Виктор Резунков: Сенсационные, не побоюсь этого слова, результаты кропотливой, многомесячной работы журналистов петербургского Агентства журналистских расследований сейчас на первых полосах российских и не только газет. Журналистам из АЖУРа удалось не только выйти на глубоко законспирированную экстремистскую группировку, действующую в Санкт-Петербурге в течение трех лет, но и помочь правоохранительным органам задержать его членов. Первые же допросы задержанных дали неоспоримые доказательства того, что жертвами этих преступников стали таджикская девочка Хуршеда Султонова, ученый-этнограф Николай Гиренко, вьетнамский студент Ву Ань Туан и студент из Сенегала Самба Лампсара. Как проходило расследование? Каким образом журналистам удалось выйти на преступников? Кто они, эти преступники? В этом мы и попытаемся разобраться сегодня. В Санкт-Петербургской студии Радио Свобода заместитель директора Агентства журналистских расследований Александр Горшков и корреспондент «Новой газеты» Александр Самойлов.
Вначале рубрика, что происходит в российских средствах массовой информации.
Час прессы. Что происходит?
Виктор Резунков: В Ленинградской областной телекомпании «Лот» сменилось лицо и руководство. Вот что пишет по этому поводу «Коммерсант».
Диктор: Правительство Ленинградской области приступило к реформированию Ленинградской областной телекомпании «Лот». В ближайшее время ее возглавит заместитель директора регионального отделения «ИТАР-ТАСС» Игорь Данилюк, который станет преемником Юрия Николаева, руководившего компанией 7 лет. Как пишет «Коммерсант», по примеру «Пятого канала», в эфире которого вещает «Лот», Данилюк намерен провести полный ребрендинг главного эфирного ресурса губернатора Ленинградской области Валерия Сердюкова. Главным редактором «Лота» коллектив избрал Александра Соколова. Телекомпания «Лот» образована в 1994 году и вещает 2 часа в день на «Пятом канале» - час утром, час вечером, собирая в вечернем «окне», по данным ее руководства, не более 300-500 тысяч зрителей. Согласно лицензии, «Лот» прописан на «Пятом канале» до 2010 года, что создает проблемы для основного вещателя. Достаточно вспомнить чуть было не случившуюся отмену трансляций матча «Зенита», выпавшей на время вещания «Лота». Причем заместитель гендиректора «Пятого канала» Андрей Шишкин заявил, что сожалеет об уходе Николаева: «Это прекрасный профессионал и журналист, у нас были хорошие отношения и много совместных проектов». Менее оптимистично оценивает ситуацию коллектив телекомпании, особенно после того, как ее руководство в прошлом году уступило «Пятому каналу» свой офис на Чаплыгина, 6, переехав подальше от центра – на угол Парашютной улицы и Коломяжского проспекта. Не устраивает сотрудников телекомпании и низкая зарплата, что недавно привело к созданию в телекомпании профсоюзной организации во главе с предшественником господин а Николаева, а ныне комментатором «Лота» Всеволодом Болгарчуком. На фоне всех этих проблем местное правительство и решило омолодить ее руководство.
Виктор Резунков: Мы связались с корреспондентом газеты «Коммерсант» Анной Пушкарской и попросили ее прокомментировать эту ситуацию. Анна, доброе утро. Скажите, пожалуйста, насколько, по вашему мнению, эти перестановки в руководстве телекомпании «Лот» могут быть связаны с реформой на «Пятом канале», который скоро должен начать общефедеральное вещание?
Анна Пушкарская: Во-первых, я хотела бы отметить, что все-таки мне кажется, в телекомпании «Лот» сменилось только руководство, а насчет лица – это, видимо, дело будущего, если это действительно произойдет. Поскольку это государственное телевидение, и ожидать какой-то радикальной смены программной политики, мне кажется, не приходится. Что касается «Пятого канала», то действительно, лицензия выдана «Лоту» до 2010 года, и без добровольного отказа сделать с «Лотом» на «Пятом канале» ничего нельзя, хотя понятно, что это создает проблемы для «Пятого канала». Как только он выйдет в федеральный эфир, то вот этот час утром и час вечером, которые занимает «Лот», на всю страну «Пятый канал» будет вещать с одной программой, и в это же время петербуржцы и жители области будут смотреть программы «Лота». Поэтому я думаю, что скорее это связано не с переходом «Пятого канала» в федеральный эфир, а собственно с пониманием руководства Ленинградской области, что рано или поздно все-таки «Лоту», видимо, придется уйти с «Пятого канала». И поэтому они заранее решили подготовить техническую базу для этого. Тем более, что в любом случае для «Лота» есть две главные проблемы – это дефицит эфира, поскольку в течение часа особенно как-то выстроить программную политику успешно невозможно, в том числе и с рекламной точки зрения. И проблема доставки сигнала в область, которая существует даже независимо от того, что у них есть сейчас есть эфирное время на «Пятом канале». Ну, и в связи со всеми этими проблемами они и решили поменять журналиста Юрия Николаева на коммерческого директора информагентства «ИТАР-ТАСС» Игоря Данилюка, который, как известно, занимался в агентстве коммерческими и хозяйственными вопросами, кроме того, он – профессиональный связист, как и глава агентства Борис Петров, он закончил институт Бонч-Бруевича. И, судя по всему, руководство Ленинградской области решило начать реформирование «Лота» именно с этой стороны, то есть с коммерческой и с технической. Насколько же изменится программная политика «Лота», и насколько это повлияет на его отношение с «Пятым каналом», пока об этом судить трудно. Собственно говоря, я думаю, что первое время руководство будет заниматься именно этими проблемами.
