Татьяна Ткачук: У каждого воспитанника детского дома за детскими плечиками своя судьба: есть совсем маленькие отказники, перекочевавшие сюда из домов ребенка; есть родные братья и сестры, вовремя вырванные из лап горе родителей… И всем им рано или поздно предстоит выйти из стен детского дома в большую, взрослую жизнь. Чего на самом деле не хватает этим ребятам, если не для того, чтобы громко говорить о счастье, то хотя бы для того, чтобы адаптироваться в обществе?
Об этом сегодня в студии будут говорить сами ребята – Саша Каплун и Слава Крюков, воспитанники детского дома номер 72 города Рыбинска Ярославской области; директор этого детского дома Нина Михайловна Корнюшкина и Герман Пятов, президент благотворительной организации «Мурзики», микрохирург.
Я хочу начать эту программу с притчи. Профессор философии перед лекцией берет большую пустую банку и заполняет ее большими камнями, а затем спрашивает студентов: «Банка полна?» - «Да», - соглашаются студенты. Тогда профессор достает коробку с маленькой галькой и высыпает ее с ту же банку. Галька, конечно, заполнила открытие области между камнями. Он снова спросил студентов: «Банка полна?» Они рассмеялись и согласились, что банка полная. Тогда профессор достает коробку песка и высыпает ее в банку – естественно, песок заполняет все остальное пространство. «Я подозреваю, что вы и теперь скажете, что банка полна?» - улыбаясь, спросил профессор. «Теперь уже точно», - послышались реплики из аудитории. Профессор хитро оглядел аудиторию и налил из графина воды в стакан и вылил ее в банку. Когда вида впиталась, студенты дружно рассмеялись. «Теперь, - сказал профессор, - я хочу, чтобы вы поняли, что это – аналогия с вашей жизнью. Камни – важные вещи: ваша семья, ваши друзья, ваше здоровье. Если бы все остальное было потеряно и только они остались, ваша жизнь была бы все еще полна. Галька – это другие вещи, которые имеют значение: ваша работа, ваш дом. Песок – это просто мелочи жизни. Заботьтесь сначала о камнях, установите ваши приоритеты». «А вода?» - спросили студенты. «А вода – это радость, это счастье. Им всегда есть место в вашей жизни, и они всегда могут наполнить ее. Без них ваша жизнь никогда не будет действительно полной».
Если провести аналогию, то «камни» в «банки» воспитанников детских домов заложены помимо их воли, они предопределены. У ребят пока есть крыша над головой, есть друзья, есть учителя и воспитатели, хотя и нет родителей. У нас не очень много времени в эфире, и мне бы хотелось, чтобы сегодня мы успели поговорить о «гальке» - о работе, которая ждет или не ждет ребят, когда они выйдут из детских домов, о доме, который будет или не будет, и о том, как они будут адаптироваться в обществе.
И мой первый вопрос – самим ребятам, Саше и Славе. Что конкретно вас ждет после стен детского дома в смысле учебы, работы и жилья? Слава, пожалуйста.
Слава Крюков: Вот я из детского дома вышел уже год назад. Учусь я в 38-ом лицее. Жилье мне дали от самого лицея, то есть я живу там в общежитии. Учусь я на сварщика, то есть после выпуска я могу, конечно, найти работу в Рыбинске. Но там маленькая зарплата, то есть не за что зацепиться, как бы сказать, за интересную работу никак не зацепиться. А жилье… У меня есть, конечно, квартира, но эта квартира была записана на отца, то есть где он работал – от этой работы ему дали эту квартиру. А сейчас умер отец, и эта организация опять хочет забрать эту квартиру. И решается вопрос сейчас с этой квартирой, там прокуратура занимается этим, от училища – социальные педагоги, детский дом тоже помогает нам вернуть обратно эту квартиру.
Татьяна Ткачук: Понятно, Слава, то есть шанс есть, что ты будешь с жильем, раз столько помощников, да?
Вячеслав Крюков: Да.
Татьяна Ткачук: Слава, спасибо. Саша…
Александра Каплун: Я сейчас заканчиваю 9-ый класс, и если мне команда «Мурзиков» поможет, то я буду работать в Москве и параллельно учиться. А если помощи со стороны команды не будет, то я попробую поступить в ярославский колледж на отделение туризма.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Саша. Я чуть позже передам микрофон Герману Пятову, который является руководителем той самой команды «Мурзики», которую Саша сейчас упомянула, а пока у меня вопрос к Нине Михайловне. Нина Михайловна, рано или поздно все ваши воспитанники вырастают и выходят в большую жизнь. За порогом детского дома уже не так легко становится потреблять блага, предоставляемые им государством. С вашей точки зрения, берет ли общество на себя часть забот об этих ребятах на этом этапе, причем не на бумаге, а в реальной жизни, вот по тем историям, по тем судьбам, которые знаете вы?
