Виктор Резунков: Как и следовало ожидать, об этом предупреждали и продолжают предупреждать эксперты, по мере приближения президентских выборов в Кремле нарастает напряжение между всеми ключевыми фигурами большой игры. Об этом пишет на страницах газеты «Новые известия» Сергей Ткачук в статье под названием «Кремлевский гамбит». Тема «преемник-2008» остается центральной политической темой в российских, да и не только российских средствах массовой информации, главной политической интригой ближайших двух лет. Что можно ожидать от власти? Какое развитие событий прогнозируют эксперты и журналисты? Об этом мы и поговорим сегодня.
В Петербургской студии Радио Свобода политолог, профессор Валерий Островский и политический обозреватель газеты «Петербургский час-пик» Дмитрий Мотрич.
Вам, уважаемые слушатели, мы задаем такой вопрос: что еще предпримет Владимир Путин для успешного осуществления операции «преемник»?
Но вначале традиционно рубрика, что происходит в российских средствах массовой информации. У нас сегодня несколько событий.
Час прессы. Что происходит?
Виктор Резунков: Несомненно, главная новость дня – это то, что политический беженец Борис Березовский, который недавно в интервью радиостанции «Эхо Москвы» заявил, что он готовит силовой перехват власти в России, расстается с остатками своего бизнеса. Об этом сегодня сообщает газета «Ведомости». Прежде всего, это касается газеты «Коммерсант». Борису Березовскому принадлежит 100% акций одноименного издательского дома. Бизнес у опального олигарха выкупает его соратник Бадри Патрикацишвили. Мы связались с Рафом Шакировым, который с 1997 по 2000 год возглавлял газету «Коммерсант».
Раф, как вы можете прокомментировать это событие с политической точки зрения?
Раф Шакиров: Я не думаю, что господин Березовский играл сколько-нибудь серьезную роль в последнее время в политической жизни России. Поэтому, по-моему, это большого значения не имеет с окончания его политической деятельности. Не говоря уже о контексте предыдущих его заявлений. Мне кажется, это такая жирная точка. А что же касается самой судьбы издательского дома, прочие активы меня меньше интересуют, а то, что продается «Коммерсант», во-первых, это нужно еще проверять, а проверить это достаточно сложно, если господин Патаркацишвили подтвердит это, ведь ему продается, то, конечно, все будет зависеть от того, какой курс выберет Патаркацишвили. У него тоже здесь есть проблемы, как вы знаете, он в розыск объявлен и скрывается сейчас в Грузии. Поэтому появление на российской территории крайне затруднительно. Если он будет здесь заниматься бизнесом в издательском доме «Коммерсант», это также сложно. Скорее всего, эта продажа есть некая подготовка к другой продаже, то есть продажа «Коммерсанта» еще какому-нибудь новому главе. Видимо, в силу причин покупать у того же Березовского было сложно, сделать это у Патаркацишвили будет гораздо проще.
Виктор Резунков: Раф, скажите, а вы не исключаете, что у Бадри Патаркацишвили в дальнейшем «Коммерсант» выкупят представители государственных структур российских?
Раф Шакиров: Я сам участвуя в этом бизнесе, слышу разные заходы на эту тему со стороны различных структур, в основном государственных или работающих по заказу государства, которые очень бы хотели приобрести «Коммерсант». Но вы знаете, что цену, которую выставил Березовский, она называется «темное отсечение». Что будет сейчас происходить? Трудно сказать. Думаю, что все равно появится, конечно, основная часть покупателей будет даже если из формально частного бизнеса, будет действовать по указанию государства. Появится ли реальные частные инвесторы, которые захотят из этого делать чистый бизнес, покажет время. Вы сами знаете, что на нашем рынке это не так просто. Даже приобрести такой издательский дом без согласования означает поставить себя в некое сложное положение. Если у вас есть какие-то другие активы, то у вас могут возникнуть проблемы.
Виктор Резунков: Теперь событие второе. Известный российский политик и предприниматель Константин Боровой 15 февраля участвовал в записи программы «Двое против одного» на канале «Региональное телевидение». В результате возникла драка. Мы связались с Константином Боровым по телефону. Вот что он нам рассказал.