Единственное, что я могу еще отметить, что на самом деле, в предвыборное время «Лот» действительно может создавать проблемы основному вещателю. Можно вспомнить, что в свое время «Лот» помог выиграть Владимиру Яковлеву выборы губернаторские, когда весь канал работал на Анатолия Собчака, а на улице активно агитировали за Владимира Яковлева. Но мне кажется, что сейчас эта ситуация уже не настолько актуальна – противостояния между руководством Ленобласти и Санкт-Петербурга нет. И мне кажется, что в основном это будет связано с техническими и коммерческими проблемами.
Виктор Резунков: Спасибо, Анна, за исчерпывающий ответ.
Итак, мой первый вопрос к Александру Горшкову. Александр, расскажите о расследовании. Как оно начиналось, как оно началось, и когда появилась сама идея начать это расследование?
Александр Горшков: Только первоначально одна ремарка. Вы сказали, что доказательства неопровержимые. Все-таки неопровержимым доказательства может признать только суд, будем здесь предельно корректны.
Виктор Резунков: Очень хорошо, что вы меня поправили.
Александр Горшков: Да, на сегодняшний день арестовано пятеро человек, один, к сожалению, убит при задержании – Дмитрий Боровиков. Сами они называют себя «членами боевой террористической организации». Еще трое человек находятся в изоляторах под следствием и осуждены ранее по другим делам, еще пятеро человек находятся в розыске. Вот такая вот картина.
Можно сказать, что это расследование начиналось не месяц назад, а примерно три года назад, когда Агентство журналистских расследований впервые всерьез заинтересовалось деятельностью в Санкт-Петербурге экстремистских организаций с национальным окрасом. Именно тогда стали так много и подробно говорить о нападениях на иностранцев, о нападениях, связанных с какими-то национальными мотивами, о массовой скинхедовской волне и субкультуре этого явления. И именно тогда агентство заинтересовалось этими процессами, и на протяжении нескольких месяцев мы действительно всерьез изучали, что происходит в городе. В результате у нас оказался некоторое время спустя огромный массив информации: фотографии, адреса, имена, клички. И мы знали если не полный списочный состав этой организации, но мы знали всех лидеров мелких групп, которые в общественном сознании объединены под условным наименованием скинхеды. Мы знали, как они взаимодействуют, чем они живут, чем занимаются. И уже тогда появились на страницах наших изданий первые серьезные подробные материалы, где рассказывалось об этом явлении. Когда мы говорили, что на тот момент в городе действовало несколько тысяч человек, объединенных в различные организации, как правило, по дворовому, территориальному, уличному принципу, и мы говорили, что в городе есть несколько сот активных участников этих организаций, готовых к уличным акциям. На тот момент речь шла именно о неких нападениях, избиениях, которые они совершали, максимум – о поножовщине. И тогда еще не было убийств, которые начались где-то во второй половине 2003 года. Потом все помнят историю с Хуршедой Султоновой, все помнят убийство Николая Гиренко и другие резонансные преступления.
И в определенный момент, анализируя информацию, мы действительно пришли к выводу, что часть людей, которые были во главе мощных, самых известных на тот момент группировок – это «Шульц-88» и «Мэд крауд» - исчезли из поля зрения. О них ничего не слышно, и то ли они отошли от дел, то ли занялись чем-то другим. И через наши источники в этой среде (невозможно изучать среду, не имея в ней источников) мы пришли к выводу, мы получили информацию, что не исключено, что в городе появилась новая организация, гораздо более опасная и серьезная, чем те группировки, которые сейчас уже раздроблены. Потому что по «Шульцу» и «Мэд крауду» были судебные процессы, которые завершились в декабре прошлого года, если я не ошибаюсь, были приговоры. Некоторые их участники получили реальные сроки, некоторые условные сроки заключения.