Нина Корнюшкина: Работая уже в течение 12 лет директором детского дома, я вначале на всех уровнях говорила, что работа с сиротами, особенно после выхода из детского дома, как-то недостаточно продумана. Нет специальных программ, нет каких-то последетдомовских адаптационных центров, которые помогали бы ребятам. Но я хочу сказать, что за 12 лет с мертвой точки все-таки что-то сдвинулось. Я хочу остановиться на нашем городе Рыбинске. Если, например, раньше у нас просто после выхода из детского дома ребенок большей частью терялся, и не знали, что дальше с ним делать, часто бывало, что не получилось с учебой, выбор училищ был очень небольшой, профессии 2-3 были, они не устраивали ребят, и после выхода из училища работа оказывалась неинтересной, то есть не находили применение себе, - сейчас уже и в нашем городе, и, я думаю, вообще в стране немножко по-другому стали на это смотреть. Во-первых, расширился выбор профессий. Сейчас у нас ребята поступают не только в те два училища, где есть общежития, а они имеют право поступать везде, и даже есть приказ руководителям данных учреждений – принимать ребят, независимо от того, есть общежития или нет общежития. Если нет общежития, значит, этому молодому человеку или девушке обязано училище найти квартиру: комнату в общежитии, съемную квартиру, арендовать в другом училище в общежитии комнату – все варианты.
Татьяна Ткачук: Нина Михайловна, а кто в этом случае оплачивает это общежитие?
Нина Корнюшкина: Это все лежит на училище, это входит в их обязанности. Хотя эти баталии у нас шли несколько лет, но второй год этот вопрос более-менее решается. В этом году, по крайней мере, он четко уже решен.
Татьяна Ткачук: Нина Михайловна, а какие профессии чаще всего ребята выбирают, тем более теперь, когда у них есть более широкий выбор?
Нина Корнюшкина: Вы знаете, город у нас не особенно разносторонний в выборе. У нас чаще всего идут на рабочие профессии, потому что предприятиям нашего города сейчас требуются рабочие профессии: слесари, токари, газоэлектросварщики. Но бывает, что училища выпускают их в таком количестве, что они не находят применения в городе. Город-то небольшой. А если в нашем городе только 6 детских домов на 230 тысяч жителей, да почти 300 воспитанников детских домов – выпуск каждого училища, то можно себе представить, как сложно ребятам нашим устроиться и найти дело по душе, хотя они, вроде бы, и получают профессию.
Татьяна Ткачук: И у меня вопрос – к Герману. Герман, я знаю, что много лет уже вы вместе со своими соратниками помогаете детдомовским ребятам из прилегающих к Московской области областей, и сейчас вы довольно сильно озабочены тем, как выглядит ситуация и с трудоустройством, и с образованием, с социально-психологической и бытовой адаптацией выпускников детдомов, не говоря уже о жилищной проблеме (это огромная тема, наверное, для отдельной программы, мы когда-то ее сделаем). Чем вызвано столь сильное ваше беспокойство?
Герман Пятов: Дело в том, что я уже 7 лет занимаюсь помощью воспитанникам провинциальных детских домов и помощью, собственно, 72-му детскому дому города Рыбинска, представители которого здесь находятся. Он был первым среди детских домов, которому я начал помогать, а потом уже появилась команда «Мурзиков», и стало нас много. И просто за 7 лет я уже стал экспертом в области социальной адаптации детей-сирот, и я понял, что ботинки, одежду, книжки, игрушки можно возить бесконечно, и это бессмысленно, если не заниматься постинтернатной адаптацией. И, к сожалению, я должен констатировать, что ситуация в других регионах, например, в Ивановской области далеко не так оптимистична, как в Рыбинске, что обрисовала Нина Михайловна Корнюшкина, директор 72-го детского дома. То есть там дети есть у нас, которые не получают до 17-18 лет паспорта даже – о каком трудоустройстве, о каком обучении может идти речь? Вот парень, который хотел создать свою семью, он лишен этой возможности, потому что ему родина не дала паспорт…
Татьяна Ткачук: Герман, а с чем это связано, почему не дают паспорта?
Герман Пятов: Дело в том, что дети многие прошли период беспризорности, вместе с родителями или без родителей, и наша паспортно-визовая служба говорит, что неизвестно, где он был на момент принятии закона о гражданстве Российской Федерации в 1992 году, «где этот ребенок находился – неизвестно, и паспорт мы ему дать не можем». И вот парень, Алеша, воспитанник Шуйского детского дома, он сейчас уже учится в училище – у него нет паспорта, и он живет по свидетельству о рождении, которое уже недействительно, потому что парню скоро уже будет 18 лет. Я хотел его взять, и уже несколько лет мы бьемся над этой проблемой, я обращался даже в администрацию президента.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. Мы примем первый звонок, Петербург с нами на связи, Георгий, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот у нас наверху живет соседка, она всю жизнь проработала в детском доме, и даже мы иногда какие-то вещи им передавали. Сейчас она на пенсии, ей 84 года. Вот она практиковала взятие детей на субботу-воскресенье к себе домой, на пансионат. Но тут диалектика: с одной стороны, они были рады, а с другой стороны, может быть, это вызвало у них чувство досады, что они не навсегда у нее дома. А вот каково мнение детей на этот счет, бывших воспитанников? Спасибо.
