"Хроника пикирующего телевидения" Юрия Богомолова

[ Радио Свобода: Программы: СМИ ]

"Хроника пикирующего телевидения" Юрия Богомолова

ВедущаяЕлена Рыковцева

"В программе "Моя семья" Валерий Комиссаров обсуждал тему "Любовь зла". Ввели козла, настоящего, не метафорического. Его звали Борей. Сидевшая на подиуме бабушка объяснила гостям студии, как она его любит, какой он замечательный мужчина: добрый, верный, покладистый и так далее. Это все, что зрители услышали в тот вечер хорошего о лицах мужской национальности, а так были сплошные обиды и негодования. Одна грозилась отрезать, не места ради, а в порядке профилактики. Другая долго рассказывала, каким успехом она пользовалась у "козлов", но ей хочется чего-то иного. Слово за слово, и выяснилось, что ей хочется "козы", то есть женщины. На таком эмоциональном интеллектуальном уровне шли разговоры в программе у Валерия Комиссарова. Не у него одного. Сергей Доренко и Глеб Павловский сидели на подиуме, на зависть Станиславу Говорухину, и выясняли, кто из них меньше интриган. Оба оказались больше. Но это не главное, главное - что они не могут без сексуальной риторики. Павловский: "Плохим танцорам вечно яблоки мешают". Это привет Явлинскому, которого, кстати, давно не видать ни в думе, ни на экранах телевизоров. А хотелось бы послушать начальника транспортного цеха. Кто-то из политологов в беспокойстве за державу: "Мы не воспроизводимся!". Кто-то из народа: "В плане мужских достоинств дума себя показала". Тут же выяснилось, что на самом деле она себя показала как раз в плане женских достоинств - она легла под президента, под которым, правда, уже давно лежит к всеобщему неудовольствию правительство. Как быть? "Давайте самовоспроизводиться", - порекомендовал Сергей Доренко.

Николай Сванидзе - серьезный, вдумчивый аналитик, но и в его "Зеркале" потянуло поговорить "про это", и не с кем-нибудь, а с митрополитом Кириллом непосредственно. Ведущий поинтересовался у церковной иерарха: не волнует ли его с тех пор, как он посвятил себя служению Богу, красивые женщины? Был еще один вопрос, совсем уж щекотливого свойства: как церковь относится к проблеме гомосексуализма? Ответ на оба вопроса был довольно пространным по словам, но по смыслу коротким и исчерпывающим: надо себя насколько занять богоугодными делами, чтобы ни на что другое времени не осталось. Совет хороший. Он может пригодиться и тем, кто увлекается красивыми женщинами, и тем, кто увлекается красивыми мужчинами, и политикам, играющим в политику, и телевизионщикам, которые тоже часто не знают, чем себя занять".

Анна Качкаева: Не удивляйтесь, программ, которым посвящены эти строки, на экране уже нет. Поменялся и статус людей, мелькавших на экране пять лет назад. Один за кадром в думе борется за телевизионную нравственность, другой выступает по радио и к показу в телевизоре запрещен. Третий, напротив, еженедельно на экране, воплотил мечту политтехнолога иметь авторскую передачу. Четвертый опять подался в политику. Пятый уже не может задавать неделикатных вопросов. А заметки о телевидении недавно минувшем 200--2002 года, фрагменты которых вы только что слышали, вошли сборник, названный его автором Юрием Богомоловым вполне вызывающе - "Хроника пикирующего телевидения". Или пессимистично, как кому угодно. И об этом сборнике наш сегодняшний разговор в программе "Час книги". Я приветствую Юрия Богомолова, он сегодня со мной в студии. И по правилам "Часа книги" в студии вместе с автором находится и его оппонент. Сегодня в этой роли выступает наш с Юрием коллега телевизионный обозреватель "Независимой газеты" Сергей Варшавчик.

Я скажу несколько слов о Юрии Богомолове. По образованию он киновед и кинокритик. Печатается с 64 года, так что многое знает про советское, российское и изменившееся в разные эпохи и кино, и телевидение. Защитил диссертацию. У него несколько книг. Юрий, кстати, автор, он придумал телевизионную программу "Школа злословия", которую многие из вас любят. Лауреат премии Союза кинематографистов и Академии свободной прессы. И вот этот самая последняя книга "Хроника пикирующего телевидения", в нее вошли еженедельные обзоры Юрия, которые публиковались в 2000-2002 годах в газете "Известия". Но прежде, чем мы начнем разговор и будем спорить, вот выдержка на рецензию из этой книги, называется она "Пикирующая лошадь демократии", напечатана в "Литературной газете", автор Георгий Ассикритов.

