Европейский союз в понедельник дал сербскому правительству еще месяц на поимку и выдачу обвиняемого в военных преступлениях в Боснии бывшего командующего армией боснийских сербов генерала Ратко Младича. В противном случае переговоры о вступлении Сербии в ЕС будут заморожены.
Международный трибунал по бывшей Югославии в Гааге выдвинул обвинения против Младича еще в 1995 году. А в прошлом году и сербская общественность, наконец, смогла ознакомиться с документальным подтверждением преступлений, совершенных в боснийском мусульманском анклаве Сребреница в июле 1995 года.
«Вот мы 11 июля 1995 года в сербской Сребренице. Накануне большого сербского праздника Петрова дня мы дарим сербскому народу этот город. Пришло время отомстить туркам», - зафиксировала камера голос Ратко Младича. Во время войны сербы называли турками боснийских мусульман. Кадры любительской съемки, сделанной кем-то из окружения генерала, показали мировые телеканалы. В Европе полагают, что Младич по-прежнему пользуется поддержкой части сербских военных и радикалов. Но так ли это? И кем является для сербов Младич: военным преступником или национальным героем, ради защиты которого стоит противостоять всему остальному миру?
Военная карьера вместо медицинской
Ратко Младич родился 63 года назад в маленькой деревне Божиновичи в восточной Боснии. Когда ему было два года, хорватские фашисты - усташи - убили его отца. Говорят, что в детстве Ратко хотел стать хирургом, но как это часто случалось в Югославии, ребёнок из бедной семьи выбрал военную карьеру. Он стал лучшим выпускником военной академии, а потом быстро двигался по лестнице военной иерархии.
Когда в начале 1990-х вспыхнула война в Боснии, он вернулся туда и возглавил армию боснийских сербов. Сербы его обожали, считая своим спасителем. Помню Младича тех времён: общительный и одновременно болезненно гордый. Генерал весьма заботился о своей популярности, на Новый год печатал карманные календари со своей фотографией, охотно раздавал автографы. Правда, после самоубийства в 1994 году его любимой дочери, студентки мединститута, как говорят знающие его люди, генерал сильно изменился.
Когда окончилась война, генерал переехал в свой особняк в Белграде и в течение пяти лет даже особо не скрывался. Но после падения режима Слободана Милошевича Младич перестал появляться на публике, а с лета 2002 года и вовсе исчез. Теперь Европейский Союз поставил Сербии ультиматум – в течение месяца генерал должен быть выдан международному трибуналу в Гааге либо вход в ЕС для Сербии будет значительно затруднен.
Но генерал по-прежнему пользуется значительной поддержкой в стране. Вера Ранкович из белградского неправительственного Форума по международным отношениям считает Младича безусловным преступником. «В Сербии уже не отрицают, что в Сребренице были совершены преступления, - отмечает она. - Однако знак равенства между Младичем и этими преступлениям не ставится, хотя Гаагский трибунал уже вынес подчинявшимся Младичу офицерам приговоры. Народу не понятно, в чем обвиняют генерала».
Каждый год в годовщину трагедии в Сребренице Вера Ранкович отправляется в этот маленький боснийский городок. «Страшно, что такое сотворили люди из моего народа. Как сербка я разделяю моральную ответственность за Сребреницу. Мы постоянно говорим о Сребренице, но забываем, что тот же самый Младич три с половиной года держал под осадой Сараево. Это дольше, чем блокада Ленинграда! Младич должен ответить за многое».
По мнению моей собеседницы, многие сербы верят в невиновность Младича из-за официальной пропаганды времен Милошевича, «которая мало чем изменилась и сегодня. Авторитетные в Сербии люди так никогда прямо и не рассказали, чем занимался Младич. Они скрываются за пустыми фразами о патриотизме». Но некоторые, защищая на словах символ особого сербского героизма, на самом деле беспокоятся о себе. «Для них это способ избежать ответственности: если человек, который находится на вершине военной иерархии, не призван к ответу, тогда все, кто под ним, тоже под защитой. Каждый, в чьих интересах не допустить разрыва сети, будет защищать Младича, чтобы защитить себя – ведь он отдавал приказы, а под ним была целая цепь командования, вплоть до прямых исполнителей. Поэтому Младича больше всего защищают военные структуры. Но есть и люди, которые не хотят движения страны в Европу, не хотят видеть здесь правовое государство. Среди них сторонники Милошевича, его социалисты, радикалы (члены ранее правившей в стране Социалистической партии и активисты националистической Радикальной партии – РС), люди, разбогатевшие за счёт войны и военных преступлений. Есть целый ряд таких групповых интересов. Для них Младич – это способ отсрочить неминуемое в надежде, что так все будет предано забвению, время сделает своё дело».
