Искать тех, кто покушался на Сулеймана Ямадаева нужно, но бессмысленно.
Важно ли нам знать, кто убил Сулеймана Ямадаева? Да, конечно.
А брата его Руслана? Тоже.
А Умара Исраилова, бывшего охранника Кадырова-младшего?
И кто все-таки отправил на тот свет Кадырова-старшего?
И при каких обстоятельствах погиб президент Чечни Аслан Масхадов?
И где отбывают свой срок убийцы (по версии катарского суда) вице-президента Яндарбиева?
Это только самые заметные чеченские покойники (не обязательно этнически, но из тех, кто интересовался этой темой).
А есть, точнее, были еще и Мовлади Байсаров, бывший командир отряда "Горец", Гилани Шепиев, бывший мэр Грозного, Ян Сергунин, бывший вице-премьер правительства Чечни.
Кто и зачем убил этих людей? Многочисленные следователи ищут ответы на эти вопросы. Пока результат стопроцентно неудачный.
Мог ли он быть другим? Будь, скажем, следователи порасторопнее или оснащение криминалистических лабораторий получше? Да, наверное, мог бы. И конечный результат оказался бы провальным не на сто процентов, а на девяносто, предположим, шесть: нашли бы пару исполнителей, в глаза не видавших ни организаторов, ни заказчиков.
Сами по себе убийства чеченцев и тех, кто причастен к происходящему в Чечне – часть проблемы.
Целая проблема заключается в том, что слишком много версий этих убийств выглядят логически оправданными.
Могли ли эти люди помешать кому-то получать нелегальные доходы, связанные с Чечней?
Возможно ли, что эти люди погибали из-за того, что мешали кому-то придти к власти в Чечне или сохранить ее?
А не в Чечне?
А может ли кто-то уверенно отделить борьбу за власть от схватки за деньги в этой местности?
А в других местах на территории Российской Федерации?
И так ли прочны морально-нравственные устои нынешнего чеченского руководства, чтобы исключить его из списка подозреваемых?
И как насчет всякого другого руководства?
Категорическое "да" не подходит для ответа ни на один из этих вопросов, вот в чем беда. И не вчера возникла эта печальная инвариантность, и не девять лет назад, а намного раньше. Пятнадцать лет назад, весной 1994-го начали разрабатываться конкретные планы первой чеченской кампании, чтобы через полгода материализоваться в трагический штурм Грозного в самый канун 1995-го.
Борис Николаевич Ельцин решил, что только с помощью этой маленькой, но победоносной войны можно предотвратить сепаратизм. А также оплатить российскому генералитету услуги, оказанные в октябре 1993-го. А также помочь населению отвлечься от тягот переходного периода в экономике.
Война получилась не победоносная, потому и не маленькая.
В 1999-ом она потребовала продолжения, и получила его. На этот раз надо было помочь генералам избавиться от комплекса неполноценности, а также дать возможность Владимиру Владимировичу Путину показать свою брутальность и решительность. Чтобы тяготы переходного периода в экономике не повторились, разумеется.
Все эти цели были достигнуты. Цена достижений оказалась не большой и не маленькой, а специфической – превращение в Чечни в место, где и вопросы и ответы бессмысленны.
Что даст нам сейчас твердое знание имен тех, кто отдал приказ убить Сулеймана Ямадаева? А также его брата Руслана, Кадырова-старшего, президента Масхадова и многих других? Что мы собираемся с этим знанием делать, к кому апеллировать? К федеральным властям или к мировому сообществу?
Мировое сообщество считает Чечню пусть плохо управляемой, но частью Российской Федерации. Пусть плохо, но управляется эта федерация властями, чья популярность уходит корнями в чеченский реванш 2000-го года.
И выходов из этого круга даже теоретически – всего два.
Или признать, что две чеченские войны были крупнейшими политическими ошибками, которые привели к геноциду чеченцев и массовой гибели российских военнослужащих, покаяться, судить виновных и пытаться жить дальше без них.
Или не делать ничего из вышеперечисленного.
Первый путь трудный и начинается он, конечно, не в Грозном, а в Москве.
Второй – легкий, поскольку не начинается нигде. Но известно, где он заканчивается. Желающие могут выяснить подробности у последнего первого секретаря Чечено-Ингушского республиканского комитета КПСС Доку Завгаева, с насильственного изгнания которого из республики в сентябре 1991-го начались современные российско-чеченские мытарства.
Чем же были так недовольны гонители Завгаева? По большому счету, одним – тем, что он был ставленником той власти, которая совершила геноцид чеченцев в 1944-ом и отказывалась в этом покаяться.
* * *
Важно выяснить, кто убивает противников Рамзана Кадырова в разных странах. Равно как и его сторонников. Но до тех пор, пока в Москве, Туле и Кургане не возникнет спрос на правду о недавней истории собственной страны, этот интерес останется досужим любопытством к ярким криминальным происшествиям.
Сегодня – Ямадаев, завтра – маньяк Фритцль, послезавтра – другой Ямадаев. Потом вдруг появится какой-то Дудаев, но это, конечно, будет потом.