ОБЩАЯ ГАЗЕТА, № 28 от 13.07.2000
ЕЛЕНА РЫКОВЦЕВА
Информационные войны перешагивают границы
ДВА СЮЖЕТА на разных российских каналах - и перед зрителем две Франции. Одна - добрая и благодетельная, другая - холодная и
жестокая. Сначала НТВ показало трогательный сюжет про несчастную девочку из города, кажется, Шахты, которая не ходит все семь лет своей жизни - из-за болезни позвоночника. Отечественная медицина, как водится, оказалась бессильна. Шансы спасти ребенка разглядели французские врачи. Там, во Франции, был объявлен сбор средств на сложную операцию для нашей малышки. Скоро она поедет в Париж. Дай Бог ей поправиться.
В минувшее воскресенье по ОРТ - опять Париж и опять русский ребенок. Но тут - все чудовищно. Семь лет назад актриса Наталья
Захарова вышла замуж за французского гражданина и уехала жить во Францию. Через два года родила дочь Машу. И еще через год
развелась с мужем. Суд оставил ребенка матери, выделив отцу выходные и половину каникул. Однажды, после встречи с отцом,
ребенок вернулся домой в синяках. Мать сфотографировала следы побоев и пожаловалась в полицию. В конце 1998 года снова был суд,
который, к ужасу матери, постановил поместить ребенка в приют.
Мать со временем почти что лишили возможности свиданий, мало того - запретили общаться с ребенком по-русски. Отец, с тем же
временем, наоборот, шаг за шагом, отвоевывал себе место рядом с ребенком - сначала выходные, потом возможность ночевать в
приюте...
Еще год спустя, в конце 1999-го, к делу подключился наш министр юстиции, потом посол России во Франции. После нескольких
апелляционных судов, в начале нынешнего июля, Наталье Захаровой разрешили встретиться с Машей. Она встретилась - через какую-то решетку, под надзором сотрудников службы социальной помощи, под прицелом камеры ОРТ...
Оказалось, перед государственным каналом стояла задача не просто поведать эту историю, но и обобщить ее должным образом.
"Должной" показалась мысль, прозвучавшая и в дикторской "подводке", и в тексте собкора ОРТ во Франции: вот она - хваленая
западная демократия! Вот он - комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблес, к которому обращалась несчастная
мать и который всего лишь переадресовал ее в Европейский суд. Люди, было сказано, которые защищают чеченских террористов,
становятся слепы и глухи, когда речь идет о судьбе русского ребенка.
Что делать потрясенному зрителю? Один немедленно принимается ненавидеть лицемерных "западников", другой (вроде меня) сразу
ненавидеть не хочет, а хочет разобраться: чем руководствовался французский суд, принимая столь жестокое решение? Как в самой
Франции, относятся к скандалу - фактически международному? Куда смотрит журналистская, в частности, общественность?
Обнаружились факты, оставшиеся за кадром сюжета, но изложенные в последнем номере журнала "Фигаро-магазин". Суд,
отдавая распоряжение "о временном помещении ребенка под присмотр детской службы социальной помощи" исходил из необходимости уберечь его от "внутрисемейного конфликта". Суд также принял во внимание заключение врачей, обследовавших Машу в детском медицинском центре: "Организм ребенка перенасыщен лекарствами. За два месяца мать показывала ее 22 специалистам. Маша чувствует себя плохо, ей снятся кошмары, у нее подавленное состояние". Там же, в заключении, содержалась просьба к судебной инстанции "остановить процесс негативной медицинской динамики, осложняющей здоровье ребенка". Против матери было и мнение психолога: "разрушительной причиной нездоровья ребенка была обременительная родительская любовь - навязчивая и удушающая".
Да, нам дико, что матери может быть инкриминирована материнская любовь, нам непривычно, что ребенка могут забрать не у
алкоголички или наркоманки, а всего лишь от женщины, конфликтующей с бывшим мужем. Но эта женщина, на свое горе, родила на территории другой страны, с другими порядками. Их нельзя "оставлять за кадром", нельзя не принимать во внимание. Реакция французов потому и сдержанна, что, как пояснил мне московский корреспондент газеты "Либерасьон" Жан-Пьер Тибода, "изъятие ребенка из конфликтной семьи - это обычная практика, это способ разрешения конфликта.
