Виктор Резунков: В Санкт-Петербург переезжает Конституционный суд, переводятся штаб-квартиры таких крупных корпораций, как «Сибнефть», «Внешторгбанк», «Транснефтепродукт», «Трансаэро» и других. В Госдуме обсуждается законопроект об изменении статуса Санкт-Петербурга, что позволит перевести в этот город Центральный банк России, Счетную палату, Центризбирком и некоторые другие органы федеральной власти. А сама губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко не исключает возможности перевода в Санкт-Петербург Российской академии художеств и Российской академии наук. Что стоит за всем этим? Какая судьба уготована Санкт-Петербургу? Об этом и многом другом мы и поговорим сегодня.
В Санкт-Петербургской студии Радио Свобода депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Михаил Амосов и обозреватель отдела политики и права газеты «Санкт-Петербургские ведомости» Виктор Николаев.
В начале нашей передаче традиционно рубрика, что происходит в российских средствах массовой информации.
Час прессы. Что происходит?
Виктор Резунков: 22 марта петербургская газета «Смена» вышла в необычном виде: все страницы были пустые. А на первой странице было помещено сообщение, что решением Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области с газеты по иску закрытого акционерного общества «Фармакор» взыскивается компенсация в размере полутора миллионов рублей. Статья, вызвавшая такую реакцию у основателя «Фармакора», депутата Госдумы Александра Афанасьева, под названием «Богатый лекарь для питерской партячейки» была опубликована еще три года назад. Мы связались с главным редактором газеты «Смена» Олегом Засориным и попросили прокомментировать ситуацию.
Олег, доброе утро.
Олег Засорин: Доброе утро!
Виктор Резунков: Расскажите, пожалуйста, вкратце суть дела, а также почему «Фармакор» не потребовал напечатать опровержение?
Олег Засорин: Я думаю, у истца было желание просто разорить газеты, и, наверное, поэтому «Фармакор» не просил опровержения, а просил по суду только денег. В этой статье «Богатый лекарь для питерской партячейки» мы рассказывали о фактах коррупции на аптечном рынке Санкт-Петербурга. Если вкратце, речь шла о льготных лекарствах. Как фармацевтические фирмы высасывают из бюджета деньги, предназначенные для закупки таких лекарств и кто на этом наживается. Параллельно в статье говорилось о депутатской карьере Александра Афанасьева, это основатель ЗАО «Фармакор», а это крупнейшая аптечная сеть Санкт-Петербурга.
Я был на всех судебных заседаниях. Больше всего запомнились честные глаза судьи Орловой, вот исключительно честные глаза. Решение суда я лично оцениваю как несправедливое. Текст статьи в суде не анализировался. Как пострадала репутация «Фармакора», никто не выяснял. Приведу один пример, чтобы все стало понятно. Решением суда признана не соответствующей действительности и порочащей деловую репутацию истца следующая фраза: «в 1994 году компания «Фармакор» достигла фантастического расцвета». Скажите, чем эта фраза может кого-то порочить? Тем не менее, решением суда она признана порочащей и не соответствующей действительности.
Виктор Резунков: Олег, скажите, пожалуйста, а депутат Александр Афанасьев сейчас член «Единой России»? По-моему, он избирался от КПРФ.
Олег Засорин: Первый раз он избирался от КПРФ в 1999 году в агропромышленную фракцию, второй раз он снова избирался от КПРФ, и сейчас он, разумеется, - член «Единой России». А кем он еще может быть?
Виктор Резунков: Олег, скажите, какой ущерб нанесло решение Арбитражного суда вашей газете? Насколько мне известно, у вас даже вынуждены были уволить некоторых сотрудников.
Олег Засорин: «Смена» - законопослушная организация, мы 10 марта исполнили решение суда, уплатили «Фармакору» всю сумму. Хотя, повторю, считаем это решение несправедливым, будем подавать жалобу в Высший арбитражный суд, если понадобится, в Европейский суд по правам человека. Иск, предъявленный газете, огромный – полтора миллиона рублей. Это примерно наш месячный бюджет. Поэтому в марте мы были вынуждены уменьшить полосность и не намного, но сократить штатный коллектив, полностью прекратив сотрудничество с внештатными авторами. Тем не менее, «Смена» продолжает выходить. 3 апреля мы восстановим объем газеты, и я уверен: у нас все будет нормально.
Дело в том, что эти иски, которые сыплются сейчас на средства массовой информации со всех сторон, - настоящая реальная угроза свободе слова. Объясню почему. Я не спорю, журналисты должны отвечать за свои слова. И если несправедливо унижены чьи-то честь, достоинство, деловая репутация, газета должна компенсировать вред, причиненный граждан ину или юридическому лицу. Но возникает вопрос соразмерности. Возьмите статистику, за гибель человека во время теракта его близким по решению судов выплачивается, как правило, не больше 150 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда. Почему репутация фирмы оценивается в сумму, равную десяти человеческим жизням? Законом не установлены четкие правила, по которым определяется моральный вред. Это отдано лично на усмотрение судей. А судьи – это вот такие Орловы «с честными глазами». Поэтому так все и происходит.
