Марине 12 лет. Она никогда не уезжала из своего поселка Увелье на Брянщине. В Москву ее привезла съемочная группа НТВ – телевизионщикам нужен был ребенок, родившийся на территории, пострадавшей от Чернобыльского взрыва 20 лет назад. Марине сделали анализы, в том числе генетические. Серьезных отклонений не нашли. Только вот кардиологи обнаружили врожденный порок сердца, с операцией тянуть было нельзя. Лео Бокерия девочку прооперировал, хотя бесплатные квоты на такие операции Брянская область в 2005 году уже выбрала. Все прошло успешно. Однозначного ответа на вопрос – была ли радиация причиной сердечной патологии у Марины, которая родилась в брянской деревне через восемь лет после Чернобыля – телевизионщики не получили. Но хотя бы помогли девочке. Марина вместе с мамой вернулась домой. Как говорится, хеппи энд.
Но разговор не об экранной истории, и даже не о моральном аспекте этого эксперимента – в конце концов, героев многих телевизионных программ и проектов везут и оплачивают их расходы и по куда менее благородным поводам. Разговор о том, что осталось за кадром.
Автор фильма «Атомные люди» Алексей Поборцев рассказал, что для Марины и ее мамы приезд в Москву стал абсолютным потрясением. Марина вообще впервые выехала за пределы села, а мама за свои почти сорок лет выезжала только в районный центр. Мама и девочка не решались выходить из гостиничного номера, средней руки едальня в районе Останкино вызывала оторопь от цен и количества блюд. «Витрины магазинов, – все время повторяла Марина, – как в телевизоре» (вот она другая реальность!). Разнообразие выбора их угнетало. Ребята из съемочной группы НТВ все два месяца, пока Марина с мамой провели в Москве, в буквальном смысле слова их опекали, а продюсеры программы всерьез обсуждали вопрос – что будет, когда Марина вернется обратно, и как сделать так, чтобы она могла жить как-нибудь получше. Не придумали.
Маринина жизнь похожа на жизнь тысяч ее сверстников из сел и поселков большой родины. Просто ее жизнь отягощена еще и Чернобылем. Зоной, которую во всех смыслах вывели из жизненного оборота, а людей – оставили. Маринина мама работает дояркой, семья живет скудно. О том, что неплохо бы девочку периодически серьезно обследовать и вывозить из зоны, женщина теоретически знает, но как реализовать это знание – неизвестно. Недавно закрыли единственную в округе санэпидемстанцию, где полагалось проверять на радиацию выращенное и собранное на огородах и в лесу.
Конкретной девочке Марине повезло – телевидение поработало волшебником. А как быть другим Маринам, на кого телевидение не обратило внимания?
Скорее всего, никак. Хотя можно еще полагаться просто на добрых людей – вдруг помогут. О трагедиях и национальных проектах у нас обычно принято рассуждать вообще, в масштабах планетарных и общегосударственных. Человек сам по себе, с его конкретными жизненными обстоятельствами, для таких рассуждений мелковат. Но отложенная реальность, которую не замечают или не хотят замечать, действует как отложенное действие радиации – накапливается и что-то неизбежно меняет: и в организме, и в среде. Только вот последствия этого отложенного воздействия, как правило, неизвестны.