Офицер югославской армии Любодраг Стоядинович, вынужденный уйти в отставку из-за сопротивления политике режима Милошевича и автор книги «Младич: герой или военный преступник?», замечает, что у части сербской общественности сформировалось ошибочное отношение к патриотизму: «Для них люди вроде Ратко Младича, который начал карьеру как символ патриотизма, а окончил как символ слома сербского военного рыцарства, остались героями. Но это следствие кризиса ценностей».
«Сербские власти больше всего боятся ареста Младича»
Лично знавший генерала Любодраг Стоядинович полагает, что моральная трансформация Младича могла произойти из-за того, что привыкший побеждать генерал стал проигрывать войну: «Он пошел на военные преступления из-за этого». Долгое пребывание в бегах могло и окончательно сломить генерала, и укрепить его в мысли, что против него сплотился весь мир
«Не берусь судить, является ли он военным преступником, это должно быть доказано в суде. Но он не герой, а очень несчастный человек. Младич избрал путь постоянно преследуемого беглеца, который не будет сдаваться, в этом суть. Могу себе представить, как тщательно он скрывался от погони, чтобы его ‘не судили те, кого бы он судил” – так он говорил. Последние годы он находился в разных местах, в сопровождении нескольких людей, которые, прежде всего, снабжали его информацией. Он не тот человек, чтобы скрываться под защитой вооружённых телохранителей. Ему достаточно иметь информацию о том, что готовится (против него – РС). Он менял местонахождение – немного в Сербии, немного в Боснии, немного в какой-то другой стране».
Близкий родственник генерала Миле Младич советует ему не сдаваться ни в коем случае: «Он умный и храбрый, он скорее уничтожит сам себя, чем поедет в Гаагу».
Так как представляет себе сербское общество будущее Ратко Младича? Среди близких к опальному генералу людей есть те, кто призывает генерала покончить с собой. Любодраг Стоядинович считает, что самые популярные версии неточны: «Младич не сдастся. Ведь он сбежал, чтобы не сдаваться. Высокомерие, упрямство и своего рода нахальство – эти черты его характера не позволяют ему сдаться. Он не тот человек, который вёл бы переговоры о деньгах, он может быть кем угодно, только не сребролюбцем. Не верю, чтобы он прислушался к советам и покончил с собой. Самоубийство, добровольная сдача, переговоры о деньгах… – это не Ратко Младич. Согласиться он может лишь на арест с применением силы. Но власти такого исхода боятся больше всего из-за их собственных проблем. А перед нами, остальными, стоит дилемма: стоит ли свобода одного Младича пребывания в плену всех остальных?»
Сербия действительно стала заложницей генерала Младича. Уместно ли в такой ситуации вообще ставить вопрос: герой он или преступник? Известная белградская журналистка Гордана Логар полагает, что эта дилемма создана искусственно. По ее словам, и спустя десятилетие после окончания войны (и несмотря на всю доступную сегодня информацию о совершенных за время нее преступлениях) сербское общество по-прежнему остается расколотым на два лагеря – как и во время войны. Те, кто тогда был на стороне Младича, остаются с ним и сегодня, он для них герой. На другой стороне те, кто и раньше не одобрял то, что творилось в Боснии и Сербии. Они убеждены, что Младич должен предстать перед судом. «Если Младич хочет доказать, что он невинный герой, пусть попытается доказать, несмотря на все обвинения. Я считаю, что этот вопрос искусственный - [в обществе] нет центра, и ни одна из [противостоящих] сторон не изменила позицию», - говорит Гордана Логар.