Константин Боровой: Я думал, что это такое журналистское мероприятие, я думал, что это ребята – журналисты, но оказалось, что все-таки они – политики ориентации, близкой к РНЕ. Вначале это выглядело неприлично, очень агрессивно, но все-таки это было без оскорблений, когда они меня допрашивали по поводу моих взглядов. И когда мы обсуждали нынешнюю политику государства и книгу Солженицына «200 лет вместе», потом они, к сожалению, просто начали оскорблять. Это такие довольно тривиальные, психологически юдофобские высказывания. Мне казалось, что это провокация. Тем более, что потом я узнал, что у них было несколько людей-демократов до меня, Гарри Каспаров, который оскорбился, назвал их уродами и ушел. Я, к сожалению, стерпеть не смог, и у нас началась драка, особенно когда они оскорбили память Юшенкова, Старовойтовой. И началась драка. Их было двое. Я был один. Но я спортивный очень, занимался всякими единоборствами. Ну, мы полупили друг друга, они двое, я один. Дрались до первой крови. Это неправильно. Я не призываю людей действовать так же, как я действовал, это неправильно. Но интересно, что это стало результатом обсуждения политики государства, которую вот эти нацисты по существу защищали, которую я считал очень провокационной. Мы обсуждали фильм «Есенин», я говорил, что это все провокационные мысли, а они мне доказывали кулаками, что это правда. Я не горжусь тем, что произошло, я не горжусь, что я их избил. Мне это крайне неприятно. Но не скрою, я получил удовольствие. Этого делать нельзя. Я сожалею, что я их побил.
Виктор Резунков: Итак, мы обсуждаем последние публикации в российской прессе относительно преемника-2008. Прежде чем мы начнем наше обсуждение, давайте представим радиослушателям то, что было напечатано в газете «Новые известия», и какие вообще публикации на эту тему появились. Обзор подготовил корреспондент Радио Свобода Дмитрий Казнин.
Дмитрий Казнин: «Новые известия» пишут, что в Кремле нарастает внутренний конфликт между «силовиками» и «либералами». «В связи с этим новый глава администрации президента Сергей Собянин должен будет унять подковерные кремлевские игры и провести реорганизацию вверенного ему ведомства с целью усиления региональной составляющей в политике Кремля. Так как именно она, по мнению политических аналитиков, сыграет решающую роль на президентских выборах в 2008 году. Функциональное обновление администрации, по словам источника газеты, может коснуться нескольких известных фигур: зам. главы администрации Владислава Суркова, а также помощников президента Виктора Иванова и Александр Абрамова», - пишут «Новые известия».
«Очевидно, что на данный момент главный тактический принцип операции «преемник» - это сохранение максимальной неопределенности, - пишет «Коммерсант». – А взаимное напряжение между всеми ключевыми фигурами большой игры, не позволяющее ни одной из них выбиться в лидеры, оставляет максимальную свободу рук Владимиру Путину. Надо заметить, что эта ситуация ярко контрастирует с опытом недемократического Китая, где власть нынешнему лидеру досталась еще в 1998 году. Организованная планомерная передача власти в рамках недемократической системы не только возможна, но и является одним из важнейших факторов ее стабильности», - пишет «Коммерсант». «В России же сегодня отсутствуют и демократические и недемократические механизмы передачи власти. И единственным источником легитимности сменщика является решение президента. Поэтому операцию «преемник» точнее было бы назвать операцией «наследник», - заканчивает «Коммерсант».
Агентство русской информации пишет, что «одним из возможных преемников Владимира Путина на посту президента России может быть Валентина Матвиенко, нынешний губернатор Санкт-Петербурга».
Виктор Резунков: У нас слушатели на связи. Сергей из Санкт-Петербурга.