Виктор Резунков: Спасибо большое, Олег. Мы желаем вам удачи в этой нелегкой борьбе и надеемся, что все-таки вы победите все судебные инстанции.
Вернемся к нашей основной теме. В начале нашей беседы я хотел бы поговорить о переводе в Санкт-Петербург Конституционного суда и возможного перевода в этот город других федеральных органов власти. Давайте послушаем, что пишут газеты на эту тему. Обзор подготовила корреспондент Радио Свобода Татьяна Валович.
Татьяна Валович: «Переезд Конституционного суда из Москвы в Санкт-Петербург можно считать вопросом решенным, - пишет «Коммерсант». – Приняв в первом чтении соответствующий законопроект, Госдума положила конец попыткам судей сопротивляться генеральной линии на децентрализацию высших органов судебной власти. Депутатов не смутили ни протесты самих судей, ни предложения потратить средства на детей. Подсчитано, что на переезд потребуется 221 миллион рублей». «Российский случай децентрализации, - пишет далее «Коммерсант», - выглядит совершенно бессмысленно. Трудно всерьез воспринимать, например, ссылки на вице-спикера Думы Владимира Катренко на необходимость несколько разгрузить Москву. С другой стороны, не приходится ожидать от переезда и какого-то вреда. Думские коммунисты называли переезд суда ссылкой, что, разумеется, правда. Однако ссылка в данном случае является не причиной возможного падения роли Конституционного суда, а отражением уже сложившейся реальности. Ссылки руководителя секретариата суда на письма граждан , которые протестуют против депортации Конституционного суда, скорее, иллюстрируют политическую беспомощность судей, лишающей их переезд всякого значения. Проблема с переездом Конституционного суда в Санкт-Петербург скорее состоит в другом. В ФРГ, прошедшей по пути децентрализации власти, парламент, канцелярия федерального канцлера и президентская резиденция находятся в Берлинею. Остальные государственные органы рассредоточены по стране. Мотивировка такого разделения записана в Конституции ФРГ. Целью федерального порядка является воспрепятствование излишней концентрации власти. Подобная задача – воспрепятствование излишней концентрации власти – была бы крайне актуальна в России, где в результате этой концентрации не только все политические процессы, но и все финансовые потоки замыкаются на Москву. Но, по меткому выражению Валентины Матвиенко, бизнес идет за властью. И характерно, что второму по значению городу страны удается завлечь к себе крупных налогоплательщиков только с помощью политического давления из Кремля. Безусловно, переведенные в Санкт-Петербург по разнарядке офисы некоторых корпораций, Конституционный суд, а также Дворец конгрессов помогут оживить город. Однако для того, чтобы переломить тенденцию к концентрации политических и экономических процессов в Москве, этого, конечно, недостаточно», - заключает «Коммерсант».
Между тем, как писала в конце февраля петербургская интернет-газета «Фонтанка.Ру» со ссылкой на депутата Госдумы Петра Шелища, «в ближайшее время на рассмотрение нижней палаты парламента будет внесен законопроект о положении Санкт-Петербурга как города федерального значения. Этот законопроект закрепит на право размещения в Санкт-Петербурге федеральных органов власти и других федеральных структур. По мнению Петра Шелища, кроме Конституционного суда, в Санкт-Петербург вполне могут быть перенесены Центральный банк, Счетная палата и Центризбирком».
Виктор Резунков: Михаил Иванович, к вам первый вопрос, как вы вообще относитесь к переводу в Санкт-Петербург Конституционного суда? И как вы относитесь к перспективе возможного перевода в Санкт-Петербург других каких-то органов власти?
Михаил Амосов: Откровенно говоря, давно еще, много лет назад я был среди тех, кто, наверное, первым высказал такую точку зрения, что такой перевод возможен. И может быть, даже в этом есть какой-то смысл. Вообще, концентрация власти в одном месте – это вещь действительно опасная. Связано это с возможностью легче влиять на людей, которые там работают, в тех или иных структурах. Я приведу такой пример. Я родился и много лет жил в доме, в квартире, в которой жил человек, который в Ленинграде жил и в 1934 году эта квартира была им покинута, он переехал в Москву, потому что в 1934 году в Москву из Ленинграда переехала Академия наук. До 1934 года академические учреждения основные, академики жили не в Москве, а в Ленинграде. И вот Иосиф Виссарионович стремился сделать так, чтобы все были тут, на виду, чтобы все под контролем, чтобы это было проще, легче, чтобы как-то включить этих людей в московскую жизнь. У него была такая задача.