И, наконец, вторая волна нашего расследования началась нынешней весной, после убийства сенегальского студента, после нападения на девочку-мулатку. И нам удалось найти новые источники в этой среде, которые подтвердили существование этой организации и рассказали, что среди членов этой организации есть один, по крайней мере, участник, который реально боится расправы. Он запутался, он запуган.
Виктор Резунков: Мне хотелось спросить, какой направленности этой организации существуют в Санкт-Петербурге, если касаться первого этапа расследования? И насколько правоохранительным органам известно об их деятельности?
Александр Горшков: Я думаю, что можно говорить о том, что известно о существовании вообще. Говорить о том, что правоохранительным органам известно все, невозможно. Потому что кто у нас занимается экстремистскими организациями? Занимается отдел в УБОПе, где полтора десятка сотрудников максимум, и соответствующая служба в управлении по борьбе с терроризмом ФСБ, где еще десяток человек. И часто мы становимся свидетелями, как эти службы занимаются какими-то там национал-большевиками, анархистами, еще кем угодно, но, безусловно, их не хватает на пятимиллионный город. Поэтому вряд ли можно говорить, что они досконально владеют ситуацией в подведомственном им пространстве.
Александр Самойлов: Саш, а вот, по вашим оценкам, сколько примерно в городе во таких национал-экстремистских групп? И все ли они связаны исключительно с идеями русского национализма? Или есть в городе национал-экстремистские группы иной направленности, скажем татарские, кавказские?
Виктор Резунков: Или ориентированные на западные экстремистские ценности?
Александр Горшков: Мы говорили на тот момент, когда начинали заниматься этим, о существовании нескольких сотен организаций численностью от 3-5 до нескольких десятков человек. Это не значит, что все эти группы активны, что все они совершали все время какие-то акции и могли быть по чьему-то приказу моментально поставлены под ружье. Но были и есть в этой среде некие люди, которые считались лидерами типа Юрия Беляева, которые устраивали демонстративные, публичные акции типа факельного шествия и демонстрировали таким образом свою если не силу, то существование, играя скорее на публику и на камеры. Потому что эти съемки потом попадали на западные телеканалы, и весь мир видел, что, оказывается, в Санкт-Петербурге, который больше всех во время Второй мировой войны пострадал от фашизма, есть фашисты. Говорить, что эти все группы действую в каком-то одинаковом направлении, что они исповедуют какие-то одинаковые принципы, одинаковую идеологию, нельзя. Там масса разных течений, они разбираются между собой. Одни основаны на каких-то языческих корнях, другие больше склонны к каким-то церковным вещам, третьи ориентируются на финских националистов или на немецких. Может быть, есть и какие-то группы, связанные не только с нашим доморощенным национализмом, а с какими-то другими национальными течениями, я не готов сказать конкретно.
Виктор Резунков: Пестрая картина. А Юрия Беляева можно считать лидером?
Александр Горшков: Я думаю, что, по крайней мере, в настоящий момент нет. Он сделал себе большой пиар в начале 90-х, затем в Партии свободы происходили многократные расколы. И сейчас это скорее имя, за которым по большому счету ничего не стоит.
Виктор Резунков: Как действовала эта боевая террористическая организация, и в каком она была составе? Как она возникла, и кто входил в нее?
Александр Горшков: Я остановился на том, что удалось с помощью наших источников выйти на человека, который был реально напуган происходящим и хотел как-то если не выйти из организации, то по крайней мере, получить какие-то гарантии безопасности. Такая мысль, не исключено, у него возникла после того, как организация расправилась с двумя своими боевыми соратниками Головаченко и Гофманом. Это произошло в 2004 году 7 июня. Их заманили в район поселка Заховского, это Выборгский район, под предлогом необходимости совершения нападения на цыган, чтобы отнять у них наркотики и деньги, продать наркотики, получить опять деньги. Их заманили, при этом заранее было подыскано в лесу место, выкопана яма, и там их расстреляли из карабина «Сайга», из арбалета, и потом остальные члены организации добивали их ножом. Подоплека была такая: лидерам организации показалось, что Головаченко может сдать их в случае какого-то провала – ненадежное звено, а у Гофмана были еврейские корни. И само собой, с ними надо было расправиться. Только почему он до этого три года был с ними, им в голову не приходило. Такая демонстративно-показательная акция была совершена. И с одной стороны, это было некое даже ритуальное убийство и спайка кровью. С другой стороны, очевидно, что, по крайней мере, один из тех участников организации, с кем мы в итоге вступили в контакт, после этого в мозгу у него что-то стало происходить. Он стал думать, что он тоже когда-нибудь может оказаться на месте погибших. И когда удалось выйти на него, еще 2-3 недели ушло на беседы с ними, на проговоры, и ему были даны определенные гарантии безопасности уже на том уровне, когда информация попала в МВД.
