моего отца. Ему было 19 лет. Лиля Пальвелева: Памятникам тем, кого потеряли семьи разных стран, посвящена коллекция московского филокартиста Валерия Юрьева. И вот рассказ об одной из открыток, на которой заснят, быть может, самый необычный монумент. Валерий Юрьев: Памятник маленькому повстанцу во время Варшавского восстания. В Варшавском восстании, как известно, принимали участие люди разных поколений, в том числе и дети. Вот детям, которые, собственно, не дожили до взрослой жизни, и посвящен этот замечательный памятник. Он стоит на месте варшавского гетто, где шли самые ожесточенные бои с отборными эсэсовскими фашистскими частями. Лиля Пальвелева: Памятник маленькому мальчику в большой взрослой каске заботливо оберегается. Но есть в коллекции Валерия Юрьева карточка с монументом совсем иной судьбы. Валерий Юрьев: В Будапеште, на горе Геллерт, к сожалению, был демонтирован памятник советскому солдату и герб. Осталась фигура Свободы - женщины с пальмовой ветвью. Но герб и памятник солдату со знаменем в руках ликвидирован. Лиля Пальвелева: Теперь лишь по старой открытке, где на стеле все еще установлены советский солдат-освободитель и советский герб, можно судить о том, каким был ансамбль венгерского памятника. И вот еще что. На выставке "Летопись Великой Отечественной войны в открытках" есть особо ценный раздел. Это серия карточек, отпечатанных, в отличие от прочих (глянцевых и цветных), на тонкой коричневой бумаге, похожей на оберточную. Они были в ходу на фронтах, о чем свидетельствуют номера полевой почты в графе "адрес отправителя". Типичный рисунок - боец в тулупе и ушанке, с автоматом наперевес пишет в промежутке между боями, примостившись на ящике. Тут же - мельчайшим шрифтом, быстро ставшее тогда каноническим: "Жди меня, и я вернусь!". На волнах "Радио Свобода" вы слушаете передачу "Выставочный зал", и теперь время нашей постоянной рубрики "УНИКАЛЬНЫЙ ЭКСПОНАТ". КАМИН ВРУБЕЛЯ можно увидеть с некоторых пор в постоянной экспозиции Музея декоративно-прикладного искусства. Прежде его темная глыба встречала посетителей в филиале Музея в Леонтьевском переулке. Сейчас там ремонт, а над камином поработали реставраторы, и выяснилось - никакой он не темный. Керамические плитки с былинными Вольгой и Микулой - рассказывает заведующий экспозиционным отделом Константин Нарвойт - сияют яркими, праздничными цветами, столь характерными для эпохи модерна. Константин Нарвойт: Здесь достаточно тонкое соединение фиолетовых, синих, нежно-зеленых, сиреневых тонов. Обогащают эту цветовую гамму переливы люстров. Люстры - это металлические включения в глазури, которые придают поверхности изразца такой металлический блеск. Добиваться вот этих переливов люстр, на самом деле, было непросто. Потому что заранее при смешении красок глазури никогда неизвестно, что будет в результате обжига - меняется цвет, немножко меняется фактура. Лиля Пальвелева: Этот камин создан по эскизам Михаила Врубеля. А что о нем известно? Какой год создания? Для какого здания предназначался? Константин Нарвойт: Эскиз датируется 1898 годом. Первый вариант камина делался специально для демонстрации на Парижской выставке 1900 года. Был сделан в Абрамцевской мастерской гончарной. В течение первого десятилетия ХХ века было сделано несколько каминов. Первый вариант, который демонстрировался в Париже, не сохранился или нам о нем ничего неизвестно. Он тогда же был продан во Франции, и дальнейшие следы его затерялись. После этого было сделано еще несколько экземпляров. Мы считаем, что наш, вероятно, один из ранних и единственный подписной из всех сохранившихся пяти вариантов. Лиля Пальвелева: Это значит, что здесь есть подпись Врубеля? Константин Нарвойт: Нет, здесь есть подпись немножко другая: "Исполнен у Мамонтова по рисунку Врубеля". Сбоку при боковом свете, видите, глазурованная плитка и матовая надпись. Лиля Пальвелева: То есть, раньше про эту надпись и не знали? Константин Нарвойт: О ней просто забыли. В том виде, в каком он экспонировался в Музее в Леонтьевском переулке, она не могла быть прочитана. Камин был сильно загрязнен, запылен. Здесь было очень много грубых тонировок. Из-за того, что он был не очень аккуратно собран (он, как минимум, дважды собирался на прежнем месте), пришлось прежним реставраторам сделать гипсовые вставки, которые в процессе реставрации были убраны. Реставраторам нынешним удалось совместить плитки сложной конфигурации более точно, что позволило избавиться от тех привнесенных дополнений, которые были допущены при первой сборке. Вот этот стык вдоль левой ноги Миколы, здесь была вставка шириной до 3 сантиметров. Лиля Пальвелева: И что на ней было? Константин Нарвойт: Это просто была гипсовая шпаклевка, которая была затонирована краской в тон камина. Она не очень бросалась в глаза, но из-за этого форма камина, общее очертание камина приобрела некоторую неровность. Здесь он собран значительно более точно. Кстати сказать, мастерство технолога, который исполнял этот камин, а мы знаем - это был Ваулин, замечательный технолог-керамист, который работал у Мамонтова, только это позволило сделать такую сложную огромную композицию из плиток разной формы. Этот прием и был изобретен, на самом деле, в этой мастерской. Потому что традиционно большие керамические панно составлялись из одинаковых по размеру квадратных плиток. В данном случае форма плитки соответствует рисунку изображения. За счет этого подчеркивается линия рисунка изображения. Они служат контуром абриса фигуры, головы. Лиля Пальвелева: Подчеркивает Константин Нарвойт.