Анна Качкаева: Сегодня мои гости – известные режиссеры, ровесники, народные артисты Никита Михалков и Николай Досталь.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Никита Михалков и Николай Досталь
И говорить мы будем, конечно, о самой важной теме сегодняшнего дня – о том, что же через неделю произойдет с Союзом кинематографистов, случится ли учредительный съезд, как он пройдет… вернее, чрезвычайный. Уже во всяких формулировках запутаешься с вами, господа... Напомню коротко о предшествующих событиях. Уважаемые мужчины, вы слушайте и потом, если я буду в чем-то неточна, вы меня поправите.
В декабре 2008 года на очередном съезде киносообщества, который был созван частью правления, избранного на предыдущем 6-м съезде в 2004 году, после бурных дебатов вместо Никиты Михалкова на пост председателя Союза кинематографистов России был избран режиссер Марлен Хуциев. Никита Михалков возглавляет Союз 11 лет, в последнее время находился в творческом отпуске из-за съемок, его замещает актер Михаил Пореченков. Полномочия Михалкова на посту председателя Союза истекли в октябре 2007 года, а у самой организации после проверки Минюста, проведенной еще в мае 2008 года, не подтвержден статус общественной организации и есть предупреждение. Признание работы прежнего правления неудовлетворительной, недоверие Михалкову и избрание Марлена Хуциева (за него проголосовали 192 человека, против – 65, 61 воздержался), по сути, разделило членов Союза на два враждующих лагеря. Марлен Хуциев, несмотря на решение Пресненского суда о нелегитимности 7-го съезда, покидать пост не собирается и ждет, когда решение суда вступит в силу и его можно будет опротестовать. Михалков, в свою очередь, объявил о созыве чрезвычайного съезда Союза кинематографистов, полномочия которого не прописаны в уставе Союза, и его легитимность, по мнению юристов, в свою очередь вызывает вопросы.
За что же бьются именитые режиссеры? Все правильно, Никита Сергеевич?
Никита Михалков: В общем-то, да.
Анна Качкаева: В общих чертах верно?
Николай Досталь: В общих чертах, да.
Анна Качкаева: То есть вот на этих позициях мы сейчас находимся. Тогда у меня к вам, Никита, вопрос. Почему вы, руководитель Союза, допустили проведение съезда в неподготовленном, в чем вы были уверены с самого начала, виде, почему не были собраны нужные документы, почему не подготовлен был доклад? Почему вы собирались переносить этот съезд, хотя уже Минюст вам махал красным флажком? В общем, почему вы всего этого не сделали как руководитель Союза?
Никита Михалков: А почему я должен это делать?
Анна Качкаева: Чтобы проводить нормальный съезд, как полагается по уставу?
Никита Михалков: А чего я не сделал-то? Все отделения Союза, гильдии, как бы они ни назывались, должны были провести свои предвыборные собрания, на которых выдвинуть делегатов. А при чем тут я? Это они выдвигают.
Анна Качкаева: Подождите, вы – руководитель Союза, у вас есть правление и аппарат.
Никита Михалков: Так.
Анна Качкаева: И ваши полномочия истекли когда?
Никита Михалков: В 2007 году.
Анна Качкаева: Так вы обязаны были собирать правление и готовить съезд.
Никита Михалков: Подождите, вы хотите от меня услышать ответ или будете говорить вы, и тогда я буду слушать вас?
Анна Качкаева: Нет, я вам задала вопрос, а вы на него не отвечаете пока.
Никита Михалков: А что я делаю?
Анна Качкаева: Ну, отвечайте.
Никита Михалков: Я вам отвечаю. Я не должен проводить собрания по отделениям Союза. Они проводились и Гильдией режиссеров, и Гильдией сценаристов, и Гильдией актеров, и они были проведены. Только они были оформлены неправильно. Потому что когда из 450 режиссеров, проживающих в Москве и Московской области, голосуют 68 и выбирают 45, то не может этот список считаться легитимным. Ибо огромное количество людей – кто-то был не оповещен, кто-то об этом вообще не знал.
Анна Качкаева: Я знаю, что вы сейчас будете об этом говорить, это детали. Все-таки правление и аппарат обязаны были готовить, чтобы как раз документы были верными.
Никита Михалков: Стоп-стоп, секундочку, вот как раз поэтому после того, как мы получили эти документы, за две недели до съезда каждая гильдия была предупреждена, и была объявлена наша величайшая просьба до съезда, чтобы он был легитимным, провести еще раз эти собрания, чтобы в результате те же люди могли быть избраны, только вы проведите эти собрания правильно, по уставу, оформите правильно протоколы, а не пишите в графе "Кворум" слово "есть". Этот протокол не примет никто и никогда. Если бы мы хотели бы каким-то образом, так сказать, насолить или сорвать съезд, мы бы просто молчали, потом бы все эти документы прошли, съезд прошел бы, мы подали в суд, и на этом было бы все закончено. Только с одной разницей, что тогда вы бы у меня спросили: "Никита Сергеевич, если вы знали, что это неправильно, почему вы не предупредили своих коллег?" Вот тогда я бы не знал, что ответить.
Анна Качкаева: Тогда почему же вы употребляете слова "рейдерский захват"?
Никита Михалков: Потому что я считаю, что то, как в результате это было сделано, когда об этих собраниях не был предупрежден ни Сергей Соловьев, ни Смирнов Андрей… И каким образом, вы мне объясните, пожалуйста, может быть, чтобы на съезд Союза кинематографистов от режиссеров не были избраны ни Наумов, ни Ливанов, ни тот же Смирнов, ни я и так далее? Каким образом это могло быть?
Анна Качкаева: Я не знаю, вероятно, у вас свои взаимоотношения.
Никита Михалков: Забыли.
Анна Качкаева: Может быть, забыли, может быть, не выдвинули, может быть, почему-то не проголосовали. Насколько я знаю, опять же уведомление о том, что вы должны собираться, всего-то должно быть опубликовано в календаре Дома кино, и, как я понимаю, сейчас вы специально, если только ваш аппарат сейчас не занят бесконечной рассылкой и обзвоном людей, тоже никаких официальных заявлений по поводу того, что "товарищи, приходите не съезд", не делаете.
Никита Михалков: Как не делаем?
Анна Качкаева: Ну, только вот сейчас делаете.
Никита Михалков: Как не делается? О созыве съезда я сообщил сразу же после того, как было понятно, что эти решения этого съезда будут нелегатимными.
Анна Качкаева: Но ведь и ваш съезд будет нелегитимным.
Никита Михалков: Почему?
Анна Качкаева: Зачитать вам 5-ю статью из Устава СК?
Никита Михалков: Пожалуйста.