Слушатель: К гостям в студии у меня предложение обсудить в рамках объявленной темы передачи мое мнение, сложившееся еще в начале 2000 года, после того как Путин стал преемником Ельцина. Это мнение сложилось как ответ на вопрос: а что будет делать чекист Путин по окончании второго срока своего президентства? Он что ли власть свою просто так кому-то отдаст? Никакого контроля за собой не оставит? И тогда еще, шесть лет назад, как бы подыскивая для Путина место в политической, экономической жизни государства, пришел к выводу, что контроль за преемником своим Путин сохранит лишь в том случае, если останется председателем Конституционного суда Российской Федерации. Он может отменить любой законодательный акт. И идущий в настоящее время процесс перевода Конституционного суда в Санкт-Петербург как раз, мне кажется, и подтверждает в какой-то степени мое мнение. И только что прозвучало мнение о том, что Матвиенко если будет наследницей Путина, а Путин ее будет контролировать из Санкт-Петербурга. Оцените эту мою фантазию.
Виктор Резунков: Валерий Островский, пожалуйста.
Валерий Островский: Я бы сказал, что мысль нашего слушателя далеко не самая нелепая. Я бы, кстати, не исключал именно такой вариант продолжения политической биографии Путина, тем более, что на последней большой пресс-конференции президент отверг предположение о том, что он станет главой «Газпрома», хотя это было бы, конечно, здорово для него, потому что в течение ближайших пяти лет «Газпром» по всем прикидкам войдет в первую пятерку самых крупных международных корпораций. Но он сам лично это отрицал, и поэтому, когда он говорит о том, что он найдет свое место в строю, то роль председателя Конституционного суда, которая будет резко повышена тем самым, я бы не исключал этот вариант. Это такой вариант Аятоллы. А вот на посту председателя Конституционного суда стать таким духовным лидером, Аятоллой, за которым остается последнее слово. Так что вполне возможно.
Виктор Резунков: Сергей из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Сейчас в политическом мире идет поиск альтернативы для дальнейшего социального прогресса общества. Я готов напомнить постулат древних мудрецов о том, что золотая середина вот этого поиска определяет союз всех слоев общества. И если выбить одну ступеньку, как выбили монархию, то естественно, начинает хромать все общество.
Виктор Резунков: Простите, вы считаете, что Владимир Путин восстановит институт монархии?
Слушатель: Когда идут такие конфликты между слоями общества в силу таких резких выступлений, настраивается отрицательное отношение к самому символу вождя. Ввиду этого от выборов 2008 года ничего хорошего ожидать не стоит. Можно ожидать только резкого сужения демократических рамок.
Виктор Резунков: Дмитрий Мотрич, пожалуйста.
Дмитрий Мотрич: Я не понимаю одного, все это, конечно, чудесно, но почему бы нам не включить мозги и не использовать принцип Бритвы Окамы и не умножать сущности без необходимости? Почему мы исходим из того, что еще будет какая-то операция «преемник»? Зачем все эти сложности? Ведь как раз нынешние все эти обсуждения показывают то, что нет на самом деле компромиссной фигуры, которая бы всех устроила. Зачем искусственно ее создавать, подвергать таким рискам, если можно просто спокойно совершенно пойти на третий срок? Абсолютно непонятно, почему мы эту наиболее простую и эффективную мысль отвергаем? По-моему, наша нынешняя власть уже доказала как бы, что, идя навстречу пожеланиям Глеба Олеговича Павловского, эффективность для нее прежде всего. Вот, собственно говоря, самый простой, понятный вариант. И самое интересное, что даже без предварительной обработки мозгов, мне кажется, что даже сейчас процентов 50 народа это поддержит. А после соответствующей обработки – пройдет с песней.
Валерий Островский: Я как раз писал об этом на страницах «Петербургский час-пик». Я придумал некий сценарий, суть которого в следующем. Формально выдвигаются два или три преемника, они идут на выборы, но поскольку они не пользуются большой популярностью, то просто выборы по закону будут признаны не состоявшимися, ибо придет на выборы меньше 50% зарегистрированных избирателей. В этом случае временным президентом на три месяца становится премьер-министр, Фрадков или кто-то еще. А потом проводятся новые выборы, через три месяца. И вот если действующий Конституционный суд, я думаю, что Конституционный суд под руководством господин а Зорькина уже показал свою чуткость, примет решение о том, что вот этот перерыв в три месяца является достаточным для того, чтобы действующий до этого президента баллотировался снова, то в полном соответствии с Конституцией, не меняя ни одного закона, можно в июне-июле 2008 года Владимиру Владимировичу Путину при большой действительно поддержке 60-70% избирателей стать президентом на третий срок.