"Почему в названии представленной суммы впечатлений и попутных мыслей определяющим является слово "пикирующий"? Читатель найдёт ответ на вопрос, дойдя до последних страниц. Замечу, картина станет вполне очевидной и для того, кто в эти годы был телезрителем, и для тех, кто телевизор не смотрел вовсе.

Да, автор стоит на либеральных позициях. Однако профессионализм не позволяет ему уйти в голую либеральную апологетику. Отсюда возникает ощущение объективности в оценке многих экранных отражений событий.

Вот, к примеру, описание подачи в эфире памятного теракта на Пушкинской площади. "Почти все каналы сумели в тот вечер перекроить сетку вещания. Худфильмы прерывались на самом интересном месте, чтобы показать экстренные новостные выпуски, иные из передач снимались с эфира; одно оставалось несдвигаемо и неотменяемо - реклама.

Позвонил читатель, спрашивает: как такое возможно?

Возможно. Заканчивается хроника взрыва, скорбное лицо теледиктора... И пенистое пиво заливает экран. И то, которое "Невское". И то, что "Толстяк". И правильное пиво "Бочкарёв"...".

Есть в книге одно очень интересное сравнение. Демократии с живой лошадью, подаренной современникам. Так вот, когда с лошадью, как со всякой Непридуманной Действительностью, начались проблемы (она, как замечено, "извините, обделалась"), от неё все побежали, её погнали прочь.

Правда, нет анализа, что же это за лошадь такая, что же это за "демократия"? Кто её привёл и подарил? Но ведь такие вопросы и не тема для телевизионных хроник".

Анна Качкаева: Ваш добрый критик, Юрий, в "Литературной газете" говорит как раз об определяющем слове - пикирующий. Для меня же это слово такая демонстрация неопределенности, потому что "пике" не может быть бесконечным - либо вдребезги насмерть, либо вышел из пике, и взмыло ввысь. Что вы все-таки имели в виду, так называя сборник своих заметок?

Юрий Богомолов: Действительно, пике - это, как человек, который немножко имеет отношение к авиации, я служил в армии механиком, я знаю, что пике - это еще не все, это не конец. Это довольно кризисная ситуация, сложное положение, но из него есть выход. Я совершенно отчетливо помню появление ОРТ. Тогда еще Константин Львович Эрнст был вполне доступным человеком, мы с ним часто беседовали. Когда он пришел руководить этим каналом, он сказал, что наша задача, той команды, которая пришла - это вывести канал из пикирующего состояния. Что ему, по-моему, и удалось. Но это было где-то в 90-х годах, 96-97-й. Действительно, ему это удалось. Кроме того, появился НТВ канал, и это уже был канал, набирающий высоту.

А в 2000 году произошло то, что, как мне показалось, стало некоторым обратным и опасным входом в пикирующее состояние. Причины этого достаточно разнообразны. И вот то, как телевидение пикировало, планировало... Как книжка появилась? Естественно, когда я писал, я не думал о книжке. Просто, когда закончился определенный цикл работы, я как-то стал перечитывать колонки и вдруг заметил, что они складываются. Это дневник, дневник политический, между прочим, как мне кажется, через телевидение.

Анна Качкаева: Это означает, что деградация телевидения как-то трансформировалась в течение этих пяти лет? Что с этим, я все пытаюсь понять - пикирует куда?

Юрий Богомолов: Мне кажется, что мы действительно выходили из какого-то пике, то есть из состояния чисто советского телевидения в некое буржуазное телевидение. До определенной поры выходили достаточно успешно, пока не случилось реальных политических землетрясений. А потом началась не то, что деградация... Ведь мы говорим: дикий капитализм - его следствием является дикая буржуазность. И вот пике - это связано с тем, что мы оказались, наше телевидение в состоянии, невозможно сразу освоить, цивилизовать ту буржуазность, которая на нас упала.

Анна Качкаева: И которая, как я понимаю, поначалу вас не сильно раздражала? Вы ее даже приветствовали.

Юрий Богомолов: Буржуазность я вообще приветствую. Я просто, как и многие другие думал, что она с крылышками, сама собой полетит, и все будет замечательно. Я был фанатом, может быть громкое слово, во всяком случае болельщиком канала НТВ, естественно, болельщиком канала ОРТ.