Анна Качкаева: "Внеочередной съезд может быть созван по решению правления Союза кинематографистов, принятому квалифицированным большинством в две трети голосов от присутствующих на заседании членов правления, закрытым голосованием, при обязательном кворуме, 70 процентов от списочного состава. Или по решению Контрольно-ревизионной комиссии (которой, как я понимаю, нет – А.К.). Или по требованию не менее 50 процентов членов СК… Съезд России правомочен принимать решения, если на нем присутствует более половины избранных делегатов".
Никита Михалков: Совершенно справедливо. Только как раз вот для этого существует 50 процентов региональных организаций, которые прислали от своего имени требования, чтобы этот съезд…
Анна Качкаева: Ну-ка, это что, документы?
Никита Михалков: Пожалуйста, вот, смотрите вот так.
Анна Качкаева: Этого никто еще не видел, видимо. Региональные отделения.
Никита Михалков: Вот эти организации.
Николай Досталь: А в уставе это есть разве?
Никита Михалков: Да, конечно.
Николай Досталь: Ну, где же? Устав только что зачитала Анна, в уставе же нет.
Анна Качкаева: Сейчас посмотрим.
Никита Михалков: Коля, Коленька, я далек от того, чтобы принимать такие решения, не проконсультировавшись с Министерством юстиции. Министерство юстиции мне сказало, первое: "Вы сами можете созывать съезд, что может быть не совсем корректно. Но если вы имеете 50 процентов от региональных организаций, которые требуют созыва съезда в этой ситуации, вы обязаны его созывать".
Николай Досталь: Никита, но в уставе… Я законопослушный гражданин России, я руководствуюсь уставом. В уставе этого нет. Так чем мне руководствоваться – Минюстом или уставом? Конечно, я устав читаю, а не Минюст слушаю в первую очередь.
Никита Михалков: Проблема заключается, Коля…
Николай Досталь: Есть еще Генеральная прокуратура, есть Организация объединенных наций… Устав есть!
Никита Михалков: Коля, проблема заключается в том, что, так или иначе, на сегодняшний день, имея дело с тем же уставом, его нарушили тогда, когда эти собрания были проведены нелегитимно. Почему тогда эти бумаги Минюст не принял к оформлению.
Николай Досталь: Ну, что же нарушать его еще раз, еще раз и еще раз?
Никита Михалков: Я тебе могу рассказать и показать один замечательный документ. Вот здесь написано очень просто черным по белому, это бумага из Минюста: "В случае, если в установленные сроки нарушения не будут устранены, Министерство юстиции Российской Федерации…" Имеется в виду 1 апреля 2008 года…
Николай Досталь: Ну, это мы знаем все.
Никита Михалков: Знаете. А вот другой документ – из департамента…
Анна Качкаева: Давайте я прочту.
Никита Михалков: Давайте, это вам будет интересно, я думаю.
Анна Качкаева: "Министерство юстиции Российской Федерации (дальше преамбула – А.К)… Учитывая изложенное, просим взять на контроль действия членов Союза и членов правления Союза по использованию официальных бланков Союза, а также принять меры по недопущению направления в адрес Минюста России обращения от имени Союза не уполномоченными уставом лицами". Эта бумага направлена только вам, Никита Сергеевич?
Никита Михалков: Ну, почему же, отдельное письмо направлено Марлену Мартыновичу, где ему пишется, что он не может подписываться в качестве председателя Союза…
Анна Качкаева: Так вы же ему печать не отдавали.
Никита Михалков: А при чем тут печать? Я же говорю не о печати, а вы читайте, что написано.
Николай Досталь: А он и не подписывает, по-моему, никаких документов.
Никита Михалков: Ну, ты прочти, что здесь написано.
Николай Досталь: Я верю, что написал Минюст, но я…
Анна Качкаева: "Доводим до вашего сведения, что данное обращение подготовлено на бланке правления Союза и подписано Хуциевым как должностным лицом, председателем Союза". Ну и так далее.
Никита Михалков: И дальше почитайте.
Анна Качкаева: "Однако, согласно сведениям, содержащимся в едином государственном реестре юридических лиц, а также в материалах учетного дела Союза, находящихся в Минюсте России, председателем Союза…" являетесь вы.
Никита Михалков: Да. И что, как мне на это… И как вообще реагировать? Минюст является ставленником, подкупленным Михалковым?
Николай Досталь: Есть устав, и я, как дятел, долблю в одну точку. Есть устав Союза.
Анна Качкаева: Значит, насколько я знаю, я разговаривала тоже с юристами, нужно было тогда здесь юриста, конечно, посадить, жаль, что мы этого не сделали, но ничего. Насколько я понимаю, только суд правомерен решить, поскольку есть исковое заявление, суд действительно принял, что незаконно было это все произведено, но оно не вступило в законную силу.
Никита Михалков: Правильно, Анечка, но дело в том, что если мы будем ждать, пока оно вступит в законную силу, а эти суды отменялись 6 раз, то в результате 1 апреля судебные приставы прекратят деятельность Союза. Если история стоит так: либо…
Анна Качкаева: Они его приостановят, Никита Сергеевич, давайте будем чуть-чуть корректнее в формулировках.
Никита Михалков: Хорошо, они приостановят деятельность Союза, замечательно, на полгода. Значит, на полгода деятельность Союза будет приостановлена. Каким образом она может быть возобновлена? Я не знаю, но думаю, что все равно проводить съезд. Потому что если…
Николай Досталь: Но, может быть, уже на законных, по уставу основаниях.
Никита Михалков: Что значит на законных?
Николай Досталь: Ну, так, значит – собирать правление, чтобы оно решило.
Никита Михалков: А правления нету, Коля!
Николай Досталь: Вот я считаю, что оно пока есть.
Никита Михалков: Ну, Коль, ведь мы можем считать что угодно. Прошлое правление утеряло свою силу, новое правление – ни бумаги по оформлению его и признанию Минюстом не приняты, и суд постановил, этот суд, на который возлагались такие надежды, и он шесть раз перекладывался, что решение этого съезда нелегитимно. Следовательно, ни правление, ни секретариат, ни председатель нелегитимны. Их нету! На сегодняшний день, к моему огромному сожалению, у меня ведь и так дел хватает, единственный человек, кто является руководителем этой организации, это я. Поэтому если мы на сегодняшний день не соберем съезда…
Николай Досталь: Ну, я знаю, 1 апреля приостановится. Но только это не самое страшное для нашего Союза, где все настолько и так, ты понимаешь, все приостановлено.
Анна Качкаева: Да, и так руины. Вот теперь мы казуистику, насколько это можно на с слух, воспроизвели, попытались объяснить, в какой правовой ли неправовой ситуации мы находимся. Теперь, Николай, ваш комментарий по поводу всего.