Дмитрий Мотрич: Я боюсь, что эта схема для эффективной политики даже несколько сложновата. Это один из вариантов, но это так лобзичком, напильничком. А эта работа выполняется шпицштихелем. Можно просто поваляться всем в ногах, чтобы президент остался, можно присоединить какую-нибудь территорию, Белоруссию, например.
Виктор Резунков: Простите, Путин объявил, что он третий раз не будет баллотироваться неоднократно, по-моему, уже три раза говорил.
Дмитрий Мотрич: Видите, в чем дело… Я не проводил специального анализа, но, насколько я помню, он очень осторожный человек, и он ни разу не сделал заявления, полностью необратимого, то есть такого, которое при очень большом желании и определенных обстоятельствах нельзя истолковать так, что все-таки может быть. Вот с «Газпромом» он сказал абсолютно четко: «я бизнесом заниматься не буду». Это понятно. А все формулировки ответов на вопрос о третьем сроке при очень большом желании и при определенных обстоятельствах можно истолковать так, что обстоятельства изменились.
Виктор Резунков: Георгий из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Я уже давно считаю, что это многоходовая шахматная комбинация, которая уже задумана. И как в сказке Андерсена «О стойком оловянном солдатике», появится вдруг из табакерки деревянный бука и выскочит, и сбросит претендента, и именно будет кто-то назначен.
Виктор Резунков: Я бы хотел остановиться еще на одной теме. Вчера Владимир Путин утвердил создание новой службы, которая будет заниматься антитеррором. Это Национальный антитеррористический комитет. Многие наблюдатели, в «Коммерсанте» тоже, это рассматривают как возможность усиления роли спецслужб. Сегодня в газете «Коммерсант», оценивая инициативу создания вот этого Национального антитеррористического комитета, приводятся аргументы правозащитников и депутатов Госдумы. Зампред Госдумы по безопасности Виктор Илюхин, в частности, говорит: «ФСБ становится государством в государстве, что очень опасно. То, что в подчинении главы ФСБ и даже его заместителя будет находиться глава МВД, говорит о том, что ФСБ получает подавляющую роль в государстве».
Валерий Островский, как вы оцениваете эту ситуацию? Это в том же русле усиления непосредственно власти Путина?
Валерий Островский: В наши дни очень трудно сказать, кто силовик, а кто либерал. Если либерал Герман Греф заявляет о том, что российские миллиардеры, находящиеся в верхних списках журнала «Форбс», должны сидеть в местах не столь отдаленных, то кто Греф – либерал или силовик? С другой стороны, силовики далеко не те, какими они были 25-30 лет назад. Безусловно, эта корпорация усиливается, но такого самодовлеющего значения, как при Андропове или еще раньше, они, безусловно, не имеют. Надо посмотреть на те полномочия, которые будут даны Национальному антитеррористическому центру, и вспомнить, что аналогичные центры создавались не раз. Скажем, президент Путин создавал Национальную антикоррупционную комиссию во главе с Касьяновым. Касьянов, по-моему, до сих пор не отставлен с этого поста. Если был указ, то секретный, легального указа не было. Такие комиссии вообще у на создаются довольно часто. Если эта комиссия через неделю после своего создания организует так, что Басаев в железной клетке будет доставлен в Москву – Богу ради! Но я что-то побаиваюсь, что этого не случится.
Дмитрий Мотрич: Чем-то мне это напоминает времена, когда при Петре появились Коллегии, а еще действовали долгое время Приказы, и потом появились Министерства, а долгое время действовали Коллегии. Это такая организационная некоторая неразбериха. Я не понимаю одного: где логика? С одной стороны, наши лучшие друзья – это совсем не террористическая организация «Хамас». С другой стороны, давно уже закончена в Чечне не только война, но собственно и контртеррористическая операция. Зачем тогда создавать антитеррористический центр именно сейчас? Где логика?