Анна Качкаева: Об этом мы поговорим, потому что мне кажется, что вообще вся эта книга посвящена или прослоена, так или иначе, мыслями и реакциями на НТВ.

Сергей Варшавчик: Вы знаете, как в свою очередь бывший зенитчик, служивший в войсках ПВО...

Анна Качкаева: Прекрасно! У нас сегодня просто дуэль такая. Вы летали, а Сергей сбивал.

Юрий Богомолов: Точнее - я готовил самолеты.

Сергей Варшавчик: Книгу, конечно, следовало бы назвать "Хроника пикирующего НТВ". Потому что такая некоторая любовь-ненависть автора к этому каналу, которую вы сейчас объяснили, она прослеживается красной нитью. И главным антигероем у вас проходит Евгений Алексеевич Киселев. Опять же, видимо, в силу того, что такой рухнувший идол, который куда-то, видимо, вел массы либеральные при Ельцине. А с 2000 года, когда пошли события, напомню, что событий было два, я бы назвал - это избрание нынешнего президента, и это уход создателя канала Олега Борисовича Добродеева на канал ВГТРК, что для многих явилось просто шоком. Честно говоря, если говорить о задумке сделать некую хронику пикирования телевидения, то оно свалилось в пике все-таки, Юрий, хотя бы годом раньше. Потому что, если мы вспомним знаменитую информационную войну между НТВ и ВГТРК, то это началось все-таки в 99 году, а до этого был 96 год. Помните, да? Когда у Ельцина...

Юрий Богомолов: Я тогда не вел колонку.

Сергей Варшавчик: Но вы тогда отслеживали телевидение?

Юрий Богомолов: Не так подробно.

Сергей Варшавчик: Понимаете, такое некое ощущение, что до этого ничего не было, все было хорошо, все было как-то тихо-спокойно, интеллигентно. И вдруг вы включили телевизор в 2000 году и увидели этих людей, которых Аня перечислила, где кто сейчас находится. На мой взгляд, некая недосказанность здесь имеется, хотя, конечно, замысел интересен. Это бунинские "Окаянные дни".

Юрий Богомолов: Конечно, в этом смысле есть какое-то. Но что могу сказать? В принципе она возникла, и здесь вы правильно говорите, что основным сюжетом была ситуация с развивающимся конфликтом между НТВ и властью. Но справедливости ради надо заметить, что я подробно пишу о том канале, который сейчас называется Первый, а тогда назывался ОРТ. И достаточно жесткая, насколько я правильно помню, у меня есть юбилейная одна заметка.

Анна Качкаева: Да, по поводу пятилетия Березовского.

Юрий Богомолов: И самого Березовского. Все правильно, я тот период очень хорошо помню, который предшествовал этому. Тут предпосылка главная моей любви и ненависти к НТВ: мне лично казалось и сейчас кажется, что власть прикладывала определенные усилия для того, чтобы уничтожить НТВ. Но и НТВ сделало многое для того, чтобы себя изничтожить. Свобода слова, которая подразумевается - это, как мы хорошо видели, палка о двух концах. За один конец держишься, а другим можно бить. И вот та деформация, я не говорил деградация, я говорил о деформации. Я четко заметил и об этом много раз писал и пишу, о том, что журналистика, если она находится не в состоянии войны, горячей причем, информационной горячей войны, она должна быть над партиями, она должна не быть партией, она не может быть агитпропом. И вот то, чего мы нахлебались при советской власти, мне это привило до конца жизни ощущение того, что ни в конем случае, как бы тебя на это ни подталкивали, не становиться пропагандистским инструментом.

Анна Качкаева: Но, тем не менее, Юрий, у вас сквозь книгу проходит ощущение личной вендетты к тому же Евгению Киселеву. К нему вы нетерпимы более всего. Вы, кстати, гораздо терпимее к Доренко, к Невзорову, к Леонтьеву.

Сергей Варшавчик: Причем, преследуя на канале ТВ-6, куда он ушел.

Анна Качкаева: В данном случае нет задачи сказать, что Евгений Киселев белый и пушистый, а просто, почему к остальным вы более терпимы, они для вас персонажи, а Киселев - это нечто такое личное.

Юрий Богомолов: Во-первых, у Киселева ко мне было нечто личное.

Сергей Варшавчик: Расскажите, что случилось?

Анна Качкаева: В эфире, по-моему, однажды что-то такое, там описана ситуация.