Николай Досталь: Аня, кажется, что комментарии тут излишни. Я, в общем, действительно законопослушный гражданин, я был на этом съезде, и когда я узнал, что правление решило проводить съезд, значит, проводить. Хорошо, на самом собрании еще или съезде было ведь еще голосование, и было решено большинством: все-таки съезду быть. Но если съезду быть, то почему же тогда ни выступить председателю Союза Михалкову с отчетным докладом? Все-таки съезд – это важнее, чем Минюст, съезд – это важнее, чем звонок из Минюста. Это съезд, это твои коллеги, друзья или не очень друзья. Почему ни уважать коллектив-то?
Никита Михалков: Коленька, это замечательное, чудное, милейшее прекраснодушие, так сказать, и…
Николай Досталь: Почему?
Никита Михалков: Объясню тебе.
Николай Досталь: А ты в это время сказал, что "я позвонил в Минюст, и мне запретили". Смешно – тебе запретили где-то выступать.
Никита Михалков: Объясню, Коленька, ну, подожди секундочку, дослушай. Дай сказать глухонемому. Ты мне ответь на другой вопрос. Почему, когда за две недели до того, как вот этот съезд должен был состояться, вы получили все информацию о том, что для того, чтобы он был легитимным, нужно еще раз собраться, почему вы этого не сделали?
Николай Досталь: Ну, какие-то гильдии собрались, я не знаю сейчас, какие-то гильдии собрались заново, кто собрался, кто не собрался. Что могли – исправили, что не могли – не исправили.
Никита Михалков: Ну, значит, замечательно…
Николай Досталь: Ну, хорошо, а почему правление все-таки решило съезд проводить, большинство, которое ты возглавляешь, правление?
Никита Михалков: Потому что оно безграмотное абсолютно.
Николай Досталь: Ну, друзья мои, что такое – безграмотное. Они не юристы, но они все-таки кинематографисты…
Никита Михалков: Ну, Коль, юрист и кинематографист – это не одно и то же. Если кинематографисты будут жить по тем законам, которые они сами себе будут придумывать, минуя все остальное…
Николай Досталь: Нет, надо жить по уставу.
Никита Михалков: Правильно. Так вот, по уставу, те первоначальные документы, которые оформлялись, были оформлены по уставу неправильно. За две недели…
Николай Досталь: В общем, мы ходим по кругу, Никита. Я не понимаю тебя, ты не услышал меня.
Никита Михалков: Коля, никто мне не может ответить на этот вопрос. Ну, елки-палки, вы взрослые ребята, ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос. К тебе приходит человек и говорит: "Слушай, Коля, если ты сейчас не сделаешь, не выведешь машину, через две недели ее сожгут. Я тебя прошу, сделай это". Ты: "А, не…" Проходит 10 дней: "Коля, сожгут машину, дом, понимаешь, идет на снос". За день тебе говорю. После того ты не убираешь, ее сжигают, а ты говоришь: "Что вы не наделали! Как вы могли! Это же не по закону!" Ну, как…
Николай Досталь: Это ты сейчас говоришь о тех нарушениях, которые надо устранить до 1 апреля, да?
Никита Михалков: Я тебе говорю о тех нарушениях, которые не позволяют произошедший съезд считать легитимным.
Николай Досталь: Ну, давай все-таки это оставим на суд московский, городской и так далее.
Никита Михалков: Уже был суд, Коля!
Анна Качкаева: Не признано решение пока…
Николай Досталь: Будет еще апелляция. Я еще хочу другое сказать. Никита, посмотри, какой абсурд. Когда ты говоришь, что "у меня истекли, но не прекратились". Это все равно что…
Никита Михалков: Это не я говорю, Коля!
Николай Досталь: Ну, если это говорит Астахов, это не говорит о его… Понимаешь, это все равно что клиент умер, но он еще жив.
Никита Михалков: Коля, ну, дорогой мой, поверь мне…
Николай Досталь: Поэтому у тебя такие же права, как у любого другого члена Союза.
Никита Михалков: Коля, поверь мне, я только с виду идиот. Ну, неужели ты думаешь, что эту формулировку я на Николиной горе придумал, прогуливаясь с собакой? Я тебе еще раз объясню, Коля, дорогой…
Николай Досталь: Всякие юристы бывают, которые могут подсказать совсем не…
Никита Михалков: Стоп-стоп, одну секунду. Коля, ну, дорогой мой, Коля, "согласно сведениям, содержащимся в едином государственном реестре юридических лиц, а также материалах учетного дела Союза, находящихся в Минюсте России, председателем Союза являетесь вы". Ну, я же эту бумагу не выдумал сам! Написано: "Министерство юстиции Российской Федерации". Ну, что тут можно на это сказать?
Николай Досталь: Я могу сказать, что есть Министерство юстиции, а есть суд. Какая инстанция выше? Суд. Значит, надо ждать окончательного решения суда, и тогда…
Никита Михалков: Стоп, одну секундочку. Хорошо, согласен.
Николай Досталь: Потому что на Министерство юстиции тоже можно подавать в суд.
Никита Михалков: Конечно.
Николай Досталь: Конечно, как на любую организацию.
Никита Михалков: Подали, подали в суд на организацию Министерство юстиции. Но сейчас-то, на сегодняшний день получен ответ от суда, он получен.
Анна Качкаева: Оно не вступило в законную силу.
Николай Досталь: Ты же слышишь, оно не вступило. Получен и получен.
Никита Михалков: Одну секундочку. Не вступило оно в законную силу. Будем ждать, пока вступит? Одну секундочку, Аня. До 1-го числа будем ждать? А дальше что делаем.
Анна Качкаева: Слушайте, про 1 апреля… Никита Сергеевич, у вас закончились полномочия полтора года назад. Вы обязаны были подумать о том, что 1 апреля у вас истекает срок претензий Минюста и что вам необходимо внести все изменения. Что вам мешало это сделать раньше? Вы чего теперь на них…
Никита Михалков: Давайте забудем вообще про это.
Анна Качкаева: Как это?
Никита Михалков: Одну секундочку. Виноват, не собрал…
Анна Качкаева: А, все-таки виноват, не собрал. Зачем тогда этим руководить.
Никита Михалков: Анечка, подожди секундочку. Понимаешь, какая вещь. Есть правление, которое имеет полное право и обязанность собирать съезды. А нахожусь в творческом отпуске, длительном, это по закону, по уставу, так бывает всегда в творческих союзах.
Анна Качкаева: Вот правление собралось и…
Николай Досталь: Нет, давайте сейчас говорить… Я опять говорю, вот это правление сейчас внеочередной съезд не собирало, вот который ты сейчас хочешь собрать. Это уж совсем нелегитимно!