Татьяна Ткачук: Спасибо вам за звонок, Георгий. Слава, пожалуйста, попал бы ты в такую ситуацию – ты был бы рад или, наоборот, если уж детдом, так детдом, не надо никаких иллюзий на два дня?
Слава Крюков: Это, конечно, такой вопрос сентиментальный. В некотором роде даже и рад, что хотя бы на выходные я почувствовал бы снова, что у меня есть семья. Но в конце выходных почувствовал бы разочарование, что я опять ухожу в обычную среду, в детский дом.
Татьяна Ткачук: То есть двоякое чувство такое было бы – и то, и то.
Слава Крюков: Да.
Татьяна Ткачук: Саша, а для тебя?
Александра Каплун: Я, в принципе, соглашусь со Славой. Действительно, в чем-то это радость, что два дня, субботу и воскресенье, ты живешь дома, а потом возвращаешься в детский дом, начинается то же самое, и из-за этого происходит такое чувство странное.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Саша. Герман…
Герман Пятов: У меня такой вот вопрос, меня тоже это интересует. Ребята, вы много знаете своих ребят из детского дома, много разных ситуаций из других детских домов, и я хотел просить: кого-то брали в семью, были ли случаи возврата, и как вы это воспринимаете? То есть, много ли брали в семью, вообще насколько люди хотят взять детей их детских домов в семью – вы об этом знаете? Я об этом спрашиваю Славу и Сашу. И были ли случаи возврата?
Татьяна Ткачук: Кто готов ответить? Слава, ну, на твоей памяти конкретные случаи были?
Слава Крюков: У нас из детского дома много детей забирали в семью, но ни разу не было, чтобы возвращали обратно. То есть никогда не было такого. Если брали, то навсегда.
Герман Пятов: И сколько человек у вас забрали?
Татьяна Ткачук: Нине Михайловне передадим микрофон. Нина Михайловна, прошу.
Нина Корнюшкина: Я хочу сказать, потому что ребята этого могут и не знать, да они и не обязаны это знать. У нас такие воскресные волонтерские отпуска домой ребят – с разрешения Департамента образования. Мы не можем самостоятельно это делать, и если есть такое решение департамента – значит, мы это делаем. И, на мой взгляд, ребята не чувствуют себя какими-то уж сильно обездоленными, когда возвращаются в детский дом. Наоборот, два дня немножечко какой-то отдушинки – и ребята со мной, наверное, согласятся – для всех это радость. По крайней мере, никогда не было за 12 лет случая, чтобы кого-то звали с собой, и кто-то отказался. Слава даже подтвердит, я иногда просто на дачу к себе беру, не всегда бывает, что на два дня, но на день возьму к себе. Никто никогда не отказывается. Какая-то разрядка для ребят – это очень даже хорошо, я так думаю. А уж тем более никто никогда не возвращал детей.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Еще звонок примем, из Москвы на сей раз. Тамара Алексеевна, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я работала в детском доме, и я считаю, что там обстановка очень тяжелая. Хотя там помогают им, и обучают, и стараются как-то пригласить артистов, и чтобы спорт там был, но там нет спортивных площадок никаких, мало песочниц, дети ссорятся, когда их собирается много у этой песочницы, и один хочет одно построить, другой – другое. Я считаю, что побольше надо сделать, чтобы по интересам это было. И потом там книги нужны, разные, по искусству нужны книги. Есть маленькие книги для художников – «Юный художник» и так далее. Нужны книги! Я педагог по искусству, я с ними занимались, и они с большой радостью работают, им хочется и полепить, но материала нет у нас. Я старалась где-то найти спонсоров, но это трудно, это невозможно. И, если можно, чтобы общество тоже помогало, люди, которые живут рядом с этим детским домом, чтобы хотя бы какие-то объявления вешали и приглашались люди, чтобы общались с детьми, чем-то могли помочь. Всего доброго. До свидания.
Татьяна Ткачук: Спасибо вам за звонок, Тамара Алексеевна. Вот только что, перед началом эфира, я слышала, как Герман Пятов отвечал на вопросы сотрудников Радио Свобода о том, нужны ли книги, и какие конкретно, и слышала, что он говорил, что с художественной литературой более-менее решена сейчас проблема, а вот специальная литература, какие-то пособия по кулинарии, по садоводству, по каким-то другим специальностям – вот такие книги очень полезны.
Нина Михайловна, ваш взгляд? Насколько я знаю, зачастую у нас люди живут, у них детский дом во дворе их дома – и они могут об этом не знать. Может быть, и понесли бы, если бы знали – куда, и что конкретно нужно.