Идя от противного, наверное, стратегически, я думаю, что правильна децентрализация органов судебной власти. Конечно, все понимают, что в нынешней политической ситуации это только символ и ничего больше. Но тем не менее, моя позиция такая, я считаю, что это нормально. Хотя должен сказать, что среди демократов, в том числе в той партии, в которой я состою, в демократической партии «Яблоко» есть и другая точка зрения, и она достаточно распространена.
Виктор Резунков: Какая?
Михаил Амосов: О том, что это не нужная затея. Но я считаю, что символы в жизни тоже играют роль. И если переезд Конституционного суда знаменует или символизирует стремление к какой-то децентрализации, к его большей независимости, то это неплохо. Другое дело, что, конечно, реализовать сегодня на практике децентрализацию, когда все большая доля, скажем, бюджетных расходов оказывается в руках федеральной власти, а не региональных властей, когда губернаторы полностью зависят от воли федеральной власти, потому что они уже не избираются жителями, а назначаются президентом, конечно, говорить о какой-то серьезной децентрализации не приходится. То есть тенденция в стране прямо противоположная. Но тем не менее, в силу, может быть, каких-то особенностей президента, родившегося в Ленинграде, в силу этого, наверное, такие символические жесты, как переезд Конституционного суда, они возможны.
Ну, а если говорить о каких-то последствиях, то, наверное, неплохо то, что за федеральные деньги будет отремонтировано здание Сената и Синода, так же как Константиновский дворец приведен, наконец-таки, после многих десятилетий разрухи в нормальное состояние. И мне как петербуржцу, конечно, это нравится.
И последнее, может быть, замечание по Конституционному суду. Я-то думаю, что Конституционный суд, если бы всерьез хотел добиться не переезда, у него для этого есть возможности, потому что, вообще говоря, вот этот закон федеральный о переезде, о котором мы говорим, Конституционного суда, может быть подвергнут сомнению с точки зрения соответствия Конституции. Потому что в Конституции нет понятия «северная столица», «вторая столица», в Конституции есть понятие «столица» - города Москва. А что такое столица? Это то место, где располагаются важнейшие государственные, правительственные учреждения. Так что в принципе Конституционный суд, наверное, может сам принять решение о том, что это неконституционно. Но другое дело, что, наверное, политической воли, просто человеческой воли у судей Конституционного суда, похоже, на это не хватит. Ну, посмотрим. Все может быть.
Виктор Резунков: Да, судьи говорили, что у них уже лежат обращения граждан , которые можно использовать.
Валентин из Рязани, пожалуйста, мы вас слушаем.
Слушатель: Ваш гость сказал о том, что в ФРГ тоже есть децентрализация власти, там во Франкфурте, в Гамбурге, по-моему, в Бонне… Но мне хотелось узнать, в какое время проводили эту децентрализацию? Во времена восстановления Германии после войны или в то время, когда им уже вполне хорошо жилось? Была ли эта централизация второстепенным моментом или первостепенным?
Михаил Амосов: Можно я отвечу на этот вопрос? Кроме ФРГ, есть и другие примеры. Есть пример Южно-Африканской республики, где суд, парламент и правительство работают в разных городах. Вот так у них устроено. Есть пример Боливии, где судебные органы в одном месте, а все остальное в другом. В Германии действительно судебные все инстанции находятся за пределами Берлина и никогда не были в Бонне, то есть это еще со времен разделенной Германии так было устроено. Отвечая на вопрос о том, разруха или не разруха, хочу сказать, что, вообще говоря, денег всегда жалко и денег всегда не хватает. Поэтому с этой точки зрения, вопрос с точки зрения государственного управления, принятие этих решений – абсолютно все равно в какое время. И если уж отвечать на этот вопрос, можно сказать, а когда переводить, когда делать такие вещи, когда не в то время, когда у страны есть сверхдоходы за счет сверхвысоких цен на нефть. То есть мы живем не в самые плохие времена для России с точки зрения экономической конъюнктуры. Это надо признать.
Виктор Резунков: Виктор, ваше отношение? Мне интересно отношение журналиста.
Виктор Николаев: Мне кажется, это не совсем децентрализация. Во всяком случае, лично я под децентрализацией понимаю не перевод каких-то судебных или иных федеральных функций в другие города, а передачу полномочий, передачу реальной власти на места. В той же Германии федеральные земли в достаточной степени независимы от центра, в тех же Соединенных Штатах Америки Штаты в достаточной степени независимы от Вашингтона, и у них свое законодательство, они проводят свою политику. Но даже если посмотреть с точки зрения такой, переезда из Москвы куда-то, было бы логично, если бы, например, Конституционный суд переехал в Санкт-Петербург, а Генеральная прокуратура, например, куда-нибудь в Магадан или еще какие-нибудь органы власти, МЧС переехало бы куда-нибудь поближе к Кавказу или, наоборот, управление войсками туда. Это можно творчески развить. Почему только Санкт-Петербург? Действительно, получается просто из-за того, что президент из Санкт-Петербурга. А был бы президент из Нижнего Новгорода, что, все поехало бы в Нижний Новгород?