Никита Михалков: Одну секундочку, ты научись, пожалуйста, услышать меня. Я говорю о том правлении, которое было до того, как мы…
Николай Досталь: А я сейчас говорю о том правлении, которое сейчас.
Никита Михалков: Его нету!
Николай Досталь: А как же тогда съезд собирается? Значит, нарушение устава?
Никита Михалков: Не нарушение устава. Потому что 50 процентов регионалов требуют.
Николай Досталь: Нет в уставе такого! Если 50 процентов членов Союза. Почитай, вот же, Аня, 50 процентов… Почитайте.
Анна Качкаева: Да, от членов Союза.
Николай Досталь: Друзья мои, написано черным по белому. А не от региональных отделений.
Никита Михалков: Одну секундочку. Региональных организаций… Старик, я прошу тебя, если ты хочешь это проверить, ты можешь все проверять.
Николай Досталь: Я устав вижу.
Никита Михалков: Ты можешь совершенно спокойно получить всю информацию в Министерстве юстиции. Там все есть.
Анна Качкаева: Такое ощущение, Никита Сергеевич, что Министерство юстиции для вас, конечно, сейчас важнее, чем Союз кинематографистов, коллеги и…
Никита Михалков: Нет, мой дружок, я просто не берусь делать катаракту глаза, я стараюсь заниматься делами тогда, когда я в них понимаю. Именно поэтому, для того чтобы мне разъяснили, я обращаюсь к Министерству юстиции. И именно поэтому я сначала, прежде чем предлагать моим коллегам пересобраться, спросил у Министерства юстиции, эти протоколы могут быть приняты. Мне сказали "нет". И поэтому я предложил пересобраться. У меня остается открытым вопрос: почему после того, как я предложил пересобраться и провести съезд в те же сроки, с теми же людьми, но только по закону, этого не сделали?
Николай Досталь: А почему это должны были сделать люди, которые считают этот съезд легитимным?
Никита Михалков: Подождите, еще съезда не было.
Николай Досталь: Нет, я говорю – тот, 7-ой.
Никита Михалков: Подожди секундочку, этого съезда еще не было. Я предлагал это сделать до съезда, Коля.
Николай Досталь: Кто-то сделал, кто-то не сделал. Какие-то гильдии сделали, какие-то нет. Но почему правление решило собирать съезд? Тогда правление твое должно было сказать: "Нельзя собирать съезд, потому что не исправили ошибки". А оно сказало большинством: "Давайте собирать". Ну, так ведь было? Я не член правления…
Никита Михалков: Правление, поименно каждый из правления подписался под тем, что он берет на себя ответственность…
Николай Досталь: Проголосовал, да.
Никита Михалков: …за проведение этого съезда. Подписались? Замечательно. И вот они будут нести за это как раз ответственность.
Анна Качкаева: Правильно, но вы, между прочим, тоже за это ответственность несете, несмотря на то, что вы находитесь в творческом отпуске.
Никита Михалков: За что? Я голосовал против.
Николай Досталь: Ты голосовал против, это понятно.
Анна Качкаева: За то что вы вовремя это все не собрали, и все ваши действия, а точнее, бездействие говорят о том, что вы станете могильщиком этого Союза.
Никита Михалков: Душа моя, Анечка, понимаешь, какая штука, ты меня…
Николай Досталь: О будущем Союза можно поговорить отдельно, давайте отдельно.
Никита Михалков: …ты не перекричишь меня.
Анна Качкаева: Зачем вас перекрикивать.
Никита Михалков: Не надо, моя дорогая, я спокоен, как пульс покойника. Потому что абсолютно все юридические операции, все от начала до конца сделаны в чистейшем виде.
Анна Качкаева: Итак, мы больше не внедряемся в детали, потому что понятно, что у Никиты Сергеевича теперь своя правда и у Минюста, у вас Николай с Марленом Мартыновичем своя правда, и вы будете ждать решения суда. Теперь вот чрезвычайный съезд, который, по вашей версии, Никита, легитимен, потому что вы единственный, кто может его собрать…
Никита Михалков: 50 процентов региональных организаций.
Анна Качкаева: Ну, мы выяснили, что в уставе этого нет, но, значит, так разъяснил Минюст, как мы поняли, хорошо.
Никита Михалков: Минюст, совершенно верно.
Николай Досталь: Хотя в уставе этого нет.
Анна Качкаева: Хорошо, разъяснил Минюст.
Никита Михалков: В законе об общественных организациях.
Анна Качкаева: Да, вот только почему-то вы раньше статус общественной организации не приводили в соответствие, два года чего ждали?
Никита Михалков: Этой передачи!
Анна Качкаева: Понятно. Сторона оппозиции будет ждать решения суда. Кстати, эти организации, которых, по-моему, 13 у вас, действующих?
Никита Михалков: Да.
Анна Качкаева: А должно быть, по закону об общественных организациях, по-моему, 43.Если не ошибаюсь. Поэтому я тоже не убеждена, что съезд тоже будет легитимным.
Никита Михалков: Я убежден, что если вы этим займетесь, это будет правильно.
Николай Досталь: Общероссийских чтобы было. Должна быть половина от регионов.
Анна Качкаева: Насколько я понимаю, да, 13 маловато. Но раз там 50 процентов – это, значит, 6 мы считаем… Ну, хорошо, все-таки сотни человек наберутся. Вот они приедут в Гостиный двор, туда приедут студенты, которым вы разрешили прийти, вероятно, дойдет какая-то часть членов союза. И?
Никита Михалков: Что – и?
Анна Качкаева: И что будет, Никита Сергеевич?
Никита Михалков: На этом съезде?
Анна Качкаева: Да.
Никита Михалков: Я прочту доклад, расскажу, как все есть, как все было, отвечу на все претензии, которые мне выкатили, так сказать, в прессе и во всех остальных бумагах, их там 17 или 18. Покажу документы, которые считают необходимым показать для этого. И съезд будет принимать решения, которые ему заблагорассудится.
Анна Качкаева: Вы полагаете, что вот без этого совершенно нельзя было обойтись? Вы боитесь того, что придут либо приставы судебные… Вам ведь все равно нельзя идти по уставу на третий срок, насколько я понимаю, вы все равно уходите.
Николай Досталь: Почему, ограничения там разве есть?
Анна Качкаева: По-моему, есть в ваше уставе.
Никита Михалков: Нету.
Анна Качкаева: Или я плохо читала устав. Нет?
Николай Досталь: Я не помню, честно.
Никита Михалков: Эх ты, черт, надо же, е-мое… Не туда попала!