Юрий Богомолов: Началось все с того, что я заметил склонность Евгения Алексеевича вдруг как-то очень по-доброму, мило говорить о КГБ, о его шефе некогда Андропове, он сделал фильм трогательный. Потом к столетию Ленина прошел в эфире трогательнейший сюжет, по-моему, из Лондона, где рассказывалось о том, как пребывал там Ленин и так далее. Затем какая-то страстная любовь к фильму "17 мгновений весны".

Анна Качкаева: Этот-то фильм вас чем так?

Сергей Варшавчик: Это художественный фильм, побойтесь бога, Юрий.

Юрий Богомолов: Обождите, он художественный? Он абсолютно мифологический, мифологизация этого ведомства.

Сергей Варшавчик: Какого - гестапо? Юрий, подождите, с другой стороны, до этого немцев всегда показывали карикатурно. Вам не кажется, что это попытка какого-то анализа?

Юрий Богомолов: Я все понимаю про этот фильм. Я про этот фильм столько написал. Вы по молодости не помните, когда этот фильм только появился на советских экранах.

Анна Качкаева: Помним. Мы были, конечно, маленькие, во второй класс я пошла, но я хорошо помню.

Юрий Богомолов: Вы были маленькими. А вот уже тогда мой коллега, уже покойный, к сожалению, Виктор Петрович Демин написал очень хорошую статью по поводу этого фильма, где он показывал, какая это все липа и давал понять, он не мог прямо об этом сказать, давал понять о том, на кого и для чего это работает.

Сергей Варшавчик: Художника надо судить по законам, им созданным.

Юрий Богомолов: Тем не менее, тогда Демина вызвали и проработали, тогда еще только в Совете кинематографистов. Главному редактору журнала "Советский экран" Дмитрию Писаревскому был сделан строгий выговор. После этого критики никакой не позволялось. Я понимаю, на что купилась публика, я даже понимаю на, что купилась интеллигенция. Интеллигенция купилась на то, что там такая была апология конформизма. Мы можем служить и в гестапо и носить мундир гестаповский, но в душе мы такие демократы, такие либералы. И вот герой Штирлиц - это действительно такой портрет иносказательный целого слоя и целого класса советских журналистов, советских политологов, советских ученых и так далее. Я могу перечислять поименно.

Сергей Варшавчик: Как бывший киношник я вам хочу сказать одну вещь: любой художественный фильм, если покопаться, он мифологема, не соответствующей действительности.

Юрий Богомолов: Как настоящий художник - я согласен с вами.

Сергей Варшавчик: По сути дела эти претензии можно предъявить к любому фильму, который вы назовете. Я хотел бы сказать о книге. Понимаете, в чем дело: вы довольно точно ставите диагноз, прорабатываете, так скажем, на своей парткомиссии. Но в принципе вы не даете рецептов, вы не предлагаете вариантов.

Анна Качкаева: Расставим точки над i все-таки, такую личную вендетту Юрия Богомолова с Евгением Киселевым, которая прослеживается на протяжении всей почти трехсот с лишним страничной книги. И Юрий Богомолов в том числе не простил заигрывание Евгению Киселеву с мифами о КГБ, с советским прошлым и так далее. Выходит, что Евгений Киселев в этом своем запале борьбы фактически приближал сегодняшние фантомы, сегодняшние отношения. Так выходит?

Юрий Богомолов: Выходит примерно так. Тем более, что я вспоминаю еще один момент, он связан с раскруткой гимна, того гимна, который мы сегодня имеем, против которого более-менее здравомыслящие люди протестовали. Об этом, по-моему, есть в книжке, о том, как как-то на канале НТВ Светлана Иннокентьевна Сорокина решила сделать такое зрелищное, интересное ток-шоу, посвященное гимну. Пригласили несколько "чайников", пригласили Фоменко Николая. И началось! И вот началось, тогда же было что-то типа интерактива. Вот это точка отсчета запуска гимна Советского Союза на наши телевизоры.

Анна Качкаева: Я как-то не очень понимаю. Не нужно было обсуждать этой темы, это было невозможно?

Сергей Варшавчик: Вдруг вспомнили и решили этот гимн?

Юрий Богомолов: Был какой-то тухлый информационный повод. Мы знаем, как всегда телевизионщики рады зрелищной энергии. И все это начиналось очень радостно, и казалось, что мы посмеемся над всеми этими историями и тут же и забудем. А вот искра и разожгла то...

Сергей Варшавчик: Юрий, а вам не кажется, что все было с точностью до наоборот? Светлана Иннокентьевна Сорокина, понимая и зная, что во властных коридорах носится эта идея, предложила ее вынести на общественный суд и обсудить? Мне кажется, что дело обстояло именно так.