Это мне напоминает во всяком случае время падения Римской империи, когда легион, захвативший Рим и поставивший своего цезаря, тут же все свои преференции для своей провинции выбивал. Но это происходило ненадолго, через некоторое время приходил другой легион, и все переезжало в другое место.
Виктор Резунков: Георгий из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Чтобы вызвать у вас улыбку, что когда-то довольно давно я сказал своему знакомому, что Меньшиков при Петре Первом и Владимир Путин – это одна и та же индивидуальность.
Виктор Резунков: Михаил Иванович, все-таки складывается впечатление, что какой-то план у власти существует. Я бы не назвал его планом децентрализации, а вот скорее это какой-то политический план. Я только не могу понять, правда, что подразумевается под всеми этими переездами, осуществляемыми уже. Вам не кажется, что действительно какой-то грандиозный план существует, о котором пока не говорят вслух?
Михаил Амосов: Вы же знаете, я думаю, что, может быть, даже и плана нет. А есть некое настроение. И если уж говорить о том, что Путин сыграл, наверное, роль в принятии решения о Конституционном суде, то дело здесь ведь не только в том, что Путин – уроженец нашего города, а дело еще и в том, что Путин – это человек, выражающий определенное, если хотите, настроение в Санкт-Петербурге. И определенная история наших взаимоотношений с Москвой реально существует. Мы все знаем, что 200 лет наш город был столицей, и есть определенная не ностальгия (это громко сказано), но определенное настроение, что Санкт-Петербург не хуже Москвы. И вот в таких шагах это может выражаться. И я думаю, что ничего плохого в том, что, например, Санкт-Петербург используется для встреч с иностранными руководителями, что какие-то даже архитектурные, какие-то иные особенности города демонстрируются Западу для того, чтобы, может быть, как-то сблизить в психологическом даже плане руководителей крупнейших европейских стран, Америки с Россией. Ничего же плохого в этом нет. Я думаю, что на пользу, это как раз движение в нужном направлении.
Есть такое выражение, что Санкт-Петербург – самый европейский город в России. Ну, так давайте это использовать для того, чтобы Россия становилась более европейской страной. Но я еще раз скажу, что, конечно, качество работы Конституционного суда по большому счету не зависит от того, где он – в Москве или Санкт-Петербурге. Но как символическое некое движение направлено на децентрализацию. Все-таки децентрализация – это в том числе и географическое понятие. Мне это нравится.
Виктор Резунков: Судьи вообще говорят, что будет качество зависеть, в частности, по поводу обращения граждан , которые будут присылаться в Конституционный суд. Будет неудобнее посылать их в Санкт-Петербург.
Михаил Амосов: Почему? Что, почта так работает, что только в Москву?
Виктор Резунков: Ну, мы потом это обсудим.
Михаил Амосов: Может быть, это поможет улучшить работу почты.
Виктор Резунков: Может быть.
Виктор Николаев: Письма будут доходить не только до Москвы, но и до Санкт-Петербурга, наконец.
Виктор Резунков: Петр из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Мы все помним, что перед тем, как Конституционный суд рассматривал закон о выборах губернаторов, Валентина Ивановна Матвиенко со свойственной ей прямотой сказала, что цель перевести Конституционный суд в Санкт-Петербург является уменьшение лоббистского давления или влияния на этот суд. Меня, честно говоря, чрезвычайно удивляет, что лицо почти из первого эшелона нашей власти мыслит такими категориями брежневских годов, царских или сталинских. Как это так, Конституционный суд, и вдруг лоббистское влияние? Прокомментируйте, пожалуйста, слова Валентины Матвиенко.
Виктор Николаев: На самом деле, у меня такое ощущение, что мы просто живем во времена, которые по большому счету особенно ничем не отличаются от времен царизма или брежневских. Разве что сейчас произошло некое смягчение нравов. И то, за что человек раньше мог попасть в психушку или сесть на семь лет, максимум, его могут задержать на несколько часов и штраф какой-нибудь присудить. Я имею в виду какой-то уличный протест.
А что касается слов Валентины Матвиенко, в данном случае я с ними абсолютно согласен. Лоббистское давление на суды имеет место, и не только на Конституционный суд, к сожалению.
Виктор Резунков: Вот Раиса спрашивает: «Почему организации надо переводить в Санкт-Петербург, а не в центр России – Поволжье?»