Анна Качкаева: Скажите мне, пожалуйста, почему вы так боитесь проиграть?
Никита Михалков: Проиграть я боюсь? С чего вы взяли? Я уходить собираюсь. С чего вы взяли, Аня? Я только не могу поступать так, как со мной хотят поступить, и не поступлю так. Я не могу уйти не выслушанным. Когда мне говорят: "Никита Сергеевич, если бы я услышал (или услышала) то, что говорят вам и про вас, я бы давно бы сам… Вот это был бы мужской поступок". Да хрен в ступе, это не мужской поступок! Уйти… Если бы я боялся, что, не дай бог, выяснится, что правда, что про меня говорят… Я-то предлагаю при всех меня опозорить. Опозорьте! Мужской поступок – это довести дело до конца и быть выслушанным. А не быть выслушанный и уйти, потому что кому-то этого хочется, - этого не будет никогда, Аня. Никогда! Поэтому я должен высказаться, чтобы меня выслушали, не затопывали, не закрикивали, не кричали "ложь". Вот пусть выслушают от начала до конца. А после этого пусть съезд примет любое по этому поводу решение.
Николай Досталь: Друзья мои, ведь, Никита, я хочу тебе напомнить, ведь почему мне показалось… да не показалось, а работа предыдущего руководства во главе с Никитой признана сугубо неудовлетворительной. Было выступление председателя ревизионной комиссии Андрея Герасимова. Ну, ты знаешь, наверное, это выступление, ты знаешь заключение, конечно, не хуже меня. Там, наверное, десяток пунктов, которые, ну, вопиюще говорят о бездарной работе не тебя лично даже, а правления твоего, руководства, аппарата. Ну, самое главное, вопиющее, например, что меня возмутило, - это, оказывается, продажа Киноцентра. Самое наше дорогое, понимаешь ли, самое что ли денежное, самая дорогая вещь, она была с явным нарушением… У правления не было кворума, и продали эти акции. Вот на какие вопросы если уж тебе надо отвечать, то на вопросы ревизионной комиссии.
Никита Михалков: Конечно, отвечу!
Николай Досталь: Вот как так могло быть? Как? О какой тогда удовлетворительной работе можно говорить.
Никита Михалков: Коля, на съезде, на съезде.
Николай Досталь: Ты признаешь отчет ревизионной комиссии? Он справедлив?
Никита Михалков: Коля, про отчет ревизионной комиссии будет отдельный разговор, кто его делал…
Николай Досталь: Значит, по-твоему, он несправедлив?
Никита Михалков: Абсолютно! И есть аудит этого отчета, Коля, я вам покажу, который… Я вам покажу, Коля!
Николай Досталь: Но ведь ревизионная комиссия, которую избирало твое правление. Как же так?
Никита Михалков: Одну секундочку. Эти документы делала семья, муж и жена.
Николай Досталь: Андрей Герасимов с супругой?
Никита Михалков: Нет, Андрею Герасимову это сделали.
Николай Досталь: Он читал, он вменяемый человек.
Никита Михалков: Коль, ну, Коль, дай сказать глухонемому. Он читал то, что подготовили, он читал то, что было сделано. А я тебе покажу, бог даст, на съезде анализ вот этого документа, как он сделан и что там сделано. Я тебе расскажу и покажу, мой дорогой, и покажу тебе документы о кворуме, какой принимал это решение о продаже этих акций. Мало того, Коля, я покажу тебе, что было продано.
Николай Досталь: Ну, так надо было на 7-м съезде это говорить! Что мешало сказать?
Анна Качкаева: Слушайте, а что вам это мешало сделать-то, Никита Сергеевич?
Никита Михалков: Объясню.
Николай Досталь: Хорошо, не с отчетным докладом выступать, но хотя бы комментарии к докладу ревизионной комиссии. Вы читали этот доклад? Десяток пунктов просто… Я даже думаю: неужели Никита мог допустить такие нарушения? Оказывается, возможно.
Никита Михалков: Если это правда.
Николай Досталь: Докажи, что это неправда.
Никита Михалков: Коля, подожди секундочку…
Николай Досталь: Ну, сейчас ты здесь все равно не докажешь, я понимаю,…
Никита Михалков: Коля, ну, подожди секундочку. Я не мог читать это, потому что если бы этот съезд – не съезд был бы объявлен собранием с учетом уважения к приехавшим регионалам…
Николай Досталь: Ну, понятно, да.
Никита Михалков: Дай досказать. То я мог бы это обсуждать. Не читать доклада, но рассказать какие-то факты. Но вы это решили съездом назвать, и в этом случае, читая доклад, я, значит, признаю нелегитимный съезд легитимным.
Николай Досталь: Это понятно, да. Я сейчас говорю о ревизионной комиссии, о докладе, который ты будешь оспаривать.
Никита Михалков: Да не буду я ничего оспаривать.
Николай Досталь: Ну, как, ты должен прокомментировать.
Никита Михалков: Я покажу документы.
Анна Качкаева: Хорошо, опять же непонятно, почему эти документы нельзя было показать даже не до этого съезда, а года полтора назад, насколько я понимаю, история с Киноцентром тянется не первый год. Ну, это опять же ваше будущее выступление на съезде.
Николай Досталь: Да, это прошлое и будущее, а давайте сейчас в настоящее.
Анна Качкаева: Вот в настоящее и что, собственно, произойдет…
Николай Досталь: Дайте мне сказать немножко. Давайте все-таки, действительно, отойдем от этого и поговорим о будущем. Вот как мне видится будущее Союза кинематографистов России без съезда, без ничего?
Анна Качкаева: Да-да, что дальше? Никита Сергеевич, по-видимому, уже на него плюнул, ему как-то неинтересно.
Николай Досталь: Вот смотрите, друзья мои, мы говорим…
Никита Михалков: Ты чувствуешь, что я молчу? Вот ты говоришь, я не возражаю, правильно?
Николай Досталь: Правильно.
Никита Михалков: Видишь, я даю тебе возможность, да…
Николай Досталь: Ну, это женщина, почему же ты должен…
Никита Михалков: Здесь женщин нет, брат, здесь, у этих микрофонов, женщин нет. Тут есть либо травоядные (смеется)…
Анна Качкаева: Либо?
Никита Михалков: Либо нет.
Николай Досталь: Вот как мне видится, и не только мне, но многим, так сказать, может быть, кто-то не согласен, как мне видится будущее Союза? Вообще, есть очень хорошее слово. Я человек не компьютерный, но есть хорошее слово – "перезагрузка". Мне кажется, что Союз уже давно нужно перезагрузить. Как? Вот что в Союзе разъединяет нас и что объединяет? Разъединяет нас, как ни странно, одно – творчество. Что общего в творчестве у Михалкова и Германа, у Дыховичного и Говорухина, у Абдрашитова и у Суриковой? Ничего в творчестве. Только что на русском языке снимают картины. А что общего у нас всех? Профессиональные интересы: борьба с видеопиратством, авторские права, договоры с работодателями, социальная поддержка, поддержка безработных…
Никита Михалков: Профсоюз.