Валерий Островский: Мне кажется, что Путин исходил из того, что в каждой области, в каждом крае, в каждой республике есть свои при губернаторах антитеррористические центры, и они как бы остались без оформления. Губернаторы руководят антитеррористическими центрами. А черт его знает, что эти губернаторы со своими антитеррористическими центрами могут в конце концов выкинуть? И вот логика иерархии бюрократической велит создать некий Национальный общероссийский антитеррористический центр для того, чтобы руководить губернаторами и их региональными антитеррористическими центрами, не оставлять их без оформления. Другого смысла я лично не вижу.
Дмитрий Мотрич: Понятно, я согласен с вами. Это аппаратная, их внутренняя логика. Но никто даже не пытается что-то объяснить людям. То есть вы когда что-то делаете, что-то создаете, вы подумайте хотя бы, как это будет воспринято. Мне кажется, что они сейчас находятся в той стадии, когда уже совершенно не заботятся о самопиаре каком-то, хотя бы о том, чтобы кто-то логически объяснял их собственные действия.
Виктор Резунков: Михаил, пожалуйста, мы вас слушаем.
Слушатель: Хорошо зная ситуацию в бизнесе и политике, я хотел бы коснуться исторических аналогий. В России никогда сословий настоящих не было, были господа и крестьяне. Так как в России прасословий фактически нет, то фронда здесь невозможна. А вот формирование миссии тирании возможно. Но в истории не повторяется все совершенно одинаково. Поэтому посмотрите, какой генезис спецслужбы имели в России, как они укоренились. Поэтому вот этот псевдоморфоз, когда старые закостенелые формы КГБ, НКВД втискиваются в такие актуальные явления, как борьба с терроризмом, то, конечно, выполняется та самая миссия спецслужб, которая была всегда – присмотр за ситуацией внутри страны. Никого здесь терроризм интересовать не будет. Второе. Я думаю, что операция «преемник» на этот раз будет серьезной. Дело в том, что регентство, которое Ельцину не удалось, Ельцину вообще на все это наплевать, лишь бы не трогали его близких. Теперь это будет в более жесткой форме. Я думаю, что действительно формирование той самой миссии тирании, когда нечто династическое оформляется сегодня, под присмотром этот новый президент теперь может быть в течение восьми лет вполне. И анекдот: Владимир Путин с Фрадковым пошли на охоту, Фрадков несет ружье, летит стая уток. Фрадков дает ружье Путину, тот стреляет в упор, а утки летят, он в упор, а утки летят. Расстрелял все, нервничает. Фрадков, заглядывая в глаза Путину, говорит: «Владимир Владимирович, смотрите, мертвые, а летят».
Валерий Островский: Я этот анекдот слышал лет 30 назад про Леонида Ильича Брежнева.
Дмитрий Мотрич: Ничего не меняется, что характерно.
Виктор Резунков: Да, очень символично, что советские анекдоты теперь переделываются под Путина.
Валерий Островский: Я бы хотел сказать об исторических аналогиях. Нужно смотреть не только на российский опыт, но и на мировой опыт. К примеру, Соединенные Штаты Америки после Гражданской войны. С 1862 по 1912 год, на протяжении 50 лет президентами в Белом доме были исключительно республиканцы, за одним коротким исключением президентства Гардинга. И уходящий президент фактически назначал своего преемника. Мы же не говорим, что Америка не демократическая страна. Мексика после Гражданской войны практически до конца 20 века на протяжении 80 лет четко знала, кто будет преемником. Там нет поста премьер-министра, но примерно за год до ухода действующего президента он назначал нового министра внутренних дел. И вся страна знала, что этот министр внутренних дел станет следующим президентом. И так сменилось, по-моему, больше десятка президентов. Я не хочу сказать, что это хороший опыт. Но очевидно, в разных странах преемственность осуществляется по-разному. Проблема не в самой преемственности, а в том уровне политической конкуренции, реальной политической конкуренции, поле которой, безусловно, у нас сужается. Этого никто не станет отрицать.