Каждый случай нужно рассматривать особо". И при этом ни в коем случае нельзя считать, что наши коллеги совсем равнодушны к этой
истории. Тот же Жан-Пьер возмущен запретом судьи общаться матери с ребенком по-русски. Ему не кажется убедительным аргумент суда, мол, сотрудники социальной службы не смогут проконтролировать содержание их разговоров. И Франсуаза Деов из московского бюро агентства "Франс-пресс" описывала эту историю с видимым человеческим сочувствием к русской матери. И хотя в принципе во
французской журналистике вообще не принято "ставить диагноз", я и по статье в "Фигаро-магазин" поняла, что симпатии журналиста -
все-таки на стороне мамы. Это ощущение связано с тем, что во множестве мнений, предоставленных читателю, в чисто количественном отношении превалируют мнения адвоката Натальи Захаровой: "Неужели были действительные основания вырвать ребенка из рук матери?
Ребенок мог воспринять помещение в приют так, будто мать его бросила. Лично я заявляю, что, перед тем как ее поместили в приют,
Маша демонстрировала все признаки уравновешенного ребенка. Является ли она таковым сегодня?"
Стоит уважать способность французских коллег предоставлять читателю мнения разных сторон. У нас такой способности нет. Наше
телевидение упрекает министра юстиции Франции Элизабет Гигу за нежелание вмешаться в конфликт, осуждает ее заявление, что судьи в стране абсолютно самостоятельны, что она не может влиять на их решения. (Кстати, разве не то же самое сказал недавно президент РФ в отношении Генеральной прокуратуры?) Однако наш корреспондент не считает нужным сообщить телезрителям, что месяц назад защищать интересы Натальи Захаровой - кстати, бесплатно - взялся сам мэтр Ломбар (по авторитету во Франции - что-то вроде Генри Резника).
Но сочувствующие французы не укладываются в концепцию гос.ТВ. Принцип простой: кругом враги. Кругом политика. Такой подход
счастливо совпадает с позицией русской мамы, высказанной мне по телефону: "Они нас ненавидят! Если бы вы видели, что здесь говорят и показывают о Путине. Они иногда специально замедляют съемку, останавливают кадр на невыгодном ракурсе - смотрите, какой он неприятный. Со всех сторон - извращенное улюлюканье. Поэтому он не хочет сюда ехать".
Но ведь агрессивная позиция мамы обращается для нее в настоящую проблему. (Как она мне сказала, мэтр Ломбар пытается ее
урезонивать. "Он не понимает - зачем поднимать шум? Это внутрисемейное дело, которое надо решать последовательно,
поэтапно".) Свои отношения с французским судьей Захарова описывает так: "У них во Франции это мода - забирать детей у родителей.
Судья привыкла, что сидят перед ней на скамеечке затравленные французские мамы и трепещут. Но ведь если не будешь оскорблять,
обвинять - судьи не пошевелятся! И вот, представьте, перед этой судьей появляется красивая русская женщина и смело заявляет: "Вы
на моем ребенке очков не заработаете! Я подниму волну!" Понятно,что судья начинает меня ненавидеть: ах эта сволочь, Захарова. Ей такое поведение непривычно".
Даже в российском торгпредстве в Париже, где сочувствуют Наталье, где помогают ей устраивать пресс-конференции, говорят
осторожно: "Она человек эмоциональный, она актриса, им этот стиль общения непонятен, она выбивается из системы. Во французском суде принято делать взвешенные заявления. Ее муж очень хорошо понимает эту систему, хорошо в нее вписывается, поэтому ему удается отвоевать большее..."
Я ни в коем случае не хочу упрекнуть мать за ее "поведение". Господи, да кто в такой ситуации размышляет - куда и как ему
"вписываться"?! У человека - горе. Он ведет себя сообразно со своими эмоциями.
Но мы-то пишем о конфликте с трезвой головой? Мы должны уяснить мотивацию противной стороны? Мы должны взвешенно оценить просчеты в этой мотивации? А мы - что делаем? Уподобляясь маме, впавшей в истерику и наверняка премного тем самым себе навредившей, вредим еще больше, рассматривая чисто житейскую ситуацию сугубо сквозь призму Чечни, сквозь конфликт российских и западных парламентариев... Впрочем, у меня нет уверенности, что государственное телевидение вообще взялось рассказывать эту историю с целью помочь страдающей матери, а не с целью лишний раз предъявить российскому зрителю злобный оскал Запада.