Николай Досталь: Вот послушай меня. Поддержка больных, стариков и прочее. Да, упор делать на профсоюзную работу. Не надо его называть профсоюз. Почему-то боятся люди этого слова. Это, конечно, слово неплохое. Профсоюз – это мощная, сильная организация, которая и…
Никита Михалков: Линчуют нас.
Николай Досталь: Ну, послушай меня, я вижу этот профсоюз в Союзе гильдий. Я считаю, что гильдии, как во всем мире, должны быть полноценные, общероссийские, конечно, а не московские, со взносами, которые уже из договора твоего, вот твой договор – и там от 3 до 5 процентов ты должен отчислять, любой работающий член гильдии. И вот Союз гильдий – это должна быть основа. То есть не основа, а это как бы союз надо перезагрузить. Для этого, конечно, должен пройти год, два, может быть, много, это большая юридическая работа, но творчески пускай он останется, конечно, творческий союз, пускай это как бы его… Но в данный момент я считаю, что упор надо делать на работу профсоюзную – Союз гильдий. Для меня будущее Союза в Союзе гильдий. И даже наш такой атавизм советский – председатель, первый секретарь, секретариат… политбюро не хватает, е-к-л-м-н, ну, что это мы все… По-моему, Черномырдин сказал: какую организацию ни хотим создать, все КПСС получается. По-моему, это его крылатые слова.
Никита Михалков: Черномырдинские последние слова, которые облетели мир, - это "никогда такого в России не было, и вот опять".
Николай Досталь: Да, это понятно, у него много таких. Поэтому для меня вот будущее Союза – Союз гильдий.
Никита Михалков: Можно одну поправочку? Понимаешь, какая штука, что такое гильдия? Ведь дело в том, что у нас в старом Союзе были секции, если помнишь, секция драматургии, режиссуры и так далее.
Николай Досталь: Да, помню.
Никита Михалков: Куда входили все члены союза по профессиям. Когда возникли гильдии, в которые кто-то вошел, а кто-то не вошел из членов Союза Российской Федерации.
Николай Досталь: Поэтому сейчас так много неопределенного.
Никита Михалков: А кто-то вошел в эти гильдии, кто не является членом Союза. И получается в результате, что есть "белая кость" и есть все остальные.
Николай Досталь: Поэтому я и говорю, что нужна перезагрузка, надо заново создавать гильдии профессиональные.
Никита Михалков: Правильно. Смотри, на сегодняшний день гильдии никакого отношения к Союзу не имеют.
Николай Досталь: Ну, вот, к сожалению, да, так получилось, что они как бы вне какого-то…
Никита Михалков: Их нет внутри Союза.
Николай Досталь: Правильно. И очень плохо.
Никита Михалков: Но когда организовывается внутри организации, извините меня за каламбур, когда организовывается некое образование, куда входит элита, то есть вот это – наши, а все остальные остаются…
Николай Досталь: Этого не должно быть.
Никита Михалков: Правильно. Поэтому, когда ты говоришь о, так сказать, задачах Союза, милый, Союз был идеологической организацией при Советском Союзе.
Николай Досталь: Вот это надо изъять давным-давно!
Никита Михалков: Через него выпускали пар. Правильно?
Николай Досталь: Да, это мы все помним.
Никита Михалков: Как решали съезды? Звонил первый секретарь Союза секретарю по идеологии – и все решения съезда были уже оговорены, понимаешь. И другое дело – 25 лет назад что такое председатель Союза с депутатским значком?
Николай Досталь: Но ты, Никита…
Никита Михалков: Секунду. Сегодня абсолютно согласен с тобой, но ты попробуй сказать это…
Николай Досталь: Я это говорил, говорил.
Никита Михалков: И ты реакцию знаешь, да?
Николай Досталь: Ну, реакция разная.
Никита Михалков: Реакция тех…
Николай Досталь: Ну, просто они боятся знаешь чего? Что Никита Сергеевич какие-то функции отберет и отдаст Академии. Ты, наверное, читал об этом, слышал такое. Я теперь скажу два слова о перезагрузке академий. Можно?
Никита Михалков: Пожалуйста. Вот хозяйка.
Николай Досталь: Мне кажется, что Академия, конечно, должна быть одна, единая, Российская Академия кинематографии. И конечно, учредителями не должны быть у нее вдруг почему-то первый, второй канал, "Российская газета", Российская академия наук. С какого… Тогда можно МЧС туда давай, в учредители! Почему? Один учредитель – Союз кинематографистов России, как должно быть, вот один учредитель. А Российский канал, Первый должны бороться за тендер, чтобы показывать в прямом эфире вручение наград.
Никита Михалков: А что ты против-то имеешь, я не могу понять.
Николай Досталь: Я хочу, чтобы у нас была одна Академия, а не две. А у нас сейчас абсурд полный!
Никита Михалков: Почему?
Николай Досталь: Ну, дай доскажу. Абсурд полный! Мы в декабре там номинируем в те же самые картины, потом в феврале номинируем. Ну, полный абсурд. Почему ни сделать единую Академию под эгидой Союза кинематографистов?
Никита Михалков: Значит, смотри…
Николай Досталь: Я не хочу быть, так сказать, в Академии Гусмана или в Академии Никиты. Я хочу быть в Академии российского кинематографа, единой!
Никита Михалков: Коля…
Николай Досталь: А ты прячешься за спину Наумова, Гусман там… ну, ему трудно спрятаться, - за спину Баталова. Ну, почему бы вам ни сесть тогда за стол переговоров и ни обнулить эту ситуацию, ни сказать: давайте сделаем единую Академию?
Никита Михалков: Коля, а ты историю знаешь эту или нет?
Николай Досталь: В том-то и дело, Никита…
Анна Качкаева: Давайте в разговор об Академии не будем уходить.
Николай Досталь: …я историю-то знаю, ты ее не повторяй. Давай сейчас думать о будущем, а не о прошлом.
Никита Михалков: Секундочку, а почему ты ее знаешь, но не оцениваешь?
Николай Досталь: Я ее оцениваю, она неоднозначна.
Никита Михалков: Это как, объясни, пожалуйста.
Николай Досталь: Я считаю, что надо было договориться, надо было как-то договориться.
