Увидела свет книга "Внучка Мейерхольда ". В эфире Радио Свобода о ней рассказывает историк Илья Смирнов.
- Начнем с вопроса: кто главные герои?
- Главных, наверное, всё-таки двое. Всеволод Эмильевич Мейерхольд и его внучка Мария Алексеевна Валентей, которая посвятила жизнь тому, чтобы вернуть великого режиссера на его законное место в Пантеоне отечественной культуры. История реабилитации – вот центральный сюжет книги.
- Кто-то может сказать: на то и внучка, чтобы по-родственному заступаться за дедушку.
- Родственники тоже бывают разные. Один из героев этой книги, военный прокурор Борис Всеволодович Ряжский вспоминает, как он освободил из лагеря пожилую женщину, привез в Москву, но любимые родственники уже с комфортом расположились в ее квартире, "в дом не пускают, она под лестницей ночь просидела. Узнал я об этом, приехал, внуков повышибал, поселил ее".
Так вот, книга составлена Натальей Федоровной Макеровой, Аллой Александровной Михайловой, Ириной Павловной Уваровой и Владимиром Всеволодовичем Забродиным, она включает современные воспоминания, научный комментарий, иллюстрированную хронику. Но центральное место в книге занимают документальные свидетельства самого процесса реабилитации Мейерхольда в 1955 году.
- То есть всё происходило до ХХ съезда, а не после. Я вижу, что это был настоящий процесс: не формальность, не игра в одни ворота, а столкновение позиций и интересов с результатом не очевидным для участников.
- Да, цитирую Бориса Ряжского: "спасибо Ильинскому. Он мне ещё во Внукове сказал: "Смотри, у него много врагов, многие не захотят, чтобы он воскрес…" Это Ильинский меня надоумил. И Бабанова. Благодаря им я точно знал противоборствующие стороны, знал врагов Мейерхольда и знал, как, как их подавить".
Расстановка сил была далека от современных расхожих представлений о том, что происходило полвека тому назад. Ну, известно, какое у нас отношение к военной юстиции. А здесь – молодой человек, переброшенный из авиации на укрепление прокуратуры. Он пересматривал дело Мейерхольда. А крупнейшие деятели отечественной культуры представили свои свидетельства. Николай Акимов, Григорий Александров, Дмитрий Шостакович, Сергей Образцов, Лев Оборин, Михаил Гнесин, Михаил Царев, Виктор Шкловский, в общем 55 таких отзывов опубликовано в книге. Высочайшая оценка казненного режиссера подписана: "народные художники РСФСР Кукрыниксы…, лауреаты Сталинской премии", причем в этой небольшой рецензии прицельно и доказательно разбивается официальный тезис о "формализме" Мейерхольда, который, между прочим, некоторые другие свидетели в 1955 году ещё повторяли: конечно, был талантлив, но "стоял во главе формалистического направления". А это обвинение – что Мейерхольд режиссер не советский, а какой-то "формалистский" – его важно было сразу и решительно опровергнуть, чтобы дело не спихнули в сферу идеологии и не утопили в согласованиях с ЦК партии. Интересно, что Кукрыниксы сами явились к следователю: "Что же вы нас не вызываете? Мы тоже работали со Всеволодом Эмильевичем, хотим написать вам о нём!". Согласитесь, необычный жанр – искусствоведческое заявление в прокуратуру. Люди в нем замечательно проявляются.
- В целом этот раздел книги демонстрирует, конечно, высокий уровень культуры и широчайший кругозор – после всех сталинских чисток сохранилась интеллектуальная элита, не зацикленная на своих узкопрофессиональных проблемах. Музыканты, художники, ученые прекрасно ориентировались в театре. А сейчас сталкиваешься с тем, что актеры понятия не имеют, что происходит у коллег буквально через улицу. Однако вернемся к процессу 55-го года.
- На основании всех собранных прокуратурой материалов Верховный Суд принимает решение. Цитирую Бориса Ряжского. "И когда силы, не желавшие реабилитации…, возникли, они не могли уже ничего изменить. 1 декабря мною было отправлено министру культуры Н. Михайлову официальное письмо о том, что В. Мейерхольд полностью реабилитирован. Министерство восприняло это известие как взрыв атомной бомбы. От министра тут же был звонок моему начальнику… Заставили меня составить справку для ЦК… Те мужики, прокуроры-полковники…, они очень хорошо ко мне относились, научили, как эту справку строить". В ЦК "пожурили, сделали выговор, сказали, что не дорос до центрального аппарата. Но Верховный Суд – высшая инстанция, отменять его решения было бы нехорошо…".
- Верховный суд реабилитирует Мейерхольда, а министерство культуры этим обстоятельством недовольно. Илья, а вы извлекли из нового издания какие-то исторические уроки?
- Из книги понятно, какой большой бедой обернулось то, что борьба с культом личности уперлась в сопротивление бюрократии. Даже по отношению к Мейерхольду: юридически реабилитированный, он до горбачевских времен не занял своего законного места в истории. "Известный режиссер" – написано на мемориальной доске. Просто "известный". На "великий" или хотя бы "выдающийся" смелости не хватило. Тот тип циничного приспособленца, который выдвинулся при Сталине и с удовольствием уничтожал людей творческих, самостоятельных, имевших какие-то убеждения – левые, правые, всё равно, – этот тип со своей характерной субкультурой продолжал определять лицо государства, экономику, идеологию, манеру общения с "населением", он заблокировал развитие, ту самую "конвергенцию". Именно этот тип привел СССР ко всем известному результату, а потом приватизировал обломки великой страны. Вот с кем всю жизнь боролась Мария Алексеевна Валентей. И борьба, к сожалению, далека от завершения. Хватит еще на несколько поколений.