Юрий Богомолов: Сейчас это точно не установишь. Тогда мне, как телевизионному...

Сергей Варшавчик: Не Сорокина спровоцировала принятие гимна Советского Союза.

Юрий Богомолов: В тот момент я еще не мог предположить исхода всего этого процесса, но меня тогда эта история страшно насторожила.

Анна Качкаева: Мне кажется, что вы сильно преувеличиваете в этом смысле, демонизируете роль телевидения. Его в этом смысле всегда использовали. А ваша критиканская позиция по поводу всего... В книге нет, почти нет ни одного доброго слова ни о ком.

Сергей Варшавчик: Выхода нет.

Юрий Богомолов: В таких случаях, говорят, неловко ссылаться на Николая Васильевича Гоголя, но у него положительный персонаж Смех, у меня была положительная героиня Ирония, в которой я был искренен и честен. Я вернусь к ситуации с Киселевым. Написал я такую колонку, ироническую действительно колонку. Вдруг в программе "Итоги", она шла час или полтора, пятиминутный текст Евгения Алексеевича о том, что некий Богомолов упрекнул нас, сказал про литературную основу Юлиана Семенова, что это беллетристическая околесица. "Так вот, я от имени погибших разведчиков, от имени пытавшихся разведчиков, от имени артистов покойных, Евгения Евстигнеева (еще он кого-то перечислил), я даю пощечину Юрию Богомолову".

Анна Качкаева: Все повторяется. Знаете, мне это напоминает историю с Есениным, Пушковым, Петровской и так далее.

Сергей Варшавчик: Я помню эту историю. Вы написали, по-моему, что вы можете издавать что угодно.

Юрий Богомолов: Я сказал, что он мне может дать миллион долларов.

Сергей Варшавчик: Но дело в том, что, к чему я возвращаюсь, понятно, что вы человек, который смотрит телевизор за деньги, что называется. Смотреть вам его неприятно. Я отчасти вас понимаю, мне редко когда доставляет удовольствие смотреть, я его тоже смотрю профессионально. Но какие-то есть ли положительные действительно герои, моменты, каналы? Я, например, определю так, что если какие-то программы можно детям показывать - то это более-менее какой-то уровень. Например, канал "Культура" практически все можно детям показывать.

Анна Качкаева: Да я даже скажу страшное - "17 мгновений весны" тоже можно показывать детям. Теперь от него вся мифологема ушла.

Сергей Варшавчик: Я вам скажу, что моя любимая программа - это "Диалоги о рыбалке" на 7 ТВ. А у вас какие любимые, положа руку на сердце? Что вы действительно с удовольствием смотрите?

Юрий Богомолов: Что я смотрю из того нового?

Сергей Варшавчик: Кроме, конечно, "Школы злословия".

Анна Качкаева: По-моему у Юрия испортился характер от смотрения долгого телевидения и сказать нечего доброго.

Юрий Богомолов: Сказать можно много чего.

Сергей Варшавчик: Для себя, а не для денег.

Юрий Богомолов: Вы знаете, стерлись границы. В конце концов, от смотрения телевизора и такого садомазохизма, в конце концов, если переплавляешь в какую-нибудь ироническую заметку, это возвращает.

Сергей Варшавчик: С приятным чувством мстительности глядя на экран.

Юрий Богомолов: Кстати, кроме тех сюжетов с Киселевым, у меня сквозной сюжет с Березовским.

Анна Качкаева: Но Березовский как персонаж.

Сергей Варшавчик: Вы так и не назвали ни одной программы или фильма.

Юрий Богомолов: Фильм очень хороший был "Дети Арбата". Замечательный был сериал "Штрафбат". Я надеюсь скоро увидеть прекрасный сериал "Доктор Живаго" или "Мастер и Маргарита". "Мертвые души" с огромным интересом смотрел. При том, что говорят неформат, мне кажется, это такой же неформат, как "Твин Пикс" был неформатом в свое время для американского телевидения. Что касается программ, то я опять же смотрю то, что и вы смотрите, ток-шоу Архангельского "Тем временем", смотрю Виктора Ерофеева, смотрю "Культурную революцию", которая может лучше быть, может хуже.

Сергей Варшавчик: Это для удовольствия?

Юрий Богомолов: И для удовольствия, и для некоей подпитки. Когда я писал заметки, я очень скоро понял, что не надо рецензировать программы.

Анна Качкаева: То есть надо оставить атмосферу эпохи.

