Тамара Ляленкова: В традиционном обществе любой праздник подразумевал некий ритуал и его определяющие действия. Поэтому и выражение – какой праздник без драки – имело свое собственное, вовсе не случайное обоснование. Строго говоря, прежде праздник являлся формой выяснения актуальных отношений, а одной из наиболее доступных мужской части населения форм и была драка, в процессе которой публично выяснялось, кто на что способен. Разумеется, присутствие в качестве зрителей девушек было условием обязательным, если не главным.
В этом отношении традиционное общество, по мнению этолога Марины Бутовской, действовало по общим природным законам.
Марина Бутовская: Общая природа в том, что очень часто агрессия является некой реакцией, которая позволяет добиться какой-то определенной, конкретной цели. И в этом смысле человек сходен с животными. В тех обществах, в которых очень часто и много люди ходили на войну, рисковать еще дополнительно смысла никакого не имело. Но там, где в условиях реальной жизни этого риска было меньше, нужно было эту энергию немножко в другую сторону пускать. Практиковались какие-то физические действия, типа ритуальных боев, типа олимпийских игр, либо же борьбы человека между человеком и каким-то животным. Очень часто было принято ходить стенка на стенку, улица на улицу.
Тамара Ляленкова: Вероятно, именно в демонстрации, выяснении возможностей соперников и заключается главный смысл праздничных драк. Я попросила рассказать об этом подробнее старшего научного сотрудника Института этнологии и антропологии Российской Академии наук Игоря Морозова.
Игорь Морозов: Деревенская драка чаще всего сосредоточена вокруг нескольких тем – это в первую очередь, конечно, девушки. И их наблюдение за дракой, их поведение во время драки – это как бы подтверждение конституциональности этой драки, то есть нужна ли она – это решают девушки. Часто они прерывали драку. В русской традиции, как правило, девушки или женщины действительно вмешиваются в драку, но очень своеобразным способом: они обезоруживают агрессора, то есть вешаются на него, на руки, на шею, закрывают телом его от соперника. Иногда, кстати говоря, получая удары вместо него, но тем самым они не дают ему возможности сражаться. В этом смысле девушки – активные участники этих сражений.
Тамара Ляленкова: Кроме того, девушки пели специальные песни, поощрявшие драку. Мы с гармонистом Геннадием Васильевым и Мариной Стаунэ попробовали реконструировать один куплет.
А у меня платочек алый,
Не буду повязывать.
А пойду к милому в окопы
Раны перевязывать.
Встало солнце золотое
Из тумана белого.
А мое сердце молодое
Любит парня смелого.
Тамара Ляленкова: Рассказ продолжает Игорь Морозов.
Игорь Морозов: Русская традиция очень разнообразная. И вот южнорусская - территориально это может кончаться где-то в Костроме – предполагает коллективные сражения. Как правило, это крупные годовые праздники –Масленица и Троица. Что важно, в такого рода сражениях участвовало много бойцов, они выстраивались соответствующим образом, и это действительно было во многом театральное действо, потому что оно ограничивалось массой всяких правил. Но на русском Севере вместо организованных кулачных сражений, который рассматривались скорее как такое спортивное состязание, испытание на силу всего мужского коллектива, мужского братства, вместо этого существовали драки. В молодежной среде это, конечно, драки из-за девушек.
Но существуют довольно большие массивы этнографических записей, в которых описываются драки и по другим поводам. Это было характерно для сел, в которых много было мужчин, которые ходили «в отходы», были знакомы с городской традицией, приблатненной средой городских окраин. И соответствующие формы поведения: как правило, выделение особого статуса атамана или вожака – человека, который возглавляет ватагу. И он выделяется особым типом поведения, то есть, как правило, это развязное поведение, особая походка, несколько переваливающаяся, иногда подволакивание ног, иногда с наклоненной головой, взгляд в упор, сдвинутая набекрень шапка, расстегнутая рубаха. И во время драки они соответствующим образом себя ведут.
Специальный, кстати, наигрыш существовал под драку. Гармонист – это второе лицо в иерархии этой компании, рядом с атаманом, иногда атаман – сам гармонист, но реже. Как правило, при нем есть еще гармонист, который исполняет наигрыш под драку или так называемую «Проходочную», когда компания идет по селу, по деревне, по улице, поет частушки «на задир», иногда оскорбительные, и цель этих наигрышей и песен – задеть противоположную группу.
(Звучит музыка)
Тамара Ляленкова: Так звучит псковский наигрыш под драку в исполнении гармониста Геннадия Васильева. Дело в том, что подобная задиристость, демонстрирующая готовность вступить в драку, совсем не обязательно заканчивалась физическими действиями.
Слово – этологу Марине Бутовской.
Марина Бутовская: Физическая агрессия представляет собой потенциальную опасность не только для жертвы, но и для самого агрессора. Агрессор рискует получить повреждения, а тем самым он будет ослаблен. И в этой ситуации у него тоже есть недруги, стало быть, они (в животном мире это тоже сплошь и рядом происходит) тотчас же воспользуются его слабостью. Они угрожают, устрашают.