Нина Корнюшкина: Я хочу сказать, что, вероятно, дама, которая звонила, работала когда-то очень давно. Потому что сейчас уже детские дома совсем другого уровня, и такие шикарные библиотеки есть в каждом детском доме. Я, например, могу похвастаться, сколько всякой специальной литературы по всем видам программ деятельности привозит нам только благотворительный фонд «Мурзики». Какую только они видят литературу в Москве – они всю везут ее к нам. У нас нет, наверное, такой области, по какой бы у нас не было литературы. И любое дело у нас всегда начинается именно с литературы: сначала знакомятся педагоги, потом мы начинаем делать. Программы осваиваем, в частности, предложенные благотворительным фондом «Мурзики», все практически, что они нам предлагают. Я не знаю, может быть, я немножко вперед говорю, но сколько программ нам привозят они, вместе с этими программами – материалы, литературу, методическую, всякую, - мы все это используем в своей деятельности. Детские дома сейчас совсем уже не такие, как о чем шла речь.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Я только скажу, что все-таки не все, наверное, детские дома – то есть не наверное, а точно – охвачены помощью «Мурзиков», и я вполне допускаю, что сейчас нас слушают люди из отдаленных областей, до которых Герман со своими соратниками не добрался, и они были бы страшно счастливы иметь такую помощь, но не имеют ее.
Еще звонок примем. Виктор из Ленинградской области, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, дорогие товарищи. У меня была мать, отца не было, нас было трое детей, и я пошел учиться в ремесленное училище. Окончил я ремесленное училище в Витебске, нас распределили – Алтайский край, Рубцовск – это за 5 тысяч километров. И там я работал на заводе, нам там общежитие дали, зарплата была. 16 лет нам уже было, и мы жили там нормально, то есть зарплата есть, столовая была дешевая, с общежитием все нормально. Говорится о том, что я и без отца рос, мать все время в командировках была, и я сам собой рос, у детдомовцев даже лучше условия сейчас, чем у нас были после войны (это был 1955 год).
Татьяна Ткачук: Спасибо вам, Виктор. Судьбы бывают разные, и все-таки мы сегодня говорим о детях, которые оказались в детдоме. И еще один звонок. Петербург, Антонина Михайловна, слушаем вас.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу сказать, что до войны в нашем доме, где я жила, в Ленинграде, был детский дом. Я сейчас не могу сказать точно, но, наверное, человек 150 было – вот такой. Три школы было в нашем микрорайоне, и детки эти ходили в обычные школы, вот в три школы разные ходили. В нашем классе, например, учились две девочки, и одна из девочек была моей подружкой. И она очень часто приходила к нам домой, не ночевать, а просто из школы шли и заходили.
Татьяна Ткачук: Антонина Михайловна, а вопрос у вас есть?
Слушатель: Вот посадить бы тех, кто придумал интернаты, чтобы они там сидели!
Татьяна Ткачук: Хорошо, мы передам ваш вопрос Герману Пятову, вернее ваше предложение, он готов на него ответить.
Герман Пятов: Дело в том, что интернаты, наверное, не мечта, как говорится, куда можно попасть, но это – вынужденная мера. Потому что у нас сейчас миллион детей-сирот, очень много безнадзорных детей, и это по сравнению с тем, как они находятся на улице, попадая в криминал, там наркотики, токсикомания, алкоголизм детский, и преступность, все что угодно, - конечно же, в детском доме, в интернате они избавлены от всего этого и более защищены законом, они попадают под опеку государства. И мы знаем и слышим сейчас, как государство защищает их права, оно, в общем, их действительно защищает. Просто много их.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. И вот реальная история с бывшим детдомовцем из Омской области. Он получил специальность слесаря-механика, дали ему в училище подъемные 30 тысяч рублей, направили на работу в село. Парень в селе не прижился, не зацепился – он был городским, и деревенская жизнь оказалась не для него. В квартире, где он жил с мамой (мама умерла), живет мамина сестра, эта мамина сестра пьет, парня к себе пускать не хочет (отвыкла она от того, что он когда-то в этой квартире жил). В итоге – ни трудовой, ни социальной страховки, ни городской прописки, ни работы. Нашел подработку, шабашку по сотне-две в день. Весну-лето продержится, лето закончится, наступит осень – шабашка прекратится. Что будет делать – непонятно. Ночует в кочегарке пока, если пустят мужики. Пока на данном этапе не пьет, не курит, к наркотикам не скатился, но не исключено, что путь и такой может нарисоваться.
Вопрос мой – к ребятам. Насколько вы сами можете оценить, вы выходите из стен детдома – вы самостоятельными выходите, вы можете отстаивать какие-то свои права, готовы ли вы работать? Насколько взрослыми людьми, ответственными, покидаете детдом?
Александра Каплун: Я не могу говорить за всех, потому что мы все разные, скажу лично про себя. Я считаю, что я самостоятельная. В том году летом, на каникулах, мы работали в Москве, в фирме «Гелинг Консалтинг» секретарями. Это мне и моей подруге очень многое дало, мы познакомились с новыми людьми, посмотрели, как живут другие люди, чем занимаются, расширили свой кругозор, - и за это огромнее спасибо Игорю Гомбергу, директору этой компании, и команде «Мурзиков». Так что я думаю, что когда я выйду из детского дома, я смогу работать и ничего не бояться.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Саша. Слава…
Слава Крюков: Я уже выпустился год назад, учусь, летом я также работаю, подрабатываю на заводе. Когда я был еще в детском доме, меня от детского дома устраивали на завод работать, я там работал с мужиками, можно так сказать. И бороться за права – да, конечно, я могу отстоять свои права, если я прав. Нас этому в детском доме учат, педагоги специальные есть, преподают нам, куда и как можно обратиться по каким вопросам. То есть нас этому учат перед выходом.