Надо сказать, что когда этот человек, а также еще один начали говорить, то мы поняли, что они рассказывают о реальных вещах, потому что они рассказывали такие подробности, такие детали, которые невозможно придумать. И сейчас прокуратура уверенно говорить о пяти убийствах, мы говорим о по крайней мере восьми убийствах. И встал вопрос, что делать с этой информацией. Конечно, велик журналистский соблазн взять все это и напечатать, а потом пускай правоохранительные органы разбираются. Но при этом мы, конечно, отдавали себе отчет, о каких вещах идет речь. С журналистской точки зрения, мы и достигли, может быть, какого-то эффекта, но людей этих потом найти было бы гораздо сложнее. А каждый день мог принести новые жертвы.
Виктор Резунков: Искушение было велико.
Александр Горшков: Искушение было велико, но по здравому рассуждению мы пришли к выводу, что лучше передать эту информацию в МВД, и надо сказать, что МВД сработало очень оперативно. Они долго не раздумывали, они сразу же, когда увидели информацию, то поняли, что речь о серьезных делах. Была сформирована группа, которая приехала из Москвы, здешние сотрудники, и дальше уже началась оперативная работа, которая привела к тому, что в минувшие выходные пятеро человек были арестованы.
Александр Самойлов: Саша, вопрос такой. Вот сейчас в интернет-среде, вообще в СМИ активно обсуждается некий конспирологический составляющий этой истории. В частности, очень многие высказывают мысли, что убийство Боровикова – это не просто так, это якобы сотрудники правоохранительных органов убрали важного фигуранта, и в результате стало возможным повесить на них кучу громких преступлений.
Александр Горшков: Велик соблазн, но я думаю, что все несколько проще. Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет. И наши правоохранительные органы работают, как умеют. Да, там десятки тысяч сотрудников, но, к сожалению, осталось не очень много профессионалов. Конечно, его нужно и можно было брать живым, потому что это один из важнейших свидетелей обвиняемых, потому что вполне вероятно, что именно он стрелял в сенегальского студента из помпового ружья, которое, по имеющейся информации, в последнее время находилось именно у него. Но не смогли. К этому добавить нечего.
Александр Самойлов: Саша, еще один вопрос. На пресс-конференции Лошенков Евгений говорил, что не все были настроены на то, чтобы при задержании оказывать активное сопротивление. Получается, что реально это сопротивление пытался оказать один Боровиков. А остальные?
Александр Горшков: Насколько я знаю, остальные тоже оказывали сопротивление. Надо отметить, что это действительно была серьезная организация, это не слова, это организация с дисциплиной, с жесткой структурой, со своими правилами, с общаком, который они собирали на свои расходы, в том числе туда шли деньги с общих уголовных преступлений. Например, нападения на почтовые отделения и сберкассы. Это действительно так. Деньги, которые отнимались у жертв, когда нападали во время своих акций. Они сдавали ежемесячно в общак по 300 рублей, они платили штрафы по 50 рублей за какие-то мелкие провинности, они должны были носить с собой ножи и газовые баллончики. Они специально никак не называли организацию, чтобы не привлекать лишнее внимание, они не пользовались мобильной связью или пользовались ей очень осторожно, потому что понимали, что могут быть вычислены.
Виктор Резунков: Александр Горшков, скажите, эти члены преступной группировки имели какое-то отношение к каким-то политическим организациям или к сотрудникам правоохранительным органам? Как-то они сотрудничали или нет?