Материал предоставлен информационно-аналитическим агентстовм "Интегрум"
ЕЛЕНА РЫКОВЦЕВА
Информационные войны перешагивают границы
ДВА СЮЖЕТА на разных российских каналах - и перед зрителем две Франции. Одна - добрая и благодетельная, другая - холодная и
жестокая. Сначала НТВ показало трогательный сюжет про несчастную девочку из города, кажется, Шахты, которая не ходит все семь лет своей жизни - из-за болезни позвоночника. Отечественная медицина, как водится, оказалась бессильна. Шансы спасти ребенка разглядели французские врачи. Там, во Франции, был объявлен сбор средств на сложную операцию для нашей малышки. Скоро она поедет в Париж. Дай Бог ей поправиться.
В минувшее воскресенье по ОРТ - опять Париж и опять русский ребенок. Но тут - все чудовищно. Семь лет назад актриса Наталья
Захарова вышла замуж за французского гражданина и уехала жить во Францию. Через два года родила дочь Машу. И еще через год
развелась с мужем. Суд оставил ребенка матери, выделив отцу выходные и половину каникул. Однажды, после встречи с отцом,
ребенок вернулся домой в синяках. Мать сфотографировала следы побоев и пожаловалась в полицию. В конце 1998 года снова был суд,
который, к ужасу матери, постановил поместить ребенка в приют.
Мать со временем почти что лишили возможности свиданий, мало того - запретили общаться с ребенком по-русски. Отец, с тем же
временем, наоборот, шаг за шагом, отвоевывал себе место рядом с ребенком - сначала выходные, потом возможность ночевать в
приюте...
Еще год спустя, в конце 1999-го, к делу подключился наш министр юстиции, потом посол России во Франции. После нескольких
апелляционных судов, в начале нынешнего июля, Наталье Захаровой разрешили встретиться с Машей. Она встретилась - через какую-то решетку, под надзором сотрудников службы социальной помощи, под прицелом камеры ОРТ...
Оказалось, перед государственным каналом стояла задача не просто поведать эту историю, но и обобщить ее должным образом.
"Должной" показалась мысль, прозвучавшая и в дикторской "подводке", и в тексте собкора ОРТ во Франции: вот она - хваленая
западная демократия! Вот он - комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблес, к которому обращалась несчастная
мать и который всего лишь переадресовал ее в Европейский суд. Люди, было сказано, которые защищают чеченских террористов,
становятся слепы и глухи, когда речь идет о судьбе русского ребенка.
Что делать потрясенному зрителю? Один немедленно принимается ненавидеть лицемерных "западников", другой (вроде меня) сразу
ненавидеть не хочет, а хочет разобраться: чем руководствовался французский суд, принимая столь жестокое решение? Как в самой
Франции, относятся к скандалу - фактически международному? Куда смотрит журналистская, в частности, общественность?
Обнаружились факты, оставшиеся за кадром сюжета, но изложенные в последнем номере журнала "Фигаро-магазин". Суд,
отдавая распоряжение "о временном помещении ребенка под присмотр детской службы социальной помощи" исходил из необходимости уберечь его от "внутрисемейного конфликта". Суд также принял во внимание заключение врачей, обследовавших Машу в детском медицинском центре: "Организм ребенка перенасыщен лекарствами. За два месяца мать показывала ее 22 специалистам. Маша чувствует себя плохо, ей снятся кошмары, у нее подавленное состояние". Там же, в заключении, содержалась просьба к судебной инстанции "остановить процесс негативной медицинской динамики, осложняющей здоровье ребенка". Против матери было и мнение психолога: "разрушительной причиной нездоровья ребенка была обременительная родительская любовь - навязчивая и удушающая".
Да, нам дико, что матери может быть инкриминирована материнская любовь, нам непривычно, что ребенка могут забрать не у
алкоголички или наркоманки, а всего лишь от женщины, конфликтующей с бывшим мужем. Но эта женщина, на свое горе, родила на территории другой страны, с другими порядками. Их нельзя "оставлять за кадром", нельзя не принимать во внимание. Реакция французов потому и сдержанна, что, как пояснил мне московский корреспондент газеты "Либерасьон" Жан-Пьер Тибода, "изъятие ребенка из конфликтной семьи - это обычная практика, это способ разрешения конфликта.