Татьяна Ткачук: Скажи, Слава, а вот из истории с этим омским парнем (не будем называть его по имени, я думаю, что таких случаев много, на самом деле), что, просто характер такой – не захотел, ленивый, ждал, когда кто-то придет и за него все его проблемы решит? Почему так? Государство ему, в общем, и работу, и профессию, и какие-то даже подъемные деньги дало – ничего не хочет, живет в кочегарке и шабашит.
Слава Крюков: Я думаю, что он просто не смог зацепиться за ту работу, которую ему дали в деревне. Просто не было у него там перспективы, вот и все.
Александра Каплун: Мне кажется, он просто не понимает, что он хочет от жизни, у него нет определенной цели, поэтому так получилось.
Татьяна Ткачук: Но если у ребенка, который живет дома, с родителями, о котором заботятся, есть длительное время, когда он может определяться, чего он хочет, искать интересную именно работу, за которую он может зацепиться, ведь у вас такого времени нет. Я так понимаю, что вы выходите из детского дома – и либо вы что-то делаете, либо вы скатываетесь до кочегарки… От чего это зависит? Все-таки, на ваш взгляд, детский дом воспитывает самостоятельность больше, или вы привыкаете к тому, что о вас заботятся директор детского дома, воспитатели, что какие-то основные жизненные проблемы за вас решают другие?
Слава Крюков: Нет, конечно, нас учат тому, чтобы быть самостоятельными. Не от кого-то ждать помощи, чтобы тебе помогли, а чтобы ты был сам самостоятельным. Если ты хочешь, то это сделаешь, ты найдешь, а если не хочешь – тут уж я не знаю.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Слава. Нина Михайловна, а правда, что в детдомах разрешают проживание и питание ребят до 23 лет, если, например, воспитанник пошел учиться, а общежитие там не дают?
Нина Корнюшкина: Я хотела сначала несколько слов сказать в отношении истории этого парня. Молодой человек совершенно уже безграмотный какой-то, такие дети даже из детского дома не выходят. Он знает прекрасно, что он находится до 23 лет под опекой органов, и в любой момент он должен был обратиться в органы опеки, и инспектор по опеке, курирующий этот участок, обязательно вмешался бы в эту ситуацию. Просто совершенно непонятно. Да, у нас есть положение, по которому мы до сих пор принимаем наших студентов, и они могут к нам приезжать на каникулы, мы имеем право их кормить, разрешать им проживание в детском доме. Были случаи, когда ребенок, воспитанник поступил куда-то, в какое-то учебное заведение, а там не было общежития, и он жил у нас. Такой был у нас Слава Белов, два года жил, никаких проблем в этом плане не было. До 23 лет государство полностью отвечает за этого молодого человека.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Примем еще звонок. Елена из Подмосковья, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотела бы обратить ваше внимание на последний звонок радиослушательницы. На мой взгляд, она сказала очень простую и очень важную вещь: что у нее была подруга, жившая в детдоме, а учившаяся в нормальной школе. И это, вероятно, то, что помогло бы нам прослеживать больше судьбы детей. Это помогло бы им вращаться в нормальном обществе, учиться в нормальной школе, привыкать к нормальной жизни. И вместе с тем то, что эти дети не скажут кому-то из взрослых, было известно в школе, со своими сверстниками они бы более искренни были. Мне очень жаль, что вы не обратили на это внимание.
Татьяна Ткачук: Спасибо вам за подсказку, Елена. Сразу двое моих гостей готовы вам отвечать. Герман, прошу.
Герман Пятов: Я только могу прокомментировать, что это в очередной раз показывает абсолютно отсутствие у людей информации о детских домах. Дело в том, что присутствующие у нас ребята, воспитанники, они учатся в обычной школе, и большинство детей так. Есть просто закрытые интернаты, есть детские дома открытые - и там, и там сироты. Это зависит от разных факторов, и, в принципе, дети вращаются в обществе, так что все нормально.
Татьяна Ткачук: И общаются с обычными ребятами, бывают наверняка и у них дома, и дружат, изоляции никакой нет.
Герман Пятов: Абсолютно так.
Татьяна Ткачук: Нина Михайловна, прошу.
Нина Корнюшкина: Да, я тоже хочу продолжить эту тему. У нас ребята учатся в обычной школе, школе очень большой. И бывает, даже в классе один воспитанник детского дома, а остальные все ребята из семей. И бывали случаи, когда по несколько лет ребенок учится, и даже классный руководитель и ведущие учителя не знают, что это детдомовский ребенок, принимают его за домашнего ребенка. А уж дружба, посещение ребятами семей своих друзей, влюбленности всевозможные (у нас уже возраст такой, ребятам по 17-18 лет, какие-то первые любови у нас обязательны) – никаких вопросов в этом нет. Именно общаются с домашними.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Это говорит о том, насколько хорош ваш детский дом, потому что по вашим ребятам действительно никогда не скажешь, что они не из семей. Красивые молодые люди передо мной, хорошо одетые, модные (просто слушатели не видят, я описываю).