Александр Горшков: Я думаю, что, наверняка, у них были сочувствующие, а может быть, были какие-то контакты, но говорить об их причастности к какой-то политической среде у нас никакой информации на этот счет нет. И я думаю, что это было бы преувеличением. Другое дело, что количество сочувствующих или так или иначе разделяющих их взгляды в обществе очень велико. Это не единицы и не десятки. Единицы убивали, десятки готовы убивать, заниматься поножовщиной, сотни и тысячи готовы бить, а тысячи, десятки тысяч читать литературу, которую они распространяли, а миллионы – все это терпеть. Эти миллионы – это мы, это общество. Это вопрос к обществу, которое действительно серьезно больно. Никакое государство само по себе вряд ли может решить эту проблему. То есть, конечно, нужна четкая государственная линия, нужны усилия правоохранительных органов. Но без усилия самого общества решить это невозможно. А в чем усилия государственных органов? Очень простая вещь. В апреле месяце после нападения на девочку-мулатку, после приговора по делу Хуршеды Султоновой мы опубликовали материал, в котором рассказывалось об инструкции по уличному террору, которая распространяется в интернете и распространяется среди этой публики. И там рассказывалось, что как они предлагают шифроваться, какими орудиями пользоваться, как уходить, как готовить нападение. Но этой инструкции не один день и не один месяц. Наверняка, эта инструкция была известна и в правоохранительных органах. Что мешало заняться тем, что вычислить, как она распространяется, найти каналы, привлечь к ответственности людей? Потому что это прямое разжигание национальной розни. Здесь и к бабке ходить не надо, и прокурором быть не надо. Что мешает пойти, например, в магазин на Лиговке, где торгуют музыкой, которую слушают скинхеды, и где говорится: «Убей того, убей сего» и поется про национал-социалистскую идею. И возбудить дело, и расследовать, для этого не надо быть каким-то сыщиком семи пядей во лбу. Это совершенно обычная работа, которая доступна даже неквалифицированному оперу. Но ведь это не делается.
Виктор Резунков: Олег из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Из ваших слов следует, что шесть подростков, осужденных по делу таджикской девочки, являются людьми не виновными. И дело против них сфабриковано милицией и прокуратурой. Существует статья 299 Уголовного кодекса и 303. Объясните, пожалуйста, каким образом милиция и прокуратура сфабриковали дело против этих подростков? И понесут ли они ответственность по этим статья Уголовного кодекса? И каким образом отец таджикской девочки в этих шести подростках признал убийц? Ведь он должен был отдавать отчет, кто на него нападал.
Александр Горшков: Я бы не делал однозначных выводов. Сейчас эти люди даю показания, в которых рассказывают и о своем участии в убийстве Хуршеды Султоновой, и рассказывают это в деталях, и говорят, что больше никого там не было. Они рассказывают об убийстве вьетнамского студента Ву Ань Туаня, процесс по убийству которого сейчас идет. Они рассказывают об убийстве студента-нанайца из Педагогического университета Сергея Бельды, по которому есть задержанные. И они же рассказывают про убийство цыганской девочки в 2003 году, по которому есть осужденный. В общей сложности люди получили, не считая условных сроков, 32 года заключения. Но, безусловно, эти показания, которые получаются сейчас, должны быть тщательно изучены и проверены. Тогда можно делать какие-то выводы. У меня как раз вопрос к Александру Самойлову, который присутствовал практически на всех вот этих процессах. Как он оценивает то, что происходит сейчас?
Александр Самойлов: Я не на всех процессах присутствовал, потому что часть этих процессов идет в закрытом режиме, и прессу не допускают в зал. И судить о том, что происходит в зале, возможно только со слов стороны обвинения, когда они с нами общаются, и стороны защиты, когда они тоже с нами общаются. Мне кажется, что главная причина того, что происходит, это безобразно низкое качество следственной работы наших правоохранительных органов.
И вторая проблема – это определенная тенденциозность, которой страдают наши средства массовой информации, как это ни прискорбно признавать. Потому что, поддавшись на удочку легких ходов, легких решений, когда мы все начали плясать в одну дуду, не особенно задаваясь вопросом, насколько это реально. Но тут еще большая проблема в том, что следствие, к сожалению, очень закрыто от журналистов и крайне неохотно делится информацией. В результате чего приходится очень многому либо верить на слово, либо не верить на слово. Нет, грубо говоря, объективных данных, на основе которых можно было бы делать достаточно объективные выводы. Насколько я знаю, сегодня как раз в процессе по убийству вьетнамского студента Ву Ань Туаня, где обвинение уже закончило представлять свои доказательства.
Александр Горшков: Там 14 человек на скамье подсудимых.
Александр Самойлов: Там 17 человек на скамье подсудимых, но в убийстве вьетнамца обвиняются 14 человек. Там сегодня сторона защиты как раз хочет поднять вопрос о том, что в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, в связи с заявлением Матвиенко о возможной причастности группы Боровикова к убийству Ву Ань Туаня, чтобы суду были представлены эти сведения, и разбираться уже с этими сведениями.
Александр Горшков: Я хочу поддержать Александра в том, что, безусловно, есть определенная вина нас, представителей средств массовой информации, что мы не уделяли достаточного внимания таким судебным процессам по делу той же Хуршеды Султоновой, по делу девочки-цыганки и по прочим подобным вещам и шли здесь все время на поводу и правоохранительных органов, и судебного разбирательства, не проводя своего независимого расследования. Мне кажется, что за такими делами как раз и нужен наиболее пристальный общественный и граждан ский контроль, которого очень-очень не хватает. Только так можно минимизировать какие-то судебные ошибки. И еще, все-таки надо вспомнить, что по делу Хуршеды Султоновой обвиняемый в убийстве был признан невиновным.