Михаил Амосов: Может быть, и такого рода ходы возможны. Почему нет? Просто речь идет о том, что, наверное, Москва, так мне представляется, - город, слишком перенасыщенный столичными функциями, административными функциями. Не секрет, что Москва в общем-то за счет этого и богатеет, в том числе за счет этого. И поэтому, конечно, вопрос о том, чтобы за счет этого такую децентрализацию проводить, он может иметь право на жизнь.
Виктор Резунков: Сергей из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: То, что происходит с Санкт-Петербургом, это, вообще, по-моему, ужасно, потому что скорее всего это уплотнительное строительство делается совершенно сознательно, чтобы разрушать близлежащие дома, потому что приходят в негодность все соседние после забития свай и прочего. И потом, мне кажется, что город останется после вертикали нашей власти совершенно иной. Пример – все эти зеленые пятнышки вокруг города типа Невского лесопарка и прочего уничтожаются. Уже над ними летают вертолеты, и богатенькие выбирают себе места, где коттеджи построить. Сейчас уже башенные краны стоят, я вижу. И еще такая вещь. Я думаю, что все-таки город не рассчитан был первоначально на вот эту всю челядь с мигалками на головах. Ведь маленькая сошка, а она уже катит, и перекрываются все наши узкие шоссе. Я думаю, что наш город очень сильно будет не похож на тот, что был.
Вопрос такой: неужели господин Амосов не понимает, или у него тоже мигалка на голове выросла, что все-таки город разрушат в итоге?
Михаил Амосов: Мигалки у меня нет ни на голове, ни на машине, и не предполагается. Но я просто хочу сказать, что да, конечно, будут изменения, и, конечно, уникальность нашего города в том именно, что из столичного города, который развивался как столица империи в течение 200 лет, потом в одночасье правительство уехало в Москву. И, скажем, многие проекты не были осуществлены. Известно, что был проект строительства огромного здания Государственной Думы на Марсовом поле до революции. И, наверняка, он был бы осуществлен, если бы Государственная Дума работала в нашем городе. Это было бы главное учреждение Российской Конституционной монархии. А, может быть, это было бы интересно. Может быть, это был бы шедевр архитектуры. Но случилось по-другому. И случилось то, что Марсово поле стало таким, каким мы его знаем, любим. И конечно, уже ничего с ним не произойдет.
Но есть другие идеи, которые могут представлять опасность для города, но могут в перспективе и стать новыми чертами Санкт-Петербурга, привносящими новое современное, но не разрушающее старое. Известна идея строительства делового центра в устье Охты, в этом районе, там должна разместиться «Сибнефть», другие какие-то организации, связанные с «Газпромом», может быть, «Внешторгбанк». Это может быть таким новым элементом. Но я не могу сказать, что это будет уродовать наш город. Но изменять это город будет, конечно, очень серьезно.
Виктор Резунков: Вчера депутаты Законодательного собрания во втором чтении приняли закон о строительстве в Санкт-Петербурге этого гигантского бизнес-центра «Газпром-сити», в котором в будущем будут расположены штаб-квартиры крупнейших нефтяных компаний. Давайте послушаем, что сообщают об этом средства массовой информации. Обзор подготовила Татьяна Валович.
Татьяна Валович: Как сообщает «Интерфакс», депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга приняли во втором чтении внесенный Валентиной Матвиенко законопроект о целевой программе Петербурга строительства административного делового центра в Красногвардейском районе Санкт-Петербурга. Программа, рассчитанная на 10 лет, предполагает строительство делового Сити, центром которого станет трехсотметровое здание штаб-квартиры перерегиструющейся в Санкт-Петербурге компании «Сибнефть» - дочернего предприятия «Газпрома». Проект строительства делового центра будет финансироваться только из бюджета Санкт-Петербурга в объеме 60 миллиардов рублей. «Город хочет, чтобы «Сибнефть» закрепилась в Санкт-Петербурге надолго, поэтому нам выгодно помочь им в строительстве здания, где сможет расположиться их головной офис», - так прокомментировал эту программу вице-губернатор Санкт-Петербурга Михаил Осеевский. Он отметил, что по подсчетам городского правительства, налоговые поступления в бюджет от «Сибнефти» составят от 12 до 17 миллиардов рублей в год, что позволит выделять на строительство центра средства.
Против принятия целевой программы выступил депутат Законодательного собрания Сергей Гуляев. По его мнению, законопроект по сути не является целевой программой, а бюджетные средства будут выделены без проведения конкурса. Кроме того, противоречит бюджетному кодексу и то, что все построенные здания будут полностью принадлежать «Сибнефти». Сергей Гуляев вообще полагает, что из Санкт-Петербурга пытаются сделать некий оффшор, легализуя схему бюджетного отката до 50% с суммы уплаченных налогов. Все это напоминает некую большую аферу. «По сравнению со строительством этого делового Сити яма на Московском вокзале, оставленная печально известным РАО ВСМ, Ледовый дворец, построенный на средства бюджета Санкт-Петербурга, выглядят просто мелким мошенничеством», - заявил Сергей Гуляев.