Еще звонок. Москва, Лев Григорьевич, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Министерство образования недавно такую статистику представило: что 10 процентов выпускников детских домов только находят путевку в жизнь (ну, раньше как Макаренко выпускал), а 90 процентов спиваются, кончают жизнь самоубийством и становятся бомжами. Так что вот этот вопрос почему-то вы обходите, не поднимаете.
Татьяна Ткачук: А мы сейчас не обойдем его, вы нам его задали. Лев Григорьевич, сейчас мы передадим микрофон и Герману Пятову, который статистику знает наверняка, почти 10 лет занимается этой проблемой, и Нине Михайловне следом. Пожалуйста, Герман.
Герман Пятов: На самом деле это моя статистика, а не Министерства образования, а я эту статистику тоже не с потолка взял, а это статистика прокуратуры. Ну, там не 90 процентов, а 40 процентов спивается, а 40 процентов попадает в тюрьму. Но в детском доме города Рыбинска, как уже сказали, он отличается от других, здесь более успешно это делают – честь и директору Нине Михайловне, потому что она очень по-матерински относится, и надо отдать должное прокуратуре города Рыбинска, им искренняя благодарность и поклон, молодцы. И я думаю, что дети даже знают фамилии специалиста, который в прокуратуре работает и занимается их проблемами. И служба социальной опеки. Конечно же, есть детские дома, где гораздо хуже картина, и она именно близка вот к этой статистике, которую вы озвучили. А в 72-ом детском доме, конечно, другая статистика. Ну, мы 7 лет им уже помогаем, и там немножко другая жизнь.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. Нина Михайловна, прошу.
Нина Корнюшкина: Я хочу сказать, что я выслушала вопрос данного товарища и не согласна с ним. Конечно, нет. Есть и у нас негативные моменты, есть у нас ребята, которые оказались после выхода из детского дома, попытавшись как-то устроиться в этой жизни, через 2-3 года после того, как вышли из детского дома, попадают в заключение. Есть у нас такие случаи, но это не система, это единицы из огромного количества детей, что мы выпускаем. Это единицы буквально.
Татьяна Ткачук: Нина Михайловна, сразу хочу ребят спросить. Ребята, кто-то из ваших более старших друзей, кто был в детдоме с вами, есть случаи, что в тюрьму кто-то сел? Слава, прошу.
Слава Крюков: Да, конечно, есть такие люди. Я не буду называть их имена.
Татьяна Ткачук: Имена не надо, просто в двух словах.
Слава Крюков: Они просто попали туда по дурости. Просто не хотели нормальной жизни.
Татьяна Ткачук: Кражи, хулиганство?
Слава Крюков: Кражи, воровство, разбой, пьянство. Они не хотели нормальной жизни, им просто нравится такая жизнь – уличная жизнь, и все.
Татьяна Ткачук: Слава, спасибо. Саша, среди девочек есть такие?
Александра Каплун: Ну, среди девочек я не знаю таких случаев.
Татьяна Ткачук: Ни одного?
Александра Каплун: Нет.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Саша. И мне хочется повернуть немножко разговор от внимания государства и всяких государственных законов, принятых или не принятых, по поводу детдомовских ребят, конкретно к нам с вами, к обычным людям, которые помогают или не помогают, хотят помогать или не хотят, или не задумываются над этим. Тема эта тоже не так проста, как может показаться на первый взгляд. Я знаю, например, несколько человек, которые помогают детдомовским ребятам, но не афишируют этого и не говорят, ни каким детским домам, ни какими суммами, ни какими способами помогают, но так вот в разговоре иногда ты выясняешь, что это не так редко встречается на самом деле, то есть люди действительно пытаются помогать.
Герман, есть такая расхожая фраза: малейшее внимание детдомовцу на пользу. Вот любое ли внимание? И может ли, на самом деле, то, что представляется взрослому человеку полезным и хорошим для воспитанника детского дома, который сегодня проснулся, послушал нашу программу и решил поинтересоваться жизнью детдомовцев, пойти ребятам во вред?
Герман Пятов: Во-первых, конечно, не любое внимание детдомовскому ребенку на пользу, потому что, знаете, внимание педофила вряд ли на пользу пойдет (я, конечно, извиняюсь). Это первое. Второе. Внимание должно быть осмысленным, здравым, без сюсюканья, без вот этих вот розовых слезок, а именно продиктованное желанием помочь. Если вы не знаете, как помочь, чем помочь, просто так, как говорится, приходить и завязывать с ним отношения – это чревато. Я всегда людям, которые приходят в команду, говорю, что вы ответе за тех, кого приручаете (это не моя фраза, все знают, чья), и поэтому вы должны четко подумать и не переходить на уровень личностного общения с ребенком, если вы не готовы самому себе и ребенку гарантировать продолжение этого общения. Поэтому просто так многие обращаются: «Я хочу общаться, приезжать. Я не могу помочь материально, но я готов помочь добрым словом» - вы знаете, здесь, конечно, нужно человека проверять, тестировать, насколько его доброе слово несет в себе доброту и тепло.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. Нина Михайловна, я передам вам микрофон, но хочу сначала ребят спросить. Очень короткий вопрос: чего не нужно делать взрослым по отношению к вам? Саша…
Александра Каплун: Мне кажется, напоминать про родителей, говорить что-то про семью. Ведь не мы в этом виноваты, что так получилось, в этом не наша вина, поэтому когда-то из взрослых, не воспитатели, а просто любой взрослый человек говорит что-то, детдомовскому ребенку это очень обидно. Он может этого не показать, но в душе становится противно, поэтому мы все этого не любим больше всего.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Саша. Слава, еще чего не надо делать взрослым, переступающим порог детского дома или общающимся с вами? Я просто хочу, чтобы нас услышали, чтобы люди не совершали ошибок, если можно их не совершать.