Дмитрий Мотрич: И только в России главой государства становился глава комиссии по организации похорон. На самом деле, в той же Америке не нашлось замены в свое время Франклину Рузвельту. То есть, мне кажется, что, еще дальше углубляясь в исторические аналогии, можно сказать, что система политеистичная позволяет какие-то перемены. Пришел продвинутый фараон, назначил Атона вместо Амона. Но если мы создаем такой монотеизм, когда у нас один человек, один глава, царь, бог, земский начальник, всеобщее поклонение, и нет фигуры не только равной ему, но и приближенной, то эта система не реформируема. Невозможно вот так взять просто и эту благодать перенести на преемника, кто бы он ни был. Можно придумать, чтобы это была или женщина, как тут предлагаю в том числе люди, которые нам пишут, и мы даже догадываемся, какая это женщина могла бы быть, какой-то найти хитрый здесь ход, который отвлечет людей, запутает. Но все равно, даже если это будет женщина, даже если это будет представитель каких-то экзотических национальных меньшинств или еще кто-нибудь, все равно благодать эта, весь этот рейтинг автоматически не переносится. То есть создана система не реформируемая. И поэтому сейчас, приступая к этой задаче, мне кажется, они находятся (я имею в виду нашу власть) в некотором ужасе и некоторой растерянности, потому что то, что они сделали, теперь непонятно, как эту вертикаль в нужную сторону согнуть.
Виктор Резунков: Вадим из Санкт-Петербурга давно уже ждет.
Слушатель: Я не очень доверяю заявлениям Путина о том, что он не пойдет на третий срок. Ведь в 2000 году он говорил, что выборы губернаторов не будут отменены. Однако произошло обратное. Операция «преемник» сложная, и результат не всегда гарантирован. Гораздо проще схема Островского либо как в Белоруссии провести референдум по Конституции. А по поводу имидж на Западе, так страны Запада активно потребляют нашу нефть и газ, и поэтому больших возмущений не будет.
Виктор Резунков: Сергей из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Я слушал, кто-то говорил про шахматы. Подростки во дворах-колодцах как-то не сильно увлекались шахматами. Я думаю, что будет простой вариант типа нападения на Грузию, или там Крым. И естественно, человек остается, к нему приползут на коленях и скажут: «Отец родной, куда ж ты нас бросаешь? Мы еще десять лет воевать будем». И потом делают в тропиках базу горнолыжную. Наверное, не будут ездить в Куршавель. Так что будет немножко более закрытыми.
Дмитрий Мотрич: Светленькая перспективка, ничего не скажешь.
Валерий Островский: Я все-таки склонен, что выборы в 2008 году будут. И как ни парадоксально, это будут содержательные выборы. Даже несмотря на то, какие фигуранты будут на верху, чьи имена будут в избирательных бюллетенях. Это выборы будут, от которых будет зависеть, идем ли мы к большей закрытости, либо же мы идем к чуточку большей открытости. Действительно, возможно, что среди части властных элит есть идея закрыть страну, закрыть население, изолировать ее от бурь века. Мир вступает в эпоху нового беспорядка мирового, и я понимаю этих людей. Но в любом случае этот путь гибельный. Поэтому, скажем, если выбирать даже между двумя преемниками, то, на мой взгляд, выбор должен быть сделан в пользу того, кто явно и недвусмысленно заявит о общей судьбе России и Европы и того, что мы называем иудехристианским миром. Потому что иной путь, мне кажется, просто губителен.
Дмитрий Мотрич: Но вы же понимаете, что даже если эта линия завоюет большинство, то это большинство у нас в стране не будет подавляющим. То есть все равно созданная система будет очень шаткой. Ну, проголосуют, грубо говоря, 52% за тот вариант, чтобы быть с Европой. А 48% - за нашу закрытость и особый путь. И что дальше будет делать этот несчастный преемник при поддержке ровно половины населения? Ситуация будет хуже, чем на Украине.
Валерий Островский: Мне кажется, что если достаточно активная часть населения, пусть даже меньшинство, но активное меньшинство высказывается за открытость страны, то власти надо это меньшинство или уничтожать, или поддерживать путь на открытость. Это уже вопрос власти и активности самих избирателей, даже если они составляют меньшинство.
Виктор Резунков: Владимир из Нижегородской области, пожалуйста.
Слушатель: Насчет преемника, у КГБ, как у Бога, дорог много. Они настолько изощренные, что вывернутся. Во-первых, Стабилизационный фонд пустят весь на пиар, добавят пенсию. В Волгограде закрыли газеты, позакрывают все неугодные газеты. Кремлевская клика на все пойдет, они о народе не думают абсолютно. Поэтому, я уверен, все у них получится.