Надо сказать, что не только Сергей Гуляев припомнил долги по РАО ВСМ в связи с переездом в Санкт-Петербург «Сибнефти». Как стало известно газете «Коммерсант», о чем она писала еще в январе, казначейский счет Санкт-Петербурга оказался под угрозой списания 575 миллионов рублей. Этот старый спорный долг федеральному бюджету от деятельности РАО ВСМ вдруг припомнили в Министерстве финансов. Как считает «Коммерсант», Минфин таким образом отреагировал на политику Смольного по переманиванию крупных налогоплательщиков. Смольный задействовал все административные рычаги, чтобы приказ не был подписан. Превращение «Сибнефти» в «Газпромнефть» и ее перерегистрация в Санкт-Петербурге грозила потерей свыше трети регионального бюджета Омской области, где ранее была зарегистрирована «Сибнефть», а Минфину не хотелось в авральном порядке перекраивать бюджет страны с тем, чтобы компенсировать Омску потерю крупного налогоплательщика. В итоге договорились, что омский бюджет должен потерять не более одного миллиарда рублей после перерегистрации «Сибнефти». По крайней мере, именно эту сумму выпадающих доходов Минфин пообещал компенсировать области в 2006 году. «В кулуарных разговорах, - пишет «Коммерсант», - чиновники Министерства не скрывают своего раздражения стратегией Смольного по наращиванию городского бюджета. Ведь с учетом перевода в город «Сибнефти», «Внешторгбанка», «Транснефтепродукта», «Трансаэро» и других крупных корпораций бюджет Санкт-Петербурга должен уже в начале этого года увеличиться на 4-5 миллиардов рублей. А значит, Минфину придется изыскивать возможности по компенсации этих средств другим регионам».
Виктор Резунков: Виктор, у вас замечание есть?
Виктор Николаев: Да, у меня такое короткое сообщение. Немногие знают, об этом писали, но как-то прошло вторым планом, что вот яму, оставшуюся от РАО ВСМ и долгое время принадлежащую Российской Федерации, выкупил один банк из Казахстана. И вот по таким экспертным оценкам, эта покупка очень дорогой ямы стала своеобразной платой за разрешение выйти на российский банковский рынок. Это во-первых. А во-вторых, я очень беспокоюсь, не стало бы строительство на Охте если не ямой, то таким нулевым циклом, потому что построить его собираются, по-моему, до 2017 года, а рентабельных запасов нефти в Российской Федерации, по экспертным оценкам, опять же от 10 до 15 лет. Потом добыча нефти может стать нерентабельной, и строительство может застопориться.
Виктор Резунков: Михаил Иванович, а вам не кажется подозрительной сама эта схема выделения из городского бюджета средств на строительство этого «Газпром-Сити»?
Михаил Амосов: Конечно, это такая сделка между Санкт-Петербургом и «Сибнефтью». Вопрос – насколько эта сделка выгодна для Петербурга. То, что она невыгодна для Омска, - это понятно совершенно, потому что оттуда уводится крупный налогоплательщик. Регионы должны как-то конкурировать. И у Омска есть свои преимущества в этой конкуренции, у нас, кстати, в Омске, сообщу вам, нефти нет. Но там есть нефтеперерабатывающий завод, построенный из-за выгодного географического положения Омска. Но и у Санкт-Петербурга есть выгоды географического положения, и если Омск строили в советское время, когда этот нефтеперерабатывающий завод поставлял нефтепродукты в Казахстан, Среднюю Азию по Транссибирской магистрали, то теперь для «Газпрома», «Сибнефти» и этих всех структур важным становится направление транспортировки в Западную Европу. И, естественно, здесь роль Санкт-Петербурга существенна. Поэтому определенная логика в движении сюда существует.