Слава Крюков: Я хочу согласиться, во-первых, со словами Германа, что не надо привязывать ребенка к себе, если ты не будешь в дальнейшем с ним общаться. То есть если ты его привяжешь, он будет тебя ждать, надеяться, что «сегодня он приедет», а он раз – и не приехал. То есть ребенок может к нему просто привязаться и ждать его целыми днями, и это может очень повлиять даже на психику ребенка. И также я хочу согласиться с Сашей, что обидно, когда напоминают, что у вас мама такая плохая, сякая, вы оттуда-то… Просто это неприятно, в душе откладывается осадок.
Татьяна Ткачук: То есть желательно вообще не касаться этой темы, то есть тема закрытая, не трогать ее?
Слава Крюков: Да.
Татьяна Ткачук: Спасибо, ребята, я поняла. Нина Михайловна, вам слово.
Нина Корнюшкина: Я хотела сказать о помощи. В течение 7 лет, правильно сказал Герман, работает его команда с нашими детскими домами, причем с домами всего нашего города. Город жил очень тяжело, и первое время, когда пришел Герман, это была просто спасение для нас. На небольшой бюджет города шесть детских домов содержать было очень сложно, поэтому первая помощь, которую он сам оказывал, потом вместе с командой, это было просто спасение. Мы и выжили благодаря им. А сейчас они работают с нами очень интересно.
Вот Герман, он такой человек очень мудрый, он разрабатывает целую серию всяких программ, которые именно рассчитаны на то, чтобы ребята адаптировались в будущей жизни. Вот, например, запущена программа компьютерной грамотности, она идет у нас по всем детским домам с помощью благотворительного фонда «Мурзики». Мы открыли свое столярное дело, мы сделали 85 кроватей, ребята сами – Слава подтвердит мои слова, он участвовал в этой программе – сделали 85 деревянных кроватей, на которых ребята сами спят. Мы сделали свою столовую с замечательными столами, в таком русском стиле, со скамейками. Сейчас к нам приезжают и даже удивляются, что ребята своими руками могут такие вещи делать. У нас замечательно работает швейная мастерская, какие только всевозможные книги ни привозил нам Герман – и как работать с бисером, и как работать с лоскутным шитьем, все что угодно. Поэтому в этом плане команда «Мурзики» работает замечательно. И не по тому, чтобы там привезти какие-то ботинки или что-то, это уже не актуально стало. А то, что вот они такие интересные программы разрабатывают, и программы, рассчитанные именно на будущее ребят, это замечательно.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. И у меня снова вопрос к ребятам. Хорошо, вам, Рыбинску, конкретно вашему детскому дому повезло – есть «Мурзики», есть такой мудрый Герман, и есть уже 7 лет такая помощь. Я думаю, вам довольно легко представить себе детский дом, который не имеет помощи «Мурзиков». Предположим, нас сейчас слышат какие-то люди, которые готовы завтра собраться и в этот детский дом пойти. Чего бы вы от них ждали, с чем эти люди должны прийти? Что они могут принести? Вам бы хотелось видеть таких людей? Даже сейчас не директора вашего спрашиваю, а вас, вы – главные герои сегодняшней нашей программы, и хочу, чтобы вы говорили. Саша…
Александра Каплун: Например, мне бы хотелось видеть таких людей, которые поддерживают нас морально. Не то что бы вещами какими-то, а просто как бы морально помогают нам, объясняют что-то, нас поддерживают.
Татьяна Ткачук: Что приходили общаться, да?
Александра Каплун: Да, чтобы было общение, чтобы мы поддерживали контакт с людьми.
Татьяна Ткачук: Слава, мужскую точку зрения…
Слава Крюков: Для меня важно, чтобы они приходили с реальными перспективами, чтобы в реальном мире они могли бы нам помочь. Допустим, я заканчиваю сейчас на сварщика, я получу четвертый разряд, на заводе это уже не очень, и чтобы, например, приехали бы и предложили мне: а пойдем, мы тебе поможем, например, отучиться на сварщика широкого профиля, где реально можно заработать на этой профессии. Сварщик широкого профиля даже на газотурбинные установки идет.