В некоторых культурах для того, чтобы устрашить, например, своих конкурентов представители новогвинейских племен ходят обнаженными. Практически единственной одеждой для мужчин является так называемый фаллокрипт – это такой своеобразный футляр, он может быть сделан из костного материала типа рога или трубки, из тыквы выдолблен, который надевается в виде чехла, в виде ракушки. Очень часто длина этого фаллокрипта коррелирует со статусом его обладателя. А чтобы этот фаллокрипт не мешал, между ног, что называется, не путался, его подвязывают веревочкой себе к животу. Так вот, для того чтобы устрашать, эти люди обычно забираются на возвышенность, на холмик, отвязывают эту веревочку, которая фиксирует фаллокрипт, поворачиваются в профиль к своим врагам и прыгают, для того чтобы создавалось движение этим фаллокриптом вверх-вниз.
Так что угрозы напоминают по своему проявлению угрозы у обезьян. Потому что только доминантный самец может открыто демонстрировать эректированый пенис, сидя на возвышенности и показывая этот самый эректированый пенис в комбинации с оскалом или полу-оскалом, то есть это угроза мимическая. Скажем, если это павиан-гамадрил, этот самый доминантный самец, он, как правило, и самый крупный, у него самая красивая грива, вот этот плащ серебристый, у него при возбуждающихся состояниях и эректированый пенис наблюдается, и ярко-красная морда. Если это мандрил, одно из самых ярко окрашенных животных, здесь тоже синие по бокам линии на лице и красный валик. Так вот, если это доминантный самец, у него этот валик ярко-красный; чем ниже он по статусу, тем более бледный этот валик. Но он коррелирует по цвету также с областью генитальной и областью, где расположены седалищные мозоли. Это все сигналы, причем сигналы, связанные с доминированием и угрозой.
Поэтому, в принципе, доминирование как таковое и угроза как таковая четко скоррелированы с социальным статусом. И она есть способ достижения или поддержания этого социального статуса.
Тамара Ляленкова: Действительно, особо отличившегося в коллективной драке бойца еще долгое время радушно принимали в каждом деревенском доме, о его подвигах и ранах вспоминали при каждом удобном случае.
Рассказ продолжает Игорь Морозов.
Игорь Морозов: Для северно-русских форм очень характерно применение различных видов оружия, закладки так называемые, металлические, свинцовые, типа кистеня. Практически обязательный нож у каждого взрослого парня в кармане. Трости, палки, иногда, кстати, довольно любовно украшенные, довольно увесистые тросточки, от 3 до 5 сантиметров толщиной и до 1,5 метра в длину, которые отмечали круг вот этих парней – главарей и вожаков.
Иногда таких компаний много, допустим, сходится из разных сел. Они прогуливаются во время праздника по улицам, иногда идут большой компанией: впереди – атаман, гармонист, наиболее взрослые, сильные, мощные парни, за ними – более мелкие подростки, и в конце – часто компания из детей, которых подзуживают задирать другие компании (они бросаются камнями, плюются, выкрикивают какие-то оскорбления).
Иногда это особая форма поведения у атаманов. То есть атаман может, увидев противоположную компанию, вести себя примерно так, как ведут себя бойцовые петухи, - он хохорится, начинает идти специальной походкой с переплясом, то есть как бы слегка приплясывает, при этом начинает вихляться, иногда наклоняется резко, ударяет рукой по земле, иногда тростью бьет по земле, подбивает пыль вверх, подбрасывает ее ногами. И вот один из приемов – это хорканье, такой особый звук, такое хрипение, которое употребляется перед дракой. Это, действительно, настолько впечатляюще, что идут мурашки по коже. Это очень напоминает хрипение зверя.
Такие формы поведения естественным образом заводят эмоционально и самих этих людей, и противоположную сторону. Поэтому сама церемония задирания, она, конечно, выглядит очень архаично.
Если говорить о самом течении драки, то, конечно, северно-русская драка поражает жестокостью. Драка, которую нельзя прекратить ничем, то есть можно бить лежачего, бить ногами, бить до крови, до потери сознания, даже убить можно. Тут замечу, что в драках северно-русских часто принимают участие и старики, что для кулачных боев скорее отступление от правил. В северно-русской драке старики очень часто участвуют, причем не только как активные участники, а они там подтаскивают палки, камни, как и дети, как и женщины. То есть группа выступает как некое такое консолидированное сообщество, которое сражается не на жизнь, а на смерть.
Возможно, что это отчасти объясняется и особыми условиями жизни на русском Севере, где действительно возможно нападение. Поэтому, видимо, и выработались какие-то механизмы защиты общины, которые потом превратилась в такие… ну, трудно их назвать культурными, но все-таки в формы противодействия разных групп.