Теперь что касается самой схемы. Откровенно говоря, в результате второго чтения по предложению губернатора, схема ухудшилась. И вот сегодня у меня есть большие сомнения в том, что это правильная схема. Первоначально предполагалось, что одну треть средств «Сибнефть» будет вкладывать в качестве собственных средств. И это значило, что город и «Сибнефть» в строительстве этого комплекса были бы партнерами. Да, конечно, партнерами в сооружении некой собственности для «Сибнефти», но все-таки партнерами. И «Сибнефть» тоже бы рисковала своими собственными деньгами в осуществлении этого проекта. Вот на втором чтении, к сожалению, была это доля «Сибнефти» сведена к нулю. И теперь складывается такая ситуация. Ведь в чем основная идея? Губернатор Санкт-Петербурга рассчитывает получить примерно 12 миллиардов рублей доходов в год от «Сибнефти» за счет того, что она будет платить здесь существенную часть налогов. В Омске они платили 20 миллиардов, то есть не все уезжает. Ну, а половину отдать на строительство офисных помещений, вот этого комплекса. А еще часть, примерно 3 миллиарда, должна была вкладывать «Сибнефть». Но теперь этой доли нет. Вот представим себе, что завтра в 10 раз, не дай Бог, упадут цены на нефть на мировом рынке, значит, мы не получим этих 12 миллиардов. Но обязательства Санкт-Петербурга останутся. И возникнет очень неприятная ситуация. Да, конечно, мы заложили механизм на втором чтении ежегодного отчета, в том числе с сообщением Законодательному собранию, а стало быть всему городу о том, каковы объемы выплат налогов со стороны исполнительной программы «Сибнефть». Но, в общем, вопросы остаются. То есть это сделка. И у слова «сделка» есть всегда какой-то негативный оттенок, и он тут присутствует. Но до исключения затрат «Сибнефти» я бы сказал, что это была сделка все-таки выгодная для Санкт-Петербурга. Сейчас у меня есть сомнения. Но определяться демократы, входящие в демократическую фракцию, которая объединяет представителей «Яблока» и СПС, мы будем в понедельник или во вторник на заседании нашей фракции.
Виктор Николаев: У меня вопрос к Михаилу Ивановичу. Санкт-Петербург, как известно, расположен на исторических землях. И любое строительство, которое происходит, особенно строительство, в которое вложены очень большие деньги, тут же встает вопрос, будут ли проводиться какие-то археологические раскопки? Насколько я знаю, «Газпром-Сити» будут строить примерно там, где находился славный город Ниен, предшественник Санкт-Петербурга.
Михаил Амосов: И крепость Ниеншанц.
Виктор Николаев: И крепость Ниеншанц, там, наверняка, есть что покопать и посмотреть. Вкладывается ли в законопроект необходимость проведения археологических изысканий?
Михаил Амосов: Такой записи там нет. Но я могу сказать, что в этом месте вообще археологические раскопки уже проводились. И вообще, насколько я понимаю, по российскому законодательству, если будет соответствующее предписание от органов охраны культуры, то строители обязаны будут это сделать.
И еще одна вещь, о которой здесь звучала информация, я хотел бы уточнить, что параметры о том, что это будет трехсотметровая башня или какие-то другие градостроительные параметры на сегодняшний день не обсуждаются в Законодательном собрании. Они будут обсуждаться через некоторое время, когда в нашем городе будет приниматься закон о правилах землепользования и застройки, он сейчас готовится. И я, например, думаю, что максимальная возможная высота в этом месте будет меньше 300 метров. И мы бы хотели, это мое предложение, чтобы правительство города провело экспертизу. Мне, грубо говоря, хотелось бы понимать, будет ли виден этот комплекс, например, со Стрелки Васильевского острова или от Петропавловской крепости. То есть мы должны понимать, не разрушит ли это некий визуальный ряд Петербурга, центра Петербурга, который является абсолютно уникальным как раз из-за того, что мы не видим небоскребов.
Виктор Резунков: Олег из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Михаил Иванович, вы помните, что в 1950 году Сталин устроил «ленинградское дело» и расстрелял Вознесенского, Кузнецова и всех ленинградских руководителей. Как вы понимаете, Сталин, в отличие от президента Путина, ничего не делал случайно. Как вы думаете, почему Сталин боялся прихода к власти в Кремле ленинградских руководителей? И как вы думаете, чем угрожали государственной безопасности Советского Союза ленинградские руководители в Кремле? Не является ли сейчас то, что питерские люди захватили власть в Кремле, именно тем, от чего Сталин предохранил Советский Союз в 1950 году?
Михаил Амосов: Ну, я то не являюсь почитателем таланта Иосифа Виссарионовича Сталина, я считаю, что это был кровавый тиран, злодей, много плохого сделавший для нашей страны, в том числе для нашего города. И я считаю, что просто Сталин видел, если хотите, определенную интеллектуальную мощь Санкт-Петербурга, считал, что здесь есть некий другой центр мысли, отличной от того, которую он формировал вокруг Кремля. И ему это не нравилось. И с этой точки зрения, я считаю, что как раз наличие нескольких таких городов в стране, где могли формироваться достаточно серьезные отряды, группы, которые формировали бы общероссийскую политическую и экономическую элиту, это было бы правильно. Мне кажется, что элита Российской Федерации, те люди, которые влияют на принятие политических и важнейших экономических решений, не все должны быть москвичами, я бы так осторожно сформулировал. Мне бы хотелось, чтобы часть таких людей жили в Санкт-Петербурге, кто-то – в Самаре, в Екатеринбург е, во Владивостоке.