Александр Самойлов: Был оправдан, да.
Александр Горшков: И это, на мой взгляд, очень большой плюс в пользу присяжных заседателей. Потому что часто кидают камни в их адрес, но вот как раз:
Виктор Резунков: :оказалось все наоборот.
Александр Горшков: Правда, это вызывает другой вопрос, потому что в принципе почти всех подсудимых по этому делу, кроме одного, признали виновными в самом нападении, в хулиганском нападении. А если их там не было, то как же их могли признать? Я вспомнил, что я хотел сказать по поводу Ву Ань Туаня. Дело в том, что там фигурантов 18 человек, один из них, дело в отношении которого выделено в отдельное производство, был признан невменяемым психиатрической экспертизой. И в отношении него судебное решение о принудительном лечении уже принято. А это судебное решение невозможно без признания его виновным. Значит, получается, если будет выяснена истина, и удастся выяснить, что эти люди не имеют к нападению на Ву Ань Туаня никакого отношения, то решение о привлечении вот этого молодого человека к принудительным мерам медицинского характера должно быть отменено.
Александр Самойлов: Я еще хочу добавить, я вчера разговаривал как раз с мамой одного из осужденных по делу об убийстве цыганской девочки в 2003 году в Дачном. И она рассказала мне, что во время кассации в Верховном суде один из обвиняемых, который получил условный срок, он сам приехал в Верховный суд и заявил о том, что давал ложные показания, что оговорил своих подельников, но эти показания не были приняты Теперь не исключено, что все это будет отыгрываться назад. Но надо понимать, что это, конечно, не день и не месяц.
Виктор Резунков: Представляю, какой огромный объем работы теперь для правоохранительных органов в связи с этими событиями.
Александр Самойлов: Еще хотелось сказать, сейчас активно идут разговоры в определенной среде о том, что группа Боровикова, на нее вешают эти дела, даже то, что они признаются, это может не соответствовать действительности. Я про группу Боровикова не могу ничего сказать, но вот то, что я знаю по делам Ву Ань Туаня и Хуршеды Султоновой, там ситуация с обвинением строилась на показаниях не всех подсудимых, потому что большинство подозреваемых свою вину отрицало с самого начала. Там обвинение строилось на показаниях одного или двух человек, которые сперва начинали признаваться, некоторые из них потом отказывались от этих показаний. Но обвинение так четко шло по этой линии. А что с группой Боровикова? Нет ли там такой же ситуации?
Александр Горшков: Я могу сказать, что аналогично было по другим делам, когда обвинение строилось на показаниях одного-двух человек. И я понимаю, велик соблазн правоохранительных органов, когда они расследуют такое дело, заодно под шумок запихать туда все, что можно, не особенно разбираясь. Есть, конечно, способы давления и все прочее. А потом вдруг неожиданно могут всплывать такие вещи. Еще раз подчеркиваю, что в них надо разбираться и определять, правда этот или нет. Но с группой Боровикова ситуация, на мой взгляд, несколько отличается. Насколько я знаю, большая часть из них сейчас активно дает показания, у них изъято оружие, изъят тротил, изъята самиздатовская литература, которую они готовили. Поверьте, это вещи, которые без омерзения читать любому нормальному человеку невозможно. Речь идет не только об убийствах, речь идет о десятках и сотнях нападений и избиений, все из которых они даже не могут вспомнить.
Виктор Резунков: Людмила Михайловна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я бы хотела сказать, что в свое время, когда еще старое НТВ было, показывали, как органы правопорядка наши организовывали специально тренировку для таких групп.
Виктор Резунков: Для экстремистских групп?
Слушатель: Да.
Виктор Резунков: Вы помните это?
Александр Самойлов: Честно говоря, нет.
Виктор Резунков: Сергей из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Очень странное впечатление от того, что в последние дни происходит. Во-первых, я огнестрельным оружием владею очень хорошо. Но попасть в голову – это очень трудно. А, например, остановить можно резиновой пулей человека. А тут почему-то убивают, и контрольный, и поражающий выстрел получается. Я десятки раз видел полное равнодушие милиционеров, когда по городу маршировали вот эти ребята со свастиками. И еще странный случай, когда госпожа Матвиенко подходила к Фонтанке, как раз с Лиговки в этой же колонне шли со всеми видами свастики ребята. Что это было такое?
Виктор Резунков: На днях Валентина Матвиенко заявила о том, что нити идут из Москвы. Что она имела в виду? Я до сих пор гадаю над этими словами.
