Группа студентов из Санкт-Петербурга выиграла чемпионат мира по программированию в Стокгольме. Еще две российских команды - из Санкт-Петербурга и Саратова попали в четверку лучших.
О том, как российским программистам удается побеждать на международных чемпионатах и какие карьерные перспективы после этого их ждут Радио Свобода рассказал один из победителей соревнований Максим Буздалов. Стоит ли молодым специалистам уезжать за рубеж сегодня или остаться? Рассуждает молодой физик, лауреат премии Алферовского фонда Алексей Ковш.
Всего за последние 10 лет студенты-программисты из Москвы и Санкт-Петербурга победили в шести чемпионатах, а их сверстники из Ижевска, Саратова, Петрозаводска, Новосибирска регулярно попадают в десятку лучших молодых программистов мира.
Один из победителей конкурса в Стокгольме студент Санкт-Петербургского государственного университета информационных технологий, механики и оптики Максим Буздалов рассказал о конкурсе, а также о том, какие перспективы сулит победа в нем:
- Эти соревнования являются не проверкой навыков собственно программистской работы. Задачи, предлагаемые на соревнованиях подобного рода, больше походят на научные исследования и расчеты, чем на "потребительское" программирование. Разумеется, одной сообразительности мало - нужен опыт. Мы несколько лет тренировались. Иногда для понимания решения той или иной задачи требуется прочитать несколько научных статей. Возрастает значимость умений находить и реализовывать нетривиальные алгоритмы. Поэтому участники и тем более победители финала особо ценятся работодателями.
Чемпиону мира, как показывает богатая практика нашего университета, нетрудно найти работу. Однако простая работа - лепка сайтов, например - их уже не устраивает, им просто необходимо заниматься деятельностью, требующей "разминки мозгов". Поэтому, например, Андрей Станкевич - золотой медалист 2000 и 2001 годов - занимается преподаванием и тренерской деятельностью, чемпион мира 2008 года Федор Царев работает в университете, и уже достаточно знаменит в ученых кругах. Думаю, что я тоже останусь в университете.
Но я прекрасно понимаю тех, кто уезжает работать за рубеж. В России существует много проблем, как пример - непробиваемая бюрократия, и не все находят в себе силы существовать в этих условиях. На Западе другие проблемы, и многие разумные люди, считают, что хорошо там, где нас нет, поэтому они выбирают путь, пересекающий границу. К счастью для многих из них, некоторые западные фирмы открывают филиалы в России с условиями, близкими к западным. С моей точки зрения, у программистов, выбирающих этот путь, остается больше шансов для саморазвития, чем у покидающих Россию. Есть и чисто российские компании, в которых в принципе комфортно работать. К сожалению, по разным причинам, не все из них благополучно переживают кризис.
- Почему в чемпионатах мира побеждают именно российские студенты?
- Мне кажется, что и российские студенты, и выходцы из России и бывших союзных республик, а таких много в составе иностранных команд, хорошо выступают на чемпионатах не в последнюю очередь потому, что в школах и университетах традиционно поддерживалось высокое качество технического образования. Кроме того, делающим большие успехи школьникам и студентам открывалась широкая дорога - если взять, к примеру, меня, то я прошел путь от подающего надежды ученика средней школы города Ульяновска до чемпиона мира, выступающего от Петербурга.
Почему я говорю об этом в прошедшем времени? Нынешнее состояние системы образования вселяет в меня тревогу. Если еще три-четыре года назад на различных школьных олимпиадах по информатике было много громких имен, то сейчас их гораздо меньше. Талантов меньше не стало - просто их не мотивируют, и они себя не проявляют. А так в пучине среднего, а лучше сказать усредненного образования недолго и захлебнуться.
- Много ли среди программистов тех, кто уезжает?
- Быть может, и много, но на слуху имена тех, кто остался. Они как-то умудряются найти свое призвание в жизни и стать известными и признанными специалистами.
Программист из Горно-Алтайска Михаил Шумилов уже несколько лет работает в Бельгии и в Англии. О своем выборе он рассказал корреспонденту Радио Свобода.
- Программисту уехать очень легко. Можно сказать - захотел и уехал. Условия работы зависят от страны. В целом по Европе зарплата не больше, чем в Москве. В Англии чуть побольше, в США еще чуть больше. Многое зависит от компании. Понятно, что нельзя сравнивать Google и телекоммуникационные компании. Есть смысл ехать, если хочется попутешествовать, посмотреть как живут люди. Уезжают процентов 5-10%, может быть. Но больше половины из них, проработав 1-2 года, возвращаются.
"А я уезжать пока не собираюсь, - рассказывает программист Андрей Нуждов, житель Академгородка Новосибирска. – Американский заказчик прислал мне банковскую карточку и на нее стабильно переводит зарплату. Если я вижу, что техническое задание составлено нерационально, предлагаю свой алгоритм, более краткий и эффективный – "Good programmer!" - восклицает американец и повышает зарплату. В российской фирме к моим предложениям относились менее инициативно, возможно, мешала бюрократия", - сказал Андрей Нуждов.
"Силиконовая тайга" в новосибирском Академгородке существует уже более десяти лет. Несколько швейцарских и немецких фирм перенесли сюда свою производственную часть. Клиенты, заказывающие сайты в Швейцарии, и не подозревают, что они выполнены сибирскими программистами.