Никита Михалков: Одну секунду, Коля, я предложил, чтобы "Ника" оставалась премией, единой и единственной, и чтобы Гусман и все остальные, кто хочет, ее вручали бы, и он бы ходил в смокинге, и все это было бы. Но кому вручать – должен решать не Гусман.
Николай Досталь: Ну, естественно, так он и не решает. Ну, почему так можно говорить, что там решает Гусман, а тут решает Михалков.
Никита Михалков: Нет одну, секундочку. Потому что когда мы говорим про Академию "Ника", она создана конкретными физическими лицами. А Академия, о которой ты говоришь, ее создали действительно и Министерство культуры, и российский Союз, и два основных канала…
Николай Досталь: Путем переговоров сделайте единую Академию.
Никита Михалков: Так я же предлагал это!
Николай Досталь: Ну, хорошо, сейчас, может быть, на этой стадии. Потому что тяжело даются две премии…
Анна Качкаева: Николай, давайте не будем уходить в историю с Академией, давайте все-таки к Союзу вернемся.
Никита Михалков: А это все Союз.
Николай Досталь: Это все Союз, наши коллеги там.
Анна Качкаева: Правильно, вот вы не можете обнулить историю Академии. А вот то, что вы не можете дозвониться до Хуциева уже месяц или доехать до него, до уважаемого человека, меня лично удивляет, и у меня вопрос к вам.
Никита Михалков: Почему это вас удивляет?
Анна Качкаева: А почему вы не можете поговорить?
Никита Михалков: Хуциев взял…
Анна Качкаева: Если вы говорите о том, что можно и нужно договариваться.
Никита Михалков: Одну секундочку, во-первых, Хуциев хотел и взял четыре или пять, или шесть, даже больше раз брал мой телефон – и ни разу не позвонил. Это он брал мой телефон... Одну секундочку, только не надо говорить, мол, он старше, вот этого говорить не надо. Никто никому не мешал это сделать, только есть одна маленькая разница. Когда я на этом съезде – не съезде сказал: "Марлен Мартынович, я поздравляю вас, если все правильно, и поверьте мне, если это не так, вот эти люди - жесточайшие люди, и вашей совести, о которой они говорят, на всех не хватит". Я поздравил и предупредил. Все случилось ровно так, как я говорил. Почему я кого-то должен искать? Я все сказал, я всех предупредил неоднократно. Почему я после этого должен говорить: "Ну, как, видишь, я был прав"? Зачем? Взрослые люди предупреждены, не дети, не мальчики. Он живет в виртуальном мире, о котором ему говорят и который ему, так сказать, навязывает его окружение, и он, видимо, верит. И слава богу, только один суд проиграет, второй суд проиграет, Минюст не утвердил. А почему так происходит? предупреждали же. Нет, хотим жить по тем законам, по которым нам нравится. Ну, и живите. Только эти законы никак не будут в результате давать вам право на то, чтобы что-то делать.
Николай Досталь: Простите, Аня, можно один довесок про Академию? И функция должна быть у Академии одна – представительская, вот вручать награды. Она фактически так и есть, но не надо этого бояться, что, ну, как же, а что же, она только будет вручать… Да, вот будет вручать "Оскара" нашего, российского. Представительские функции, а не какие-то другие.
Анна Качкаева: Николай, я хочу уточнить все-таки с Марленом Мартыновичем до конца. Это означает, что сегодняшний ваш звонок на пресс-конференции был исключительно шоу, вы не собирались с ним разговаривать?
Никита Михалков: Почему? Я позвонил, и что, вы не слышали разговора что ли?
Анна Качкаева: Нет, я слышала. Слышала, что вы собирались, а его не пригласили к телефону.
Никита Михалков: Ну,
Анна Качкаева: Но вы не будете пытаться разговаривать с Марленом Мартыновичем?
Николай Досталь: Вне пресс-конференции, вы хотите сказать.
Анна Качкаева: Безусловно, а просто приехать, он вот на работу выходит, насколько я понимаю.
Никита Михалков: Чтобы что, скажите, Аня?
Анна Качкаева: Чтобы поговорить.
Никита Михалков: О чем?!
Анна Качкаева: О том, что происходит. Вы же говорите о том, что все-таки надо Союз сохранять. Или не надо?
Никита Михалков: Аня, Союз не сохранить невозможно! Это катастрофа! Никто не знает, чем это кончится. Я исчерпал все свои возможности, которые у меня были, для того чтобы объяснить, каким образом мы должны поступать. Я все это сделал! Что я должен сделать еще?
Анна Качкаева: Давайте послушаем наших слушателей. Лариса Дмитриевна, Москва, здравствуйте, вы в эфире.
Слушатель: Добрый день. Я очень рада этим гостям. Я хотела сказать Никите Сергеевичу, он молодой, крепкий, красивый, он друг национального лидера, он охотник, он все. Зачем ему нужен какой-то Союз? Зачем? Это не барское дело. Всего доброго.
Никита Михалков: Всего доброго. Это вопрос или…
Анна Качкаева: Вопрос. Зачем он вам нужен? Не барское это дело, и так вам хорошо.
Никита Михалков: Я думаю, что в достаточной степени я себя чувствую ответственным человеком и считаю, что если я что-то начал, я должен довести это до логичного для себя финала, и мне небезразлично, кому достанется этот Союз. Потому что 11 лет на своих плечах я держал его, чтобы он не развалился. В отличие от огромного количества, практически всех творческих союзов, кроме нашего и СТД, которые развалились на осколки и поделили все. Сегодня мы один из двух союзов, единственных, творческих, которые могут собрать съезд из 5 тысяч человек, и я этим горжусь, между прочим.
Анна Качкаева: Александр, Москва, мы вас слушаем, здравствуйте.
Слушатель: Всех приветствую. Вы знаете, Никита Сергеевич, вы танк, а танки грязи не боятся. Вот вы въехали в кинематограф на танке. Вы помните, наверное, ту церквушку, где вы снимали свой дипломный ролик, и когда надо было взорвать стену этого храма, это еще в самые давние времена, когда еще митрополит Филарет был, он мне тогда письмо написал, попросил до вас достучаться, тогда еще не было таких теплых и близких отношений с церковью. Вот, и я не мог достучаться через ваш секретариат и передать это письмо, но дело не в этом. Потом он сам с вами встретился, и вы исправили свою ошибку молодости. Так я вот по поводу танков. Вы действительно такая мощь 3 тысяч лошадиных сил, и вы действительно танк, и как бы хорошо было бы, если бы вся эта мощность использовалась в мирных целях. Ну, я не буду сейчас говорить отзывы Сергея Аполлинарьевича о вас, кстати, они были очень хорошие, хотя и конкурировали тогда. Поэтому дай вам бог, чтобы все, и ваш талант, который Богом дан, чтобы больше не взрывались храмы, и чтобы все это пошло на пользу. Действительно, с большим сочувствием к вашему большому таланту. Спасибо.