Александр Самойлов: Честно говоря, сложно сказать, что имела в виду госпожа Матвиенко, потому что я не могу влезть к ней в голову и понять, что именно она имела в виду. Мне кажется, на самом деле, тут поиски таких конспирологических кукловодов, которые в Москве специально создали, нашли Боровикова, нашли этих людей, специально создали эту организацию и так далее. Это несколько простой и не совсем правильный путь. Мне кажется, ситуация немножко другая. В городе есть ксенофобские настроения, мы этого не можем отрицать.
Александр Горшков: Не только в городе, они в стране.
Александр Самойлов: В городе и стране есть различного рода национал-экстремистские группировки, начиная от тех, которые попроще, которые ограничиваются шествиями, и заканчивая теми, которые сложнее, типа группы Боровикова. Другое дело, что всегда найдутся те или иные силы, которые этим охотно воспользуются для каких-то своих целей. Политических, пиаровских.
Александр Горшков: В Думе достаточно депутатов, которые придерживаются таких же взглядов. И известно, что во время избирательных кампаний отдельные кандидаты очень активно использовали скинхедовские группировки для каких-то акций в отношении конкурентов, для пропагандистских акций. Поэтому чего тут далеко ходить?
Виктор Резунков: Александр, помните, когда Санкт-Петербург называли криминальной столицей, теперь – фашистской столицей. Тогда Санкт-Петербург криминальной столицей называли в связи с политическими противостояниями различных группировок. Теперь можно ли говорить о том, что термин «фашистский Петербург» используется тоже в противостоянии каких-то политических группировок?
Александр Горшков: Я не сомневаюсь, что в этом есть большая доля правды в том, что это используется, как было и с бандитским Петербургом, как было с криминальной столицей России. Мы можем сейчас вдаваться в историю, вспоминать, когда появился термин «криминальная столица», это избирательная кампания Яковлева. И точно так же сейчас, фашистская столица – это переключение внимания. Это классический способ отвлечения внимания. И не надо думать, что в Москве этого меньше или в Воронеже.
Виктор Резунков: Владимир из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Ваши гости, журналисты делают очень трудное, тяжелое и опасное дело – занимаются такой работой. Я хочу просто предупредить, что сейчас они оказались между двух огней. Мало того, что на них имеют зуб вот эти молокососы бестолковые, но они еще и являются костью в горле нашей милиции, которая совершенно не умеет работать. Поэтому, ребята, крепитесь и будьте поаккуратнее в работе.
Виктор Резунков: Спасибо за такие пожелания. Давайте послушаем, как отреагировали некоторые петербургские газеты на сенсационные результаты расследования журналистов Агентства журналистских расследований. Обзор подготовил Дмитрий Казнин.
Дмитрий Казнин: В газете «Санкт-Петербургские ведомости» Владимир Арсеньев, кандидат исторических наук, член научного совета РАН по проблемам Африки в статье «Приехать в Россию и умереть» пишет: «Кто сказал, что в основе убийств и нападений на африканцев лежит расовая ненависть? Незнание, дремучая необразованность – да. Неприятие ничего сущего, озлобление против всего, что напоминает о собственной неустроенности – вполне возможно. Но ненависть – это очень сильная эмоция, которая более склонна проявляться в спонтанных, импульсивных действиях, чем в половине шестого утра подкарауливание в подворотне с помповым ружьем со свастикой на прикладе. Это что? Пиар-акция? Но тогда где необходимые за ней громогласные заявления: «мы это сделали, потому что…»? Уж слишком все расчетливо, слишком прикрыты истинные мотивы».
Газета «Новый Петербург» приводит текст запроса депутата Государственной Думы России Николая Курьяновича в связи с убийством Дмитрия Боровикова, одного из лидеров экстремистского сообщества, члены которого, по версии правоохранительных органов, совершили наиболее громкие преступления на почве национальной ненависти в Санкт-Петербурге. «Сотрудники милиции, - пишет депутат, - нарушили рамки предписанных им законом «О милиции» и «Об оперативно-розыскной деятельности» полномочий. Согласно законодательству, сотрудники милиции перед открытием огня на поражение должны были сделать предупредительный выстрел в воздух. Стрелять в голову они вообще не имели права. Так как смысл задержания подозреваемого – доставить его в следственный изолятор и в дальнейшем в суд, но никак не убить его. Таким образом сотрудники милиции могли стрелять в невооруженного огнестрельным оружием человека исключительно по ногам. Если убийцы Дмитрий Боровикова останутся безнаказанными и тем более продолжат службу в милиции, это приведет к дальнейшей эскалации межнациональных конфликтов в городе, новым жертвам как среди эмигрантов, так и вполне возможно, среди коррумпированных и преступных «оборотней» в погонах».