Юрий Богомолов: Надо попытаться через то, что видишь, понять зерно того, что происходит в самой политике и культурной жизни.

Сергей Варшавчик: Стоп, подождите. Если не надо рецензировать, тогда может не надо писать о них? Какой смысл? То есть получается, что это околотелевизионные заметки? Если вы не даете анализ того, что происходит, а телевидение является каким-то зеркалом, то как понять эпоху?

Юрий Богомолов: Анализ может быть разным. Можно как Белинский написать большую статью.

Сергей Варшавчик: У Белинского не было телевидения.

Юрий Богомолов: Я вообще говорю. А можно написать как Дорошевич несколько буквально фраз или как Аверченко.

Анна Качкаева: Ну в общем высокие фамилии.

Сергей Варшавчик: Кстати, Гиляровский, книга "Москва и москвичи" - это все его заметки репортера, в том числе.

Анна Качкаева: Давайте дадим возможность включиться в наш разговор слушателям. Владимир из Московской области, вы в эфире. Здравствуйте!

Слушатель: Здравствуйте. У меня такое мнение, то, что у нас телевидение пикирует - это никто отрицать не будет. Но проблема в том, что государство не хочет иметь хорошее телевидение, его устраивает то, что есть. У нас два государственных канала, но вы посмотрите на них, чем они друг от друга отличаются? Ничем. То есть они друг у друга, повторяющиеся передачи, никакой оригинальности нет и не видно, что там правительство заинтересовано в том, чтобы были программы просветительские для населения. И наш зритель не может требовать того телевидения, которое ему нужно. То есть нет обратной связи со зрителем.

Анна Качкаева: Я благодарю вас, Владимир. Ясно, куда оно пикирует, и вы никаких надежд не питаете. Сергей из Москвы, какое у вас мнение?

Слушатель: У меня мнение такое, что, во-первых, ваш гость зря, наверное, на мой взгляд, тратит время на выяснение отношений с персонажами, которые появляются на экране. Вряд ли он не знает, что на телевидении существует тотальный контроль, цензура гораздо хуже, чем во времена Брежнева, и руководят этим люди, которые никогда не появляются на экране. Если он этого не знает, то это печальный факт.

Анна Качкаева: Я думаю, что Юрий знает. Но вы скорее говорите о телевидении, которое наблюдаете. Телевидение, о котором мы писали и писал Юрий, все-таки не было так тотально подвержено цензуре. Оно было разнообразной и цензуре, и самоцензуре, и соображениям разным, и иллюзиям, возможно, подвержено, но оно было гораздо более свободным, хотя слово это сейчас затерли. И в подтверждение короткий фрагмент одной из статей в этой книге "Хроника пикирующего телевидения":

"Информационная работа - это сугубо жреческое и в чем-то даже демоническая занятие. Это высокое посредничество между нами - простыми смертными - и миром, где все время, что-то происходит, что-то меняется, откуда появляется и куда-то исчезает, где все непросчитываемо и непредсказуемо, от атмосферных осадков до кадровых перестановок в правительстве. Естественно, что у человека, представляющего этот мир, вокруг головы волей или неволей образуется нечто похожее на ореол. Мы его наблюдали даже в советские времена. Теперь статус информационного ведущего еще выше, поскольку он сталкер, он вещает от лица неизвестности. Неизвестность является нам - гражданам, неуверенным в завтрашнем дне, не застрахованным от стихийных бедствий и болезней, живущим в грехе, искушаемым соблазнами и надеющимися на лучшее в образах посвященных.

Елизавета Листова, считывающая подводки с телесуфлера, на 6 канале в дневном выпуске "Сегодня" - это сама укоризна. Татьяна Миткова на НТВ - напористая деловитость. Михаил Осокин - воплощенное ехидство. Марианна Максимовская несет образ медсестры, трогающей своей интеллигентностью. Но если говорить о самом универсальном и обобщающем образе материнской сострадательности на нашем телеэкране - то это вне сомнения Светлана Сорокина".

Анна Качкаева: Вот такая цитата их книги "Хроника пикирующего телевидения" Юрия Богомолова. Цитата неслучайна, потому что тоже, как и в случае первой цитаты в начале программы, "иных уж нет, а те далече". И вы много опять же пишете о невменяемости НТВ, самонадеянности, там много оценок и злых, и справедливых, и несправедливых. За нехорошее ругаете, за КГБ, за бандитские сериалы. Не нравилось оно вам этих двух лет падающих НТВ. А нынешнее нравится?