У нас же сегодня по-прежнему действует старая схема, которая была характерна для царской России и для сталинской советской модели, когда все лучшее высасывается мгновенно в столичный город. Это неправильно. Поэтому я за децентрализацию, за то, чтобы в том числе и элита была рассредоточена по стране. Это будет лучше для страны. Это будет более нормальное, я надеюсь, даже более справедливое управление.
Виктор Резунков: Вот наш слушатель Каримов пишет: «Разброс столиц по стране ничего не дает. В средневековом Китае, Японии было несколько столиц – северная, восточная – но это не мешало им оставаться феодальными деспотиями».
Михаил Амосов: Ну, это правда. Надо решать, конечно, фундаментальные вопросы. Я, например, очень недоволен тем, что за время работы президентом Путина, за это время доля тех денег, которые собираются в Санкт-Петербурге, мы стали гораздо большую долю отдавать в федеральный бюджет. Мне это очень не нравится. Потому что дальше за осуществлением каких-то проектов, строек городским властям приходится идти на поклон к федеральным чиновникам, министрам, политикам, депутатам, к президенту. Одним словом, мне кажется, что в стране должна была бы быть проведена линия на финансовую децентрализацию. Больше денег должно оставаться в регионах, меньшая доля должна доставаться федеральным органам власти.
Виктор Резунков: Виктор, а вы из этого списка длинного какие бы вообще органы или банки куда бы перевели? Как вы говорили, Генеральную прокуратуру можно перевести в Магадан.
Виктор Николаев: Нет, ну, это была, конечно, шутка. Я думаю, Генеральная прокуратура и центральные органы власти сами должны определить, куда и кого должны поставить. Но мне не нравится искусственное распределение. Сейчас перевод каких-то крупных компаний и банков, я не говорю о государственных органах власти, к сожалению, тоже решает власть. Это искусственно. «Сибнефть» переезжает в Санкт-Петербург, «Внешторгбанк», например, переезжает в Санкт-Петербург опять же не потому, что мы создали в городе такую замечательную инфраструктуру, не потому, что у нас замечательный климат, не потому, что у нас прекрасный аэропорт, не потому, что у нас замечательный порт, который может принимать огромное количество круизных судов, не потому, что мы связаны скоростными железными дорогами с Европой, не потому, что у нас автобаны замечательные, развязки, кольцевая дорога, дамба с шестиполосным движением. Вовсе не поэтому. А потому, что им приказали, грубо говоря. Ну если и не приказали, но объяснили, что нужно сделать. И они пошли навстречу. Это все неправильно. Дело в том, что конкуренция должна быть реальная. И если кто-то приезжает в Санкт-Петербург, кто-то решает перевести сюда свой офис, хотелось бы, чтобы это он принимал добровольно, исходя из собственной выгоды.
К сожалению, в нашей ситуации, когда все централизовано в Москве, такого добровольного способа, такой выгоды от перевода своих офисов в регионы никто не получит. И поэтому нужно менять саму систему, саму централизованную, гиперцентрализованную систему. Вот это и будет децентрализация, а не то, что президент или парламент, или суд переедет в другой город. Сейчас, в эпоху скоростных самолетов и замечательных телекоммуникаций в принципе все равно, где будет заседать Конституционный суд. Если кому-то что-то надо будет пролоббировать, я думаю, это можно по мобильному телефону сделать.
Виктор Резунков: Михаил Иванович, у меня к вам такой же вопрос. А вы из этого списка? Может быть, обсудить вопрос о переводе Академии наук в Санкт-Петербург, возврате?
Михаил Амосов: Я думаю, теперь это уже невозможно, потому что Академия наук стала совершенно другим учреждением. И большинство академиков живет в Москве и себя там прекрасно чувствует, и не надо их трогать, пусть работают. Я скажу так, я думаю, что было бы правильно, может быть, все высшие судебные инстанции перевести в Санкт-Петербург. Я имею в виду Верховный суд и Арбитражный суд. Вот могла бы быть такая, если хотите, судебная, юридическая столица. И честное слово, разрывать парламент и правительство – это неправильно, потому что министры должны регулярно общаться с депутатами, приходить в парламент, доказывать ту или иную позицию, которая есть у правительства, отчитываться перед депутатами. Это такая логика. Но чем меньше общения между министрами, депутатами и судьями – тем, вообще говоря, лучше. Я согласен, что все это при злой воле можно преодолеть. Никаких тут особых проблем нет.
И тем не менее, символ имеет значение. Если хотите, мне нравится идея символического отделения судебной власти от парламента и правительства. В конце концов, судебная власть у нас находится где-то в тени президента, правительства и так далее. А это очень важная структура, которая работает у нас безобразно, и ей нужно уделять больше внимания, в том числе то, что такой переезд побудил бы нас обсуждать ситуацию в этой структуре, насколько она независима, - даже уже это хорошо.