В той же газете выражается сомнение в достоверности рассказанных прокурором города фактах, связанных с задержанием экстремистской группы. Городская прокуратура решила даже не удосуживать себя долгими следственными действиями, а попросту объявила виновным во всех преступлениях Дмитрия Боровикова, который был застрелен, - пишет журналист газеты. Теперь преступления против иностранцев в Санкт-Петербурге и ликвидация Николая Гиренко будут считаться раскрытыми, а дела закрыты по причине гибели главного подозреваемого. Вся эта история, как под копирку, походит на громкое дело против всем известного депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга. «Новый Петербург» имеет в виду Юрия Шутова. Там тоже и банда преступников, и массовые убийства, и даже ликвидация своих же подельников для устрашения других. Прокуратура даже и речи не ведет о том, что преступления против иностранцев могли носить и не экстремистский характер, а быть результатом разборок на почве наркоторговли.
Виктор Резунков: Александр Горшков, как можете прокомментировать это?
Александр Горшков: Ну, запрос депутата Курьяновича комментировать, я думаю, нечего. Это диагноз. Что касается ружья, демонстративно брошенного на месте убийства сенегальца с надписями «Убей негра» - это демонстративная акция. И мы сами строили разные версии, потому что это было похоже на некую демонстрацию, на некую сознательную провокацию. Тем более, это случилось в день рождения губернатора Матвиенко. И соответственно, появлялись разные выводы. Но сейчас мы знаем, что члены этой организации, совершая различные преступления, очень активно отслеживали реакцию СМИ. Когда, например, было совершено убийство Хуршеды, и после этого вскоре за решеткой оказались какие-то ребята, они собирались, обсуждали это между собой и говорили: «Это хорошо, что их взяли, значит, появится больше недовольных, и больше людей примкнут к нашей идее». Что касается ружья, то я думаю, что это тоже некая демонстрация. А с другой стороны, ружье, которое один раз стреляло, оно второй раз им было уже особенно и не надо. Я бы, конечно, отметил, что сама по себе поимка этой группы, конечно, предотвращает возможные преступления, которые могли в любой день совершить ее члены. Но она не снимает проблемы, потому что я не исключаю, что для достаточно многих тот же Боровиков и его подельники станут героями. И если не через неделю, так через год появится новая организация, которая пойдет дальше. Все это описывалось в «Бесах» у Федора Михайловича Достоевского.
Александр Самойлов: И которые уже будут брать на себя ответственность совершенно официально. Потому что Боровикову с его организацией до этого оставалось, на мой взгляд, только один шаг.
Александр Горшков: Именно так. 140 лет назад никто тоже всерьез не воспринимал Нечаева и его сподвижников. К этому относились так: «Кто это такие?» Точно так же сейчас говорят про этих ребят. Но я напомню, что прошло всего 30 лет от событий 140-летней давности, и в России случилась первая революция.
Виктор Резунков: Владимир из Саратовской области, пожалуйста.
Слушатель: Складывается впечатление, что эти проявления нацизма – очень парниковый эффект, искусственно насаждаемый. А что если эта акция очень многоплановая и имеет одной из целей вызвать ответную реакцию среди мигрантов? А среда эта становится массовой в России. И создать внутри мигрантов организации, противодействующей нацизму.
Александр Горшков: Опять конспирологическая версия.
Виктор Резунков: Я предлагаю уже подводить итоги.
Александр Самойлов: Мне кажется, что то, что произошло в Санкт-Петербурге, вся эта история – это серьезный урок и для наших правоохранительных органов, которые на примере предыдущих дел показали в итоге свою определенную и очень большую несостоятельность, и для журналистов, которые должны, на мой взгляд, гораздо более взвешенно и более непредвзято, не шаблонно относиться к своей работе.
Александр Горшков: Мне кажется, что это урок и для общества. Я еще раз повторюсь, что покуда мы будем молчаливо смотреть на то, что происходит, и пусть даже не сочувствовать, но не предпринимать никаких действий, то это будет продолжаться. И для них, для группы Боровикова, а это написано в их журналах, все остальные, кто не разделял их идеи, они все были недочеловеками. То есть мы все для них – нелюди. Они для нас, а мы – для них. Но если мы к этому относимся равнодушно, это будет повторяться. Никакая власть, никакие правоохранительные органы за нас не решат эту проблему. Либо общество говорит: все, хватит, надо это решать, надо от этого очищаться, либо мы говорим: это нормально, посмотрите, сколько тут понаехало мигрантов, надо же что-то делать.