Каждый случай нужно рассматривать особо". И при этом ни в коем случае нельзя считать, что наши коллеги совсем равнодушны к этой
истории. Тот же Жан-Пьер возмущен запретом судьи общаться матери с ребенком по-русски. Ему не кажется убедительным аргумент суда, мол, сотрудники социальной службы не смогут проконтролировать содержание их разговоров. И Франсуаза Деов из московского бюро агентства "Франс-пресс" описывала эту историю с видимым человеческим сочувствием к русской матери. И хотя в принципе во
французской журналистике вообще не принято "ставить диагноз", я и по статье в "Фигаро-магазин" поняла, что симпатии журналиста -
все-таки на стороне мамы. Это ощущение связано с тем, что во множестве мнений, предоставленных читателю, в чисто количественном отношении превалируют мнения адвоката Натальи Захаровой: "Неужели были действительные основания вырвать ребенка из рук матери?
Ребенок мог воспринять помещение в приют так, будто мать его бросила. Лично я заявляю, что, перед тем как ее поместили в приют,
Маша демонстрировала все признаки уравновешенного ребенка. Является ли она таковым сегодня?"
Стоит уважать способность французских коллег предоставлять читателю мнения разных сторон. У нас такой способности нет. Наше
телевидение упрекает министра юстиции Франции Элизабет Гигу за нежелание вмешаться в конфликт, осуждает ее заявление, что судьи в стране абсолютно самостоятельны, что она не может влиять на их решения. (Кстати, разве не то же самое сказал недавно президент РФ в отношении Генеральной прокуратуры?) Однако наш корреспондент не считает нужным сообщить телезрителям, что месяц назад защищать интересы Натальи Захаровой - кстати, бесплатно - взялся сам мэтр Ломбар (по авторитету во Франции - что-то вроде Генри Резника).
Но сочувствующие французы не укладываются в концепцию гос.ТВ. Принцип простой: кругом враги. Кругом политика. Такой подход
счастливо совпадает с позицией русской мамы, высказанной мне по телефону: "Они нас ненавидят! Если бы вы видели, что здесь говорят и показывают о Путине. Они иногда специально замедляют съемку, останавливают кадр на невыгодном ракурсе - смотрите, какой он неприятный. Со всех сторон - извращенное улюлюканье. Поэтому он не хочет сюда ехать".
Но ведь агрессивная позиция мамы обращается для нее в настоящую проблему. (Как она мне сказала, мэтр Ломбар пытается ее
урезонивать. "Он не понимает - зачем поднимать шум? Это внутрисемейное дело, которое надо решать последовательно,
поэтапно".) Свои отношения с французским судьей Захарова описывает так: "У них во Франции это мода - забирать детей у родителей.
Судья привыкла, что сидят перед ней на скамеечке затравленные французские мамы и трепещут. Но ведь если не будешь оскорблять,
обвинять - судьи не пошевелятся! И вот, представьте, перед этой судьей появляется красивая русская женщина и смело заявляет: "Вы
на моем ребенке очков не заработаете! Я подниму волну!" Понятно,что судья начинает меня ненавидеть: ах эта сволочь, Захарова. Ей такое поведение непривычно".
Даже в российском торгпредстве в Париже, где сочувствуют Наталье, где помогают ей устраивать пресс-конференции, говорят
осторожно: "Она человек эмоциональный, она актриса, им этот стиль общения непонятен, она выбивается из системы. Во французском суде принято делать взвешенные заявления. Ее муж очень хорошо понимает эту систему, хорошо в нее вписывается, поэтому ему удается отвоевать большее..."
Я ни в коем случае не хочу упрекнуть мать за ее "поведение". Господи, да кто в такой ситуации размышляет - куда и как ему
"вписываться"?! У человека - горе. Он ведет себя сообразно со своими эмоциями.
Но мы-то пишем о конфликте с трезвой головой? Мы должны уяснить мотивацию противной стороны? Мы должны взвешенно оценить просчеты в этой мотивации? А мы - что делаем? Уподобляясь маме, впавшей в истерику и наверняка премного тем самым себе навредившей, вредим еще больше, рассматривая чисто житейскую ситуацию сугубо сквозь призму Чечни, сквозь конфликт российских и западных парламентариев... Впрочем, у меня нет уверенности, что государственное телевидение вообще взялось рассказывать эту историю с целью помочь страдающей матери, а не с целью лишний раз предъявить российскому зрителю злобный оскал Запада.
Материал предоставлен информационно-аналитическим агентстовм "Интегрум"