Юрий Богомолов: И нынешнее не нравится, не могу сказать, что нравится. Нынешнее НТВ - это, естественно, несколько более либеральное, чем Первый и Второй канал. Но ситуация, действительно, даже трудно сравнивать, ситуация изменилась. Изменился зритель, изменился климат, изменилось качество буржуазности. Телевидение, в чем его проблема и почему оно, я не скажу, что оно вышло из пике или совершенно вонзилось, но оно находится в зоне турбулентности, скажем так. Как зенитчику вам понятно это?

Сергей Варшавчик: Мне так кажется, что оно вышло из пике и начало ковровое бомбометание, если продолжать эти термины.

Юрий Богомолов: Ситуация в связи с ковровым бомбометанием, я понимаю прекрасно, что вы имеете в виду. Но я думаю, что уровень политизированности зрителя, он гораздо в большей степени, а он понизился достаточно сильно, он в гораздо большей степени определяет репертуар сегодняшнего телевидения, сегодняшние проблемы телевидения, чем, скажем, давление, предположим, Кремля или давление власти и так далее. Вот эта ситуация. Мы будем говорить, предложим, об аналитических программах. Мне не нравится программа, предположим, Глеба Павловского.

Сергей Варшавчик: Это аналитическая разве?

Юрий Богомолов: Будем говорить о формате.

Сергей Варшавчик: Это авторская.

Анна Качкаева: Все-таки она претендует на то, чтобы называться аналитикой.

Юрий Богомолов: Евгения Киселева была тоже авторская, но он ее называл аналитической. Мне она не нравится. Не нравится то, что на себя берет функцию гувернера при, предположим, президенте или при ком еще. Как бы ему раскладывает: этот это, тот другое. Это не аналитическая программа. Или программа Соловьева "Воскресный вечер". Это тоже, каждый из этих аналитиков берет на себя функцию наставника, и он занимается наставничеством. Так же, как и Пушков. Что такое его последний выпуск по поводу Чубайса?

Анна Качкаева: Интересно, раз вы про это заговорили, чем нынешние околоаналитики, репрезентеры пустоты, имитаторы, кураторы смыслов, как их уж только не называют, все они в общем не журналисты, все они из другой сферы, они скорее манипуляторы, чем они отличаются от предыдущего ряда - Доренко, Сванидзе, Киселев, Леонтьев? Леонтьев остался, такой перевертыш бесконечный. Но, тем не менее, чем принципиально?

Юрий Богомолов: Вы знаете, для меня прежние программы очень многие, скажем, "Свобода слова" Савика Шустера была программой, я ее называл клапаном. Там ведь аналитики было чуть-чуть, а в основном там выпускали пар. Естественно, выпускали пар те силы и те партии, у которых было что сказать. Мне, как зрителю, очень не хватало. Если я настроен определенным образом протестно, то здесь я ловлю кайф в этом случае. На программе, предположим, "Судите сами", где идут примерно такие же бои или на программе "К барьеру!", где все смешено, перемешено. Что касается программы "Итоги" Евгения Киселева - это Леонтьев когда-то очень верно подметил - это было встряхивание пыльных ковров кремлевских кабинетов. Пока Евгений Алексеевич мог питаться какой-то информацией, имел доступ к информации, к тому, что там происходило, через Добродеева или через Гусинского - это была кремленология новейшего периода. Аналитической программой мне ее тоже трудно было назвать. По-моему, единственная аналитическая программа, нравится нам или нет, сегодня на телевидении Владимира Владимировича Познера. Там происходит действительно анализ той проблемы, которая берется, там есть этот анализ.

Сергей Варшавчик: На мой взгляд, знаете, в чем отличие все-таки предыдущих аналитиков от нынешних, одна очень важная деталь. Тогда все-таки было две информационных тяжести, две стороны, когда шли информационные войны между ОРТ и НТВ, мы могли узнавать.

Анна Качкаева: Драматургия была, конфликт.

Сергей Варшавчик: Тот же Доренко, как к нему ни относись, сказал интересную фразу: "Да, я поливаю всех, умалчиваю про своих хозяев. Сектор 360 градусов, у меня есть 20%, а все остальное - пожалуйста, смотрите. Кто-то другой про моих владельцев скажет и так далее". Сейчас действительно идет имитация самого процесса. Все единогласны. Маленькая деталь про Говорухина: меня просто поразило, когда одновременно на трех каналах - Первом, Втором и НТВ шли как бы случайно его фильмы. Понимаете? И когда вы говорите о Шустере, который клапан выпускал. Да, выпускали. Сейчас практически нет ни одной программы общественно-политической, идущей в прямом эфире. Боятся. А вы помните за что закрыли Шустера, что каплей явилось последней? Выступление людей по поводу монетизации льгот. Я еще, глядя эту программу, подумал: наверное, терпение здесь лопнет у кураторов.