О том, продолжают ли молодые специалисты уезжать за рубеж или остаются, корреспонденту Радио Свобода рассказал лауреат премии Алферовского фонда российский физик Алексей Ковш, директор по тенологиям американской компании "Инолум", работающий попеременно в России и зарубежом.
- Исходя из вашего опыта, скажите, продолжается ли утечка российских умов за рубеж?
- Как я понимаю, сейчас процесс достаточно замедлился. Не знаю, как откорректирует эту ситуацию финансовый кризис, но на протяжении последних трех лет до лета 2008 года, нашей фирме, в принципе, было достаточно сложно найти хороших российских инженеров, которые были бы готовы ехать, например, в Германию.
- Почему? Все, кто мог, уехали?
- Я думаю, нет. Мне показалось, что в России стали появляться возможности для молодых ребят. Например, уровни зарплат в Петербурге и Москве сравнялись с уровнем зарплат в каком-нибудь небольшом городке Германии. Начиная с 90-х было несколько очевидных волн эмиграции. Из нашей группы - я учился при Физико-техническом институте имени Иоффе в группе академика Алферова - 90 процентов ребят работают за границей. Те, кто ушел в бизнес, делают это здесь, а те, кто ушел в науку, многие уехали. Это был конец 90-х годов, мы защищали диссертации. Тогда здесь было абсолютно нечего делать. Но сейчас все меняется.
- Раздаются голоса о том, что наблюдается даже возвращение ученых, которые в 90-е годы уехали.
- Чтобы массово, я не вижу такого. Тем, кто уезжал в 90-е, было лет по 25, а сейчас им уже по 35, а это тот возраст, когда комфорт и хорошеее окружение являются определяющими. Многие мои друзья, которые уехали с семьями, вообще не хотят возвращаться, их устраивает буржуазная бюргерская жизнь, скажем, в Германии или в Калифорнии - она намного более спокойная, безопасная и комфортная. И это уже сложно переломить.
- Вы сами в каких странах трудитесь?
- Я жил три года на Тайване, потом переехал в Германию, а сейчас, наверное, 40 процентов времени провожу в Калифорнии, 40 процентов в Германии и 20 - в России. Сейчас мы начинаем сотрудничать с российской корпорацией нанотехнологий. Я надеюсь, в России понимают, что мы им нужны с нашим опытом раскрутки западных хай-тек - компаний .
- Наши ученые говорят, что государство недостаточно финансирует фундаментальные исследования. Может ли это быть стимулом уехать?
- Да, конечно. Мы колоссально отстаем, и отставание накапливается. Но главная проблема даже не в этом. Сейчас значение фундаментальной науки все-таки не такое, каким оно было во времена изобретения ядерной бомбы. Встала проблема освоения того, что уже открыто. Ведь только около 10 процентов открытий в мире нашли практическое применение. И, конечно, прикладная наука у нас несравнима с западной. Там разработки намного более эффективно и быстро попадают в бизнес.
О том, как российским программистам удается побеждать на международных чемпионатах и какие карьерные перспективы после этого их ждут Радио Свобода рассказал один из победителей соревнований Максим Буздалов. Стоит ли молодым специалистам уезжать за рубеж сегодня или остаться? Рассуждает молодой физик, лауреат премии Алферовского фонда Алексей Ковш.
Всего за последние 10 лет студенты-программисты из Москвы и Санкт-Петербурга победили в шести чемпионатах, а их сверстники из Ижевска, Саратова, Петрозаводска, Новосибирска регулярно попадают в десятку лучших молодых программистов мира.
Один из победителей конкурса в Стокгольме студент Санкт-Петербургского государственного университета информационных технологий, механики и оптики Максим Буздалов рассказал о конкурсе, а также о том, какие перспективы сулит победа в нем:
- Эти соревнования являются не проверкой навыков собственно программистской работы. Задачи, предлагаемые на соревнованиях подобного рода, больше походят на научные исследования и расчеты, чем на "потребительское" программирование. Разумеется, одной сообразительности мало - нужен опыт. Мы несколько лет тренировались. Иногда для понимания решения той или иной задачи требуется прочитать несколько научных статей. Возрастает значимость умений находить и реализовывать нетривиальные алгоритмы. Поэтому участники и тем более победители финала особо ценятся работодателями.
Чемпиону мира, как показывает богатая практика нашего университета, нетрудно найти работу. Однако простая работа - лепка сайтов, например - их уже не устраивает, им просто необходимо заниматься деятельностью, требующей "разминки мозгов". Поэтому, например, Андрей Станкевич - золотой медалист 2000 и 2001 годов - занимается преподаванием и тренерской деятельностью, чемпион мира 2008 года Федор Царев работает в университете, и уже достаточно знаменит в ученых кругах. Думаю, что я тоже останусь в университете.
Но я прекрасно понимаю тех, кто уезжает работать за рубеж. В России существует много проблем, как пример - непробиваемая бюрократия, и не все находят в себе силы существовать в этих условиях. На Западе другие проблемы, и многие разумные люди, считают, что хорошо там, где нас нет, поэтому они выбирают путь, пересекающий границу. К счастью для многих из них, некоторые западные фирмы открывают филиалы в России с условиями, близкими к