Никита Михалков: Спасибо, Александр.
Николай Досталь: К вашему танкодрому (смеется).
Никита Михалков: Только, вы знаете, я должен, так сказать, внести некую поправку. Дело в том, что я никогда – никогда, повторяю – не взрывал церквей. Никогда! И сейчас, когда я снимал картину, мы строили специально для съемок храм, для того чтобы он был взорван. Та церковь, которую мы снимали, она была действительно уже разрушена, если имеется с виду моя дипломная работа. И единственное, что мы себе позволили, мы ее затемнили дымом и гарью, как будто она сожжена. Но я никогда в жизни – никогда, повторяю – не поднял бы руку даже на обломки храма Божьего. Знайте это. Потому что я воцерковлен с детства, а не только что у меня возникли теплые отношения с церковью.
Анна Качкаева: Виктор Иванович из Москвы, мы вас слушаем, здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Сначала мне к Михалкову. Вы не тот атлант, чтобы держать на плечах, как вы выразились, на своих. Ваши плечи не выдержат всего того, о чем вы говорите, понимаете. Просто неприятно это было слышать, первое. Второе, вы вспомните, вы сейчас ведет себя точно так же, как когда вас забросали то ли яйцами, то ли помидорами. Помните свою реплику, что вы сказали своим охранникам, что сделать с этим человеком. Несолидно, Никита Сергеевич. Несолидно! И все ваши роли сыграны вами так, что вы так превозноситесь над людьми. Просто некрасиво и неприятно слышать, понимаете, все это, что вы говорите.
Никита Михалков: Ну, это ваше право. Приятно… Я ведь не для вашего удовольствия здесь нахожусь, это первое. Во-вторых, а вы что, слышали, что я говорил охранникам? Вы были там? Может быть, вы тот самый, кто в меня яйцами кидал что ли? Тогда я прошу извинения. А с другой стороны, вы знаете, ведь на каждый роток не накинешь платок. Один любит арбуз, а другой свиной хрящик, как говорит один из героев Островского. А то, что вы мои роли относите к тому, что это нехорошо, ну, так просто мы с вами разные люди, будем своей дорогой идти. Вам будут нравиться одни фильмы и одни роли, мне – другие. И нам совершенно не обязательно пересекаться. Живите свободно и спокойно.
Анна Качкаева: Московская область, Владимир, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Я буду короток. Никита Сергеевич основал это начинание, и почему-то кто-то на халяву хочет все это отобрать. Вот такое у меня понимание, как у простого народа. Спасибо.
Никита Михалков: Спасибо вам большое. Я думаю, что, так сказать, эта точка зрения тоже достаточно упрощена. Отобрать хотят не у меня, у меня-то ничего там нету, отобрать хотят совсем у других людей – у тех людей, которые возлагают надежды на это.
Анна Качкаева: А кто это? Вы вот сейчас… "семья" какая-то проскочила, какие-то фамилии. Вы все время в интервью говорите, что кто-то там чего-то использует, какие-то там черные силы стоят. Это кто такие-то?
Николай Досталь: Бесы (смеется).
Никита Михалков: Бесы, бесы, точно. Это точно, я тебе скажу, бесы!
Николай Досталь: Вот в чем дело!
Анна Качкаева: Ну, так кто это, кто эти люди?
Никита Михалков: Бесы! Ты прав совершенно.
Анна Качкаева: Николай, вы дали возможность…
Николай Досталь: Это смешно.
Никита Михалков: А что смешного-то?
Николай Досталь: Смешно, потому что, в общем-то, виноваты бесы, да, что у нас, так сказать, все, все нарушения…
Никита Михалков: А ты человек верующий, Коля?
Николай Досталь: Я человек верующий, да, крещеный. Но смешно…
Никита Михалков: Коля, секундочку, стой. Крещеный или верующий?
Николай Досталь: Крещеный…
Анна Качкаева: Так, друзья…
Никита Михалков: Тихо-тихо, стоп!
Анна Качкаева: Вообще, это интимное дело…
Никита Михалков: Одну секунду.
Николай Досталь: Крещеный, верующий, да. Но смешно, когда ты говоришь, что тебе мешают бесы. Это смешно, и я к этому только могу с улыбкой относиться.
Никита Михалков: Ты крещеный и верующий, правильно?
Николай Досталь: Да.
Никита Михалков: Значит, ты в Бога-то веришь?
Николай Досталь: Ну, действительно, этот вопрос сейчас не столь уместен здесь.
Никита Михалков: Ну, как…
Анна Качкаева: Никита Сергеевич, это…
Никита Михалков: Коля, я же не про твою интимную жизнь, сексуальную, спрашиваю. Ты в Бога веруешь?
Николай Досталь: Да.
Анна Качкаева: Давайте мы сейчас не будем обсуждать это. Вам сказали, что да. И что?
Никита Михалков: Одну секундочку. Аня, я не с вами разговариваю. В Бога веруешь?
Николай Досталь: Да.
Никита Михалков: Если ты веруешь в Бога, ты должен верить и в бесов. Они есть.
Анна Качкаева: Ой… Про бесов закончили.
Николай Досталь: Никита, но среди моих коллег я их не знаю. Среди моих коллег, членов Союза, я их не знаю. Ты их, может быть…
Никита Михалков: А я их вижу.
Анна Качкаева: Вы их видите…
Никита Михалков: Аня, ты только хвостом стул не трогай, потому что…
Анна Качкаева: А, то есть и я тоже к этому сообществу отношусь!
Никита Михалков: А ты думала, откуда ты (смеется)?
Анна Качкаева: Александр: "Вот послушаешь и приходишь к выводу: элементарная борьба за деньги, и очень большие". Другой наш слушатель, Михаил, считает, что "Минюст подчиняется Путину, Путин – друг Михалкова. Не мытьем, так катаньем сфальсифицируют выборы, как и выборы в других случаях".
Николай Досталь: Ну, вот насчет денег я могу сказать, что они были в Союзе, но они уже настолько все, по-моему, растрачены, и, так сказать, проиграны, что сейчас, по-моему, там особо бороться-то не за что.
Анна Качкаева: Короткая реплика. А все-таки на что вы надеетесь, Никита?
Никита Михалков: Я надеюсь только на здравый смысл нормальных людей, которые придут, услышат, увидят, поймут, сами разберутся и примут решение. Все, мне больше ничего не надо.
Анна Качкаева: Вы, Николай?
Николай Досталь: Я надеюсь на то же самое – которые не придут и сделают правильный выбор тем, что не придут.
Анна Качкаева: Благодарю вас всех.