Анна Качкаева: Давайте я прочту, потому что пейджеров много, я не цитировала наших слушателей: "Свободное телевидение пикирует в "Аншлаг" и "Кривое зеркало" и еще в "Фабрику звезд" понемножечку". Да тоже и эти программы сходят на нет, они пикируют, по-моему, в программу "Максимум", если так о нынешнем состоянии телевидения говорить, в людоедство и в смерть в прямом эфире. "Публицистических программ не осталось за исключением Глеба Павловского, которого, правда, смотреть тошно". Алла Павловна, москвичка.

"Нынешнее российское телевидение пикирует прямым ходом в преисподнюю". Татьяна ни больше, ни меньше ему обещает совсем печальную юдоль. "Телевидение сейчас считается оружием истребления мозгов у молодежи, нравственности и приличных понятий". "Среди нашего пикирующего телевидения есть один плавающий островок - это телеканал "Культура". Жаль, что только он". Светлана Ивановна. "У нас телевидение работает не для телезрителя, а только для рекламодателя, поэтому у нас все эти междоусобицы". Владимир из Санкт-Петербурга.

"Вся передача у вас идет в перекос. Пикирование - это вид атаки. Вот "штопор" - это катастрофа. Пикируют, когда нападают. Поправьте своих собеседников, потому что все сентенции в этом случае оказываются нелепыми". Вы военные оба.

Сергей Варшавчик: Из пикета можно не выйти, о чем вы говорите? Да, это вид атаки, но из него можно и не выйти. Вот мы и гадаем - выйдет, не выйдет.

Юрий Богомолов: "Штопор" - это действительно совсем худо. Если "штопор", то уже давайте прикроем глаза, веки и конец. А поскольку все-таки мы не теряем надежды... А я не теряю вот какой надежды в связи с этим...

Сергей Варшавчик: В связи с появлением Интернета.

Юрий Богомолов: Даже не Интернета, а дело вот в чем: был упомянут "Аншлаг", действительно что-то ужасное этот "Аншлаг", и последние два дня было соревнование между Петросяном и Хазановым.

Анна Качкаева: Хазанов отмечал юбилей.

Юрий Богомолов: И Петросян его отмечал. Там было много перекличек.

Анна Качкаева: Хазанов был, кстати, очень неплох.

Юрий Богомолов: Почему он был неплох? Пытался перекинуть мостик в советское время. Он напомнил абсурдизм советского времени.

Сергей Варшавчик: Это с Кобзоном когда ностальгировали?

Юрий Богомолов: Там было другое - его монологи старые. Там проступал тот абсурдизм, по поводу которого мы ностальгируем. Но я об этом. Я хочу сказать о том, что "Аншлаг" - это юмор, действительно, нехорошо говорить такие слова, но такого "совка", то есть из прошлого пришло. А сейчас есть попытка создания такого юмора уже более-менее цивилизованного буржуа, я имею в виду ситкомы.

Анна Качкаева: Да, ситкомы и программы более-менее веселые, которые на СТС выходят с шутками.

Юрий Богомолов: Я тут разбирался с "Моей прекрасной няней", написал статью на один из сайтов, и там я набрел на такую параллель: раньше мы как ругали "Кабачок 13 стульев", сам прикладывал к этому руку - пошлость, глупость и так далее. Но это был тот ситком того времени. Систком советского обывателя, нелегального обывателя, полулегального обывателя, стеснительного. "Моя прекрасная няня" - это уже ситком сегодняшнего дня, это "Кабачок" сегодняшнего дня. Посмотрите, там сколько параллелей Пан Директор и Господин продюсер.

Сергей Варшавчик: Мне напоминает "Рабыню Изауру", поскольку ориентировано исключительно на женскую аудиторию и плюс ведущая "Не родись красивой".

Анна Качкаева: Мы можем об этом много говорить. Благодарю и Юрия, и Сергея. Могу сказать, что, тем не менее, в финале нет оптимистического финала, к сожалению, Юрий пишет о том, что может превратиться телевидение в канализацию, утратив статус коммуникации. Но может быть все-таки не до конца спикирует.