- Начнем с вопроса: кто главные герои?
- Главных, наверное, всё-таки двое. Всеволод Эмильевич Мейерхольд и его внучка Мария Алексеевна Валентей, которая посвятила жизнь тому, чтобы вернуть великого режиссера на его законное место в Пантеоне отечественной культуры. История реабилитации – вот центральный сюжет книги.
- Кто-то может сказать: на то и внучка, чтобы по-родственному заступаться за дедушку.
- Родственники тоже бывают разные. Один из героев этой книги, военный прокурор Борис Всеволодович Ряжский вспоминает, как он освободил из лагеря пожилую женщину, привез в Москву, но любимые родственники уже с комфортом расположились в ее квартире, "в дом не пускают, она под лестницей ночь просидела. Узнал я об этом, приехал, внуков повышибал, поселил ее".
Так вот, книга составлена Натальей Федоровной Макеровой, Аллой Александровной Михайловой, Ириной Павловной Уваровой и Владимиром Всеволодовичем Забродиным, она включает современные воспоминания, научный комментарий, иллюстрированную хронику. Но центральное место в книге занимают документальные свидетельства самого процесса реабилитации Мейерхольда в 1955 году.
- То есть всё происходило до ХХ съезда, а не после. Я вижу, что это был настоящий процесс: не формальность, не игра в одни ворота, а столкновение позиций и интересов с результатом не очевидным для участников.
- Да, цитирую Бориса Ряжского: "спасибо Ильинскому. Он мне ещё во Внукове сказал: "Смотри, у него много врагов, многие не захотят, чтобы он воскрес…" Это Ильинский меня надоумил. И Бабанова. Благодаря им я точно знал противоборствующие стороны, знал врагов Мейерхольда и знал, как, как их подавить".
Расстановка сил была далека от современных расхожих представлений о том, что происходило полвека тому назад. Ну, известно, какое у нас отношение к военной юстиции. А здесь – молодой человек, переброшенный из авиации на укрепление прокуратуры. Он пересматривал дело Мейерхольда. А крупнейшие деятели отечественной культуры представили свои свидетельства. Николай Акимов, Григорий Александров, Дмитрий Шостакович, Сергей Образцов, Лев Оборин, Михаил Гнесин, Михаил Царев, Виктор Шкловский, в общем 55 таких отзывов опубликовано в книге. Высочайшая оценка казненного режиссера подписана: "народные художники РСФСР Кукрыниксы…, лауреаты Сталинской премии", причем в этой небольшой рецензии прицельно и доказательно разбивается официальный тезис о "формализме" Мейерхольда, который, между прочим, некоторые другие свидетели в 1955 году ещё повторяли: конечно, был талантлив, но "стоял во главе формалистического направления". А это обвинение – что Мейерхольд режиссер не советский, а какой-то "формалистский" – его важно было сразу и решительно опровергнуть, чтобы дело не спихнули в сферу идеологии и не утопили в согласованиях с ЦК партии. Интересно, что Кукрыниксы сами явились к следователю: "Что же вы нас не вызываете? Мы тоже работали со Всеволодом Эмильевичем, хотим написать вам о нём!". Согласитесь, необычный жанр – искусствоведческое заявление в прокуратуру. Люди в нем замечательно проявляются.
- В целом этот раздел книги демонстрирует, конечно, высокий уровень культуры и широчайший кругозор – после всех сталинских чисток сохранилась интеллектуальная элита, не зацикленная на своих узкопрофессиональных проблемах. Музыканты, художники, ученые прекрасно ориентировались в театре. А сейчас сталкиваешься с тем, что актеры понятия не имеют, что происходит у коллег буквально через улицу. Однако вернемся к процессу 55-го года.
- На основании всех собранных прокуратурой материалов Верховный Суд принимает решение. Цитирую Бориса Ряжского. "И когда силы, не желавшие реабилитации…, возникли, они не могли уже ничего изменить. 1 декабря мною было отправлено министру культуры Н. Михайлову официальное письмо о том, что В. Мейерхольд полностью реабилитирован. Министерство восприняло это известие как взрыв атомной бомбы. От министра тут же был звонок моему начальнику… Заставили меня составить справку для ЦК… Те мужики, прокуроры-полковники…, они очень хорошо ко мне относились, научили, как эту справку строить". В ЦК "пожурили, сделали выговор, сказали, что не дорос до центрального аппарата. Но Верховный Суд – высшая инстанция, отменять его решения было бы нехорошо…".
- Верховный суд реабилитирует Мейерхольда, а министерство культуры этим обстоятельством недовольно. Илья, а вы извлекли из нового издания какие-то исторические уроки?
- Из книги понятно, какой большой бедой обернулось то, что борьба с культом личности уперлась в сопротивление бюрократии. Даже по отношению к Мейерхольду: юридически реабилитированный, он до горбачевских времен не занял своего законного места в истории. "Известный режиссер" – написано на мемориальной доске. Просто "известный". На "великий" или хотя бы "выдающийся" смелости не хватило. Тот тип циничного приспособленца, который выдвинулся при Сталине и с удовольствием уничтожал людей творческих, самостоятельных, имевших какие-то убеждения – левые, правые, всё равно, – этот тип со своей характерной субкультурой продолжал определять лицо государства, экономику, идеологию, манеру общения с "населением", он заблокировал развитие, ту самую "конвергенцию". Именно этот тип привел СССР ко всем известному результату, а потом приватизировал обломки великой страны. Вот с кем всю жизнь боролась Мария Алексеевна Валентей. И борьба, к сожалению, далека от завершения. Хватит еще на несколько поколений.