Татьяна Ткачук: Я поняла вас, то есть вы говорите о том, что было бы здорово, если бы люди, которые приходили с какой-то помощью в детские дома, способны были бы вас немножко по жизни повести за собой, да? То есть какой-то вам дать толчок и крылья, на которых вы взлетите.
Нина Михайловна, специалисты уверены, что и в системе государственной опеки ребят, о которых мы сегодня говорим, нужно что-то кардинально менять, потому что получается часто, что затраты государства идут насмарку. И пишут, и говорят уже очень много о том, что детдомовским ребятам нужны реабилитационные центры, где были бы свои адвокаты, свои психологи, свои медики, свои педагоги, которые помогали бы решать буквально все проблемы, возникающие у детей-сирот после выхода из детского дома. Честно говоря, идея выглядит утопической, потому что сколько средств на это нужно, и сколько понадобится лет, чтобы что-то повернулось в мозгах у нашей управляющей большой машины, мне представить трудно. Наверное, Герману легче, потому что он серьезно, профессионально этим занимается.
Нина Михайловна, вот дали бы вам сейчас неограниченную власть, как бы вы решили эти вопросы, будь вы самый-самый большой начальник?
Нина Корнюшкина: Во-первых, я обязательно при каком-то институте, даже при всех пединститутах ввела специальный такой вот факультет, где учили бы психологов для работы с такими детьми, потому что это очень актуально. Например, по нашему городу Рыбинску у нас нет ни одного психолога, кто бы мог работать с такими детьми. Идут в психологи дошкольные, которые, наверное, нужны, но не так актуально это, как психологи для нашей категории детей. У нас таких нет совсем. Может быть, в других областях это есть.
Татьяна Ткачук: Нина Михайловна, с чем вы это связываете? Не заработаешь на этом?
Нина Корнюшкина: Я даже не знаю…
Татьяна Ткачук: Психологу дошкольника платят родители, и платят неплохие деньги, если психолог хороший. Кто будет платить за консультирование ваших ребят, государство?
Нина Корнюшкина: Вот это, да, вопрос. Я-то имела в виду, что их учить надо, надо при институтах открывать специальные факультеты, обязательно причем, потому что это очень сейчас важно.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. И буквально на минуту вам, Герман, неограниченную власть передаю. Что бы сделали вы?
Герман Пятов: По поводу психологов: их готовят, и социальный педагог-психолог – есть такая специальность, но они не идут работать в детские сиротские учреждения, потому что там нищенская зарплата. Что бы сделал? Поднял бы как минимум в два раза зарплату. Об этом говорят сейчас, врачам, учителям поднимают. Работникам сиротских учреждений – в первую очередь, в 2-3 раза. Там колоссально тяжелая работа, психологическое выгорание. А психологам детдомовским вообще надо платить на уровне высоких стандартов, потому что иначе туда никогда никто не пойдет работать. А я считаю, что это – один из главных специалистов в детском доме, который может реально изменить судьбу сироты, и в будущем у нас не будет среди них преступников, не будет алкоголиков, а будут успешные, здоровые, счастливые люди.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. И, ребята, к концу программы слово вам обоим. Слава, волшебная палочка у тебя в руках, ты можешь все изменить в судьбе детдомовских детей, просто вот так вот, сходу, долго не задумывайся, что бы ты сделал в первую очередь?
Слава Крюков: В первую очередь я бы улучшил помещения, в которых живут дети, спортплощадки, то есть все для жизни – вот так вот скажем.
Татьяна Ткачук: Для такой повседневной жизни. Вот ты проснулся, стены, который ты видишь, ты вышел зарядку делать – вот с этим…
Слава Крюков: Да.
Татьяна Ткачук: Саша, твое слово.
Александра Каплун: Я соглашусь со Славой, я тоже сделала бы реальную помощь. Я просыпаюсь с утра – мне, например, приятно видеть, что у меня стены поклеены хорошими обоями, что у меня уютно, хорошо, чисто, красиво. Вот и все.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Саша. К сожалению, наше эфирное время подходит к концу. И в очередной раз мне жалко, что о детдомовцах начинают активно говорить в обществе только в канун Международного Дня защиты детей, отмечаемого 1 июня. Между тем, у этих ребят существуют проблемы каждый день и час их жизни, и они на самом деле не так неразрешимы, как может нам показаться. Мы слышали сегодня в эфире, что многое можно сделать, и в то же время это по-прежнему не делается. И жалко, что во время очередной предвыборной кампании снова теле- и радиоэфир будут засорять обещаниями вселенского счастья, тратя на этот самый эфир коммерческих радиостанций деньги, которые очень пригодились бы любому детскому дому.
Тем не менее, я напомню притчу, с которой мы начали сегодняшнюю программу, и напомню ее концовку, когда ребята спросили у профессора, а что такое вода. «Вода – это радость и счастье, - ответил профессор. – Им всегда есть место в вашей жизни, и они всегда могут наполнить ее». Я искренне желаю ребятам, которые сегодня были у меня в студии, чтобы вода, то есть радость и счастье, наполняли банки ваших жизней доверху и ваших друзей, и близких, и приятелей, и, конечно, ребят из других детских домов.