Дмитрий Мотрич: Вот это был пиар у КГБ! Уже давно нет организации с таким названием, а до сих пор с чем сравнивают и какие примеры приводят! Что у КГБ дорог много и все у них получится. Вот это в советские времена был действительно пиар. Все эти «Ошибки резидента» и «Семнадцать мгновений весны», нынешние сериалы им не чета.
Валерий Островский: Они же не с другой планеты взялись, они же такие люди, как и мы. Если мы этого не поймем, то мне кажется, мы будем обожествлять эти силовые структуры, думать, что там какие-то гении. Я так не думаю. Такие же люди, как и мы.
Дмитрий Мотрич: Вот и мне кажется. В лучшем случае.
Виктор Резунков: Владимир Иванович из Самары, пожалуйста.
Слушатель: Вот что я хотел бы сказать по поводу операции «преемник», называют сейчас Дмитрия Медведева. Мне кажется, что это оптимальный вариант. Он вызывает положительные чувства. Хотя сама операция «преемник» коробит, но я смотрю на конкретную личность. Дмитрий Медведев – это очень хорошая личность, он напоминает мне Брежнева, с Брежневым у меня связаны хорошие чувства. Я за него проголосую.
Виктор Резунков: Как раз в контексте того, что последние события с рядовым Сычевым очень сильно подорвали репутацию министра обороны Сергея Иванова, который тоже рассматривался преемником с Медведевым, что вы думаете по этому поводу?
Валерий Островский: Да, безусловно, после заявления министра о том, что «дедовщина» начинается в детских садах, за него на будущих выборах, если он будет выставлен, не проголосуют не только матери, но и, я думаю, все воспитательницы детских садов будут голосовать против. Это было крайне неудачное заявление. Вообще-то, я согласен тоже с нашим слушателем, мое личное мнение, что в том рейтинге, который я для себя составляю, сегодня на первые позиции в этой гонке вырывается господин Медведев, что означает только одно: аппарат или та часть аппарата, которая не хочет его, будет всячески дискредитировать все социальные начинания (я сейчас их не оцениваю, хорошие они или плохие) и связывать провал этих социальных начинаний национальных проектов с именем Медведева. Это политическая борьба, которая принимает особые формы, потому что, безусловно, нельзя исключать, что какие-то фрагменты власти, какие-то администрации использовали эту трагедию мальчика Сычева для того, чтобы начать топить министра Иванова. Поэтому другая сторона будет топить Медведева. Так что скучно нам не будет в ближайшее время.
Дмитрий Мотрич: Это единственное, что радует, что если борьба бульдогов слегка ковер приподнимет, по крайней мере, можно скоротать время за наблюдением, как теперь та сторона соответственно будет «мочить», выражаясь их лексиконом, национальные проекты, которые курирует Медведев. Что касается самого господина Медведева, то, конечно, это потрясающий человек. За все время своего нахождения у власти, достаточно продолжительное, ни произнес и десяти слов связных публично. Вот прекрасная иллюстрация поговорки: молчи – за умного сойдешь. Действительно, похож на молодого Брежнева. Собственно говоря, почему бы и нет? Возможно, это не самый плохой вариант. Проблема только в том, что боюсь, мы об этом узнаем не раньше, чем выберем себе на радость Медведева или еще кого бы то ни было.
Виктор Резунков: Михаил из Томска, пожалуйста.
Слушатель: У меня вот какое предложение. Неоднократно я слышал по Радио Свобода, что выборы 1996 года были фальсифицированы, выиграл выборы Зюганов. Мое предложение таково, исправляя историческую несправедливость, отдать мандат президента Геннадию Андреевичу Зюганову.
Валерий Островский: А Геннадий Андреевич этого хочет? Понимаете, если вы вспомните реально 1996 год, то то, что было между первым и вторым турами президентских выборов, когда у Зюганова действительно были все шансы победить, его личная политическая активность вдруг неожиданно так снизилась, что, по-моему, многие проголосовали за Ельцина тогда, что Зюганов этой власти не хочет. Во-вторых, я бы хотел сказать, что Геннадий Андреевич в суде ни разу не пытался опротестовать результаты выборов 1996 года. Так что давайте над этим задумаемся.
Дмитрий Мотрич: Когда нас покинуло солнце российской политики Константин Устинович Черненко, то большая часть Политбюро была за то, чтобы его преемником был не Горбачев, а Гейдар Алиевич Алиев, давайте исправим и эту историческую ошибку. Алиева, правда, нет в живых, но есть сын.
Виктор Резунков: Давайте послушаем, что пишут эксперты и журналисты о предстоящей операции «преемник». Обзор подготовил Дмитрий Казнин.
Дмитрий Казнин: Говоря о возможном расколе в стане путинской элиты в интервью «Полит.Ру» ведущий научный сотрудник Центра Карнеги Лилия Шевцова заявила, что «консенсус элит держится на ценах на нефть, отсутствии альтернативы и равновесии сил среди властных группировок и кланов. Как только одно из этих трех условий будет нарушено, нынешняя консолидация даст трещина. А выбор преемника и связанные с этим сложности как раз могут расколоть мнимую спаянность кремлевской правящей группы». По мнению Лилии Шевцовой, «возможны три развития сценария после раскола власти. Первый: появится возможность для реальной политической конкуренции. Второй: одна из группировок захватывает власть по сути силовым путем, Россия переходит от мягкого к жесткому авторитаризму. Третий сценарий: никто не в силах возобладать, и Россия попадает в ситуацию до 1993 года – стагнация, борьба, конфликтность и так далее». Преемником, по мнению Лилии Шевцовой, в любом случае должен быть человек более слабый и управляемый, чем Путин. При этом он должен быть более жестким и агрессивным по отношению к элите, к которой принадлежал до выдвижения. «В итоге такой путь – путь, которым идут нынешние элиты, - назначение подобного преемника все равно приведет к системному кризису. Четыре или восемь лет пребывания у власти такого человека окончательно убедят страну, что подобного рода модернизация сверху и выживание за счет «нефтяной иглы» - это тупиковый путь», - считает Лилия Шевцова.
В «Аргументах и фактах» Виталий Найшуль, директор Института национальной экономики, говорит, что «ресурс революционных авторитарных реформ исчерпан, и власть должна начать договариваться с народом. Процесс объединения с обществом должен начаться с авторитетных в России людей. Дискуссия должна проходить на глазах у страны, чтобы она в нее поверила. А окончательное решение надо одобрить с помощью референдума, на котором общество и власть окончательно договорятся о плане объединения общества и о той базе, на которой будет проходить это объединение», - считает Виталий Найшуль.
Виктор Резунков: У меня вопрос к Дмитрию Мотричу. Вы согласны с Лилией Шевцовой, которая говорит, что кризис неизбежен при любом раскладе?
Дмитрий Мотрич: Еще раз повторюсь, не согласен, потому что госпожа Шевцова не рассматривает вариант, когда никакой операции «преемник» не будет вообще, а будет тем или иным способом, надеюсь бескровным, для этого не обязательно устраивать войну, как говорят наши слушатели, или не дай бог взрывать дома, вполне можно найти способ бескровный того, что продолжится, будет третий срок, и ничего в этой связи страшного не произойдет. Я не уверен, что это хорошо. Но пока этот вариант развития событий мне кажется наиболее вероятным. И главное, что мы сами делаем все для того, чтобы его продвинуть. То есть тот культ, та сакральность власти, которую мы создаем, это невозможно навязать сверху. Давайте как-то чаще улыбаться, глядя на власть, и больше думать.
Виктор Резунков: Валерий Островский, подведите итоги.
Валерий Островский: Мне кажется, что все сказано. Я хотел бы, пользуясь случаем, выразить нашу общую солидарность с волгоградскими журналистами, сказать, что закрытие газеты по приказу какого-то вице-мэра, не по суду, не по закону, а по приказу вице-мэра – это дичь, это омерзительно. Я не знаю, что здесь мы можем в Питере, чем помочь, кроме нашего слова, но я хочу обратиться к тем волгоградцам, которые нас слушают: люди, не спите, протестуйте против этого дикого беззакония!