19 февраля на малой сцене музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко состоится премьера. Оперетта «Москва, Черемушки» посвящают 100-летию со дня рождения Дмитрия Шостаковича, которого театр считает «своим» композитором.
Говорит заведующий литературной частью театра Игорь Казенин: «Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко гордится тем, что считает Дмитрия Шостаковича своим автором. В далеком 1934 году, совсем молодой композитор пришел в этот театр и показал свою оперу "Катерина Измайлова". Через несколько дней после этого Владимир Иванович Немирович-Данченко написал письмо в Париж, и в этом письме есть такие слова: "На днях мы слушали оперу молодого гениального композитора Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Опера была поставлена, это был один из лучших спектаклей театра". Но театру надо было очень много преодолеть для того, чтобы состоялся этот спектакль. Дело в том, что в 1934 году (до реконструкции 1939 года) зал театра был очень небольшой. И чтобы посадить количество музыкантов, которые должны были играть в "Катерине Измайловой", надо было убрать несколько рядов партера. На это надо было получить особое разрешение. Немирович-Данченко всего этого добился. Был увеличен хоровой ансамбль, и состоялась эта премьера. Наши старики рассказывали мне такую легенду, что если бы в 1934 году, те люди, которые пришли на "Катерину Измайлову" в Большой театр, пришли бы в наш театр, то никакого запрета не было бы. Потому что в Большом театре был не очень удачный спектакль, а у Немировича была блистательная постановка. И что еще интересно, что даже после выхода редакционной статьи в "Правде" — "Сумбур вместо музыки" в театре Немировича-Данченко этот спектакль шел еще долго. И вот, спустя 30 лет, уже в начале 60-х годов, "Катерина Измайлова" вновь вернулась на сцену и опять на сцену нашего театра. Поэтому этот юбилей для нас очень дорог».
Оперетту «Москва, Черемушки» Дмитрий Шостакович написал в 58-м году на либретто Масса и Червинского, — и тогда же она была представлена в Театре Оперетты. Заглавную женскую партию пела Татьяна Шмыга. Позже, в 1962 году, на экраны вышел фильм, в котором снимались Евгений Леонов, Василий Меркурьев, Геннадий Бортников. Вот и вся история произведения Шостаковича. Сюжет его простенький: ведется масштабное жилищное строительство, люди получают ордера на новые квартиры в первом жилом районе массовой застройки — в Черемушках. Ну, и обычные люди едва не остаются без положенной площади из-за аппетитов начальственной парочки. В музыке много цитат из городского фольклора, например, «Цыпленок жареный» или «Бывали дни веселые», а также самых разнообразных танцевальных ритмов от вальса до рок-н-ролла.
После двух пожаров и реконструкции
Художественный руководитель театра, а также руководитель постановки Александр Титель объясняет, почему так получилось, что академический театр после двух пожаров и реконструкции открывается, можно сказать, музыкальным водевилем: «Во-первых, никто не думал, что именно с этого начнется жизнь малой сцены. Так случилось. Это ведь сочинение, которое я выбрал для нашего, с Игорем Ясуловичем, четвертого курса. Это им по силам. Плюс год Шостаковича. К несчастью, советская власть обошлась с ним таким образом, что он написал всего три произведения для сцены — "Нос", "Леди Макбет Мценского уезда" (впоследствии переделанную в "Катерину Измайлову"), и "Москва, Черемушки". И я подумал, что вот такая легкомысленная вещь, которую, в свое время ругали за неправдоподобие… До этого его сильно прорабатывали за чрезмерное правдоподобие. Таким образом, и возник здесь… А что будет? Посмотрим. Это делает Ирина Владимировна Лычагина и молодой режиссер Маша Максимчук. Мы немножко помогаем».
«Всегда есть желание что-то переделать и переаранжировать текстовой материал, который, действительно, сегодня звучит местами идиотически, — продолжает Александр Титель. — Есть возможность окунуться в ретро-атмосферу. Сейчас все, что связано с 50-60 годами, мне кажется, чувствует себя на сцене хорошо. И Ира Лычагина посчитала возможным, в основном, сохранить тот текст, который есть, и как-то его адаптировать. Когда-то мы уже это делали. Есть такая оперетта Листова — "Куба, любовь моя". Она мне чрезвычайно понравилась. Там молодой кубинский революционер, а девушка — она дочка богатого латифундиста. Он ей говорит: "Я поведу вертолет". Она говорит: "Ты же не умеешь водить вертолеты!" Он говорит: "Да, не умею. Но революция требует. Я поводил машину. Почитаю инструкцию". Это меня так порадовало, что мы сделали целый акт из этой замечательной оперетты, где были кубинцы, латифундисты, революционеры, знойные кубинские девушки».
Иная оркестровка
Александр Титель говорит об еще одной особенности оперетты: «Дело в том, что это другая аранжировка, другая оркестровка. Переоркестровал эту вещь шотландский композитор МакБерни, ученик Шостаковича. Он переделал ее на малый состав. Для нас это очень подходяще, поскольку малая сцена и большой оркестр там не очень хорош. Это малый состав, примерно на 26-27 человек, но фокус заключается в том, что он сделал его таким эстрадно-симфоническим, который был в 60-е годы. Были мощные эстрадно-симфонические, где выходил Магомаев или Гуляев, но были и достаточно скромные. Там много духовых инструментов, два саксофона, бинги, гитара, куча ударных, из которых некоторые довольно экзотические. Многое из того, что Дмитрий Дмитриевич вуалировал в оркестре и, скажем, намеком подавал, надо было извлекать. Макберни вытащил это просто в оркестр. И там вдруг такие слышны реплики духовых инструментов… И все те моменты музыкальной пародии, которые он заложил, например, «Цыпленок жареный» или «Тебе любимая и легендарная, в боях познавшая радость побед», это вытащено более явно, более остро».
Актуализация либретто — дело неблагодарное
На вопрос о том, что не возникло ли у режиссера желания актуализировать, приспособить проблему, развернутую в либретто, к современной ситуации, то есть — показать современных пайщиков или вкладчиков, стоящих на морозе с плакатами «Отдайте мою квартиру или, по крайней мере, деньги!» — Александр Титель отвечает так: «Нет. Мне кажется, что это дело совершенно неблагодарное и ненужное. 50-60-е годы — это то, что стало историей, но довольно близкой. Это история наших родителей или наших бабушек. Многое из того, что было там, мы сами в детстве застали. Там было много смешного, много хорошего, много нелепого. Если кто-то думает, что сегодня этого меньше, то это глубокое заблуждение. Наоборот, все то, что было тогда советским мылом, и над чем похихикивал Шостакович, говоря: "Вы хотите такого? Вот вам!" Но, говоря это, он, все равно, плохого не мог сделать. Он не мог писать неталантливо, он не умел этого делать. Окунуться в это, как в детский букварь, как в стихи Маршака или в "Мойдодыра", мне кажется, будет очень симпатичным. И ничего не нужно актуализировать. Эта актуализация — не единственный ключ, которым отпираются разные произведения».