В США стала снижаться абсолютная величина смертности от раковых заболеваний, сообщает журнал New Scientist . Согласно опубликованным статистическим данным пик смертности от рака был пройден в 2002 году и составил 557 тысяч человек. Начиная с 2003 года эта величина стала постепенно уменьшаться. При этом относительная смертность от рака в расчете на 100 тысяч человек сокращается в США уже с 1991 года, но прирост населения до последнего времени не позволял добиться снижения абсолютных показателей.
Антираковое средство AVASTIN
Одна из ведущих американских фармацевтических фирм объявила о том, что ее революционное антираковое средство AVASTIN может успешно применяться для продления жизни пациентов, страдающих раком груди и легких. Однако радостное возбуждение среди профессионалов по поводу новых целительных свойств многообещающего лекарства сдерживает тот факт, что производитель намерен запросить 100 тысяч долларов за годовой курс нового лекарства, превратив его в один из самых дорогих медицинских препаратов.
На вопрос — в чем состоят сенсационные достоинства нового лекарства, позволяющие запросить за него такую цену — отвечает профессору медицины Даниил Голубев: «В течение последних десятилетий наиболее спорной и вместе с тем обнадеживающей является концепция доктора Джуда Фолкмана о том, что универсальное лекарство против рака будет таким, которое препятствует росту сосудов. В любой опухолевой ткани без сосудистого русла не может быть прогрессии, не может быть роста, и поскольку все клетки раковые, в общем, друг на друга не похожи, универсального химиотерапевтического средства нет и быть не может. А вот универсальное антисосудистое, так сказать, вещество, которое препятствовало бы росту сосудов в любой опухоли, — вот это надежда на будущее. К сожалению, даже это — пионерское по сути своей — средство на сегодня при запущенных формах рака толстого кишечника продлевает жизнь опытной группе, где лечатся, в отличие от контрольной, всего на 5-6 месяцев. Но эта цифра привлекает, тем не менее, врачей и, естественно, пациентов, потому что это есть шаг вперед по пути продления человеческой жизни. И, надеемся, при соответствующих дополнительных исследованиях и дополнительных вложениях, количество времени, отпущенного человеку, будет увеличено. Дорогая цена лекарства — плата за низкий еще, к сожалению, уровень разработки проблемы лечения рака. Это отражение того, что рак — еще неконтролируемая, непобежденная болезнь. 80 лет тому назад ни за какие деньги нельзя было ни предотвратить, ни излечить от полиомиелита, а прошло какое-то время — и стоимость вакцины против полиомиелита настолько мала, что ею прививаются бесплатно миллионы и миллионы людей, и никакого полиомиелита в Америке просто нет. Есть прогнозы, что в 2015 году наступит коренное изменение в тактике и возможностях лечения рака. Я не очень понимаю, на чем они основаны, и не очень в это верю, но сегодня положение таково: чтобы вырвать несколько месяцев у смерти, нужно платить гигантские деньги и благодарить судьбу даже за это».
Высокие цены на лекарства от рака приобретают политический акцент
Высокие цены на лекарства превратились в серьезный политический вопрос в Америке, хотя никто не пытается принуждать фармацевтические фирмы снижать цены на свою продукцию. Профессор Даниил Голубев объясняет, почему компании, разрабатывающие и производящие такие лекарства, упорно не снижают цену: «Эти компании по-своему правы. Дело не только в высоких прибылях, а дело в исключительной дороговизне разработки новых лекарств и производстве уже имеющихся. Страховые компании стараются занять такое положение, при котором эти расходы не были бы чрезмерными, они контролируют выписку каждого рецепта и иногда отводят по своим показаниям возможность оплаты. Наконец, огромную роль играет филантропия, огромные средства вкладываются специальными фондами и, кстати, самими производителями в то, чтобы дополнительная плата к страховкам была бы не чрезмерной. Но есть случаи, когда люди отказываются от того, чтобы платить ежемесячно, скажем, тысячу или 2 тысячи долларов в качестве доплаты, потому что у них нет этих денег».
Детская онкология в России
Около полутора тысяч детей в России ежегодно умирает из-за недостаточного финансирования детской онкологии. До сих пор в России не создан единый регистр доноров стволовых клеток.
В последние десятилетия диагноз: «рак» — перестал звучать как смертный приговор, в лечении детского рака в Европе и Америке произошел качественный скачок. В России раковых больных по-прежнему считают обреченными, рак окутан страхами и предрассудками, некоторые люди до сих пор считают его заразным. Но сталкиваться приходится не только с предрассудками, а с острейшими проблемами, например, с финансовыми. Даже для жителей Петербурга лечение не всегда бесплатно, а жителям других регионов приходится платить за всё. За сложнейшие современные исследования приходится платить от 5 до 25 тысяч рублей многократно в течение курса лечения. Дорого стоит и переливание нужных компонентов крови, от которых иногда зависит жизнь ребенка, к тому же, эти компоненты часто отсутствуют на станциях переливания. В России нет своего регистра доноров костного мозга, а стоимость поиска доноров в Международном регистре составляет 15 тысяч евро, доставка трансплантанта — 2,5 тысячи евро. Тяготы, связанные с поисками препаратов, ложатся и на плечи врачей. Проходя стажировки за рубежом, например, в Германии, российские врачи не могут не сравнивать свое положение с положением своих западных коллег, — говорит заведующая отделением химиотерапии лейкозов Детской городской больницы №1 Эльмира Бойченко: «Лечение иногда затягивается на годы. За детьми чаще всего ухаживают мамы — вместо сестер и нянечек, которых в больницах катастрофически не хватает. Важнейшей проблемой является обучение врачей: сегодня в медицинских вузах на детскую онкологию отводится три дня, и трудно требовать от педиатров, чтобы они вовремя распознавали болезнь, лечение которой напрямую зависит от того, как быстро оно начато».