9 марта исполнилось бы 75 лет Юрию Гагарину. Обстоятельства орбитального полета и биографии Гагарина широко известны и сегодня на все лады повторяются средствами массовой информации. Космонавт номер один, погибший в 1968 году в испытательном полете, еще при жизни превратился в культовую фигуру и стал одним из символов политической победы советского образа жизни.
После распада Советского Союза в каноническом облике молодого летчика-героя, как и других объектов официальной советской культуры, стали проявляться иронические черты. Однако Юрий Гагарин – среди тех символов минувшей эпохи, к которым и новые поколения россиян относятся с теплотой. Интересно, а какой бы была роль Юрия Гагарина в сегодняшней России, если бы он не погиб в авиакатастрофе четыре десятилетия назад? Об этом размышляет соавтор книги "Шестидесятые. Мир советского человека", писатель Александр Генис:
- Сослагательное наклонение в истории увлекательно и нелепо. Если бы прошлое пошло по иному пути, то и мы бы стали другими. То, что сейчас кажется безумной альтернативой – Рим без конца, мир без Христа, Россия без революции – считалось бы единственно возможным и естественным положением вещей. Однако представить себе будущее рано умершего человека вроде бы проще. Ну, скажем, понятно, что бы делал старый Пушкин – писал бы книги, вероятно – романы. Что бы делал Бродский? Писал бы книги, возможно – драму. Но сказать, что бы делал Гагарин уже куда труднее. Несмотря на то, что в свое время он был самым знаменитым человеком на планете, мы о нем слишком мало знаем. Слава стерла его личность, оставив нам слепящий ореол вокруг звезды. Попав в метафорическую по своей природе систему социалистической пропаганды, Гагарин, как Белка и Стрелка, перестал быть человеком. Он превратился в идейную абстракцию, в превосходную степень, в имя нарицательное, что и позволило Евтушенко размашисто написать про хоккеиста Боброва "Гагарин шайбы на Руси".
И все же Гагарин мог бы найти себе место в новом обществе, став мостом, соединяющим его со старым режимом. Иконоборчество перестройки обернулось дефицитом героев. Чем больше мы узнавали правды, тем меньше нам нравились те, кто ее заслужил. Но Гагарин остался, кем был – символом, достаточно расплывчатым, чтобы вместить любовь правых и левых, и достаточно конкретным, чтобы запомниться обаятельной улыбкой.
Будучи никем, он мог стать всем – депутатом, вождем, президентом. Имя, объединяющее, как корона, обеспечивало Гагарину потенцию декоративной власти с оттенком высшего - космического – значения…
Впрочем, сам я мало верю в такой сценарий: космос как полюс исчез из нашей души. И если сегодня так горячо чествуют Гагарина, то, подозреваю, лишь за то, что его полет по-настоящему напугал Запад, ждавший от советской власти всего, кроме этого.
После распада Советского Союза в каноническом облике молодого летчика-героя, как и других объектов официальной советской культуры, стали проявляться иронические черты. Однако Юрий Гагарин – среди тех символов минувшей эпохи, к которым и новые поколения россиян относятся с теплотой. Интересно, а какой бы была роль Юрия Гагарина в сегодняшней России, если бы он не погиб в авиакатастрофе четыре десятилетия назад? Об этом размышляет соавтор книги "Шестидесятые. Мир советского человека", писатель Александр Генис:
- Сослагательное наклонение в истории увлекательно и нелепо. Если бы прошлое пошло по иному пути, то и мы бы стали другими. То, что сейчас кажется безумной альтернативой – Рим без конца, мир без Христа, Россия без революции – считалось бы единственно возможным и естественным положением вещей. Однако представить себе будущее рано умершего человека вроде бы проще. Ну, скажем, понятно, что бы делал старый Пушкин – писал бы книги, вероятно – романы. Что бы делал Бродский? Писал бы книги, возможно – драму. Но сказать, что бы делал Гагарин уже куда труднее. Несмотря на то, что в свое время он был самым знаменитым человеком на планете, мы о нем слишком мало знаем. Слава стерла его личность, оставив нам слепящий ореол вокруг звезды. Попав в метафорическую по своей природе систему социалистической пропаганды, Гагарин, как Белка и Стрелка, перестал быть человеком. Он превратился в идейную абстракцию, в превосходную степень, в имя нарицательное, что и позволило Евтушенко размашисто написать про хоккеиста Боброва "Гагарин шайбы на Руси".
И все же Гагарин мог бы найти себе место в новом обществе, став мостом, соединяющим его со старым режимом. Иконоборчество перестройки обернулось дефицитом героев. Чем больше мы узнавали правды, тем меньше нам нравились те, кто ее заслужил. Но Гагарин остался, кем был – символом, достаточно расплывчатым, чтобы вместить любовь правых и левых, и достаточно конкретным, чтобы запомниться обаятельной улыбкой.
Будучи никем, он мог стать всем – депутатом, вождем, президентом. Имя, объединяющее, как корона, обеспечивало Гагарину потенцию декоративной власти с оттенком высшего - космического – значения…
Впрочем, сам я мало верю в такой сценарий: космос как полюс исчез из нашей души. И если сегодня так горячо чествуют Гагарина, то, подозреваю, лишь за то, что его полет по-настоящему напугал Запад, ждавший от советской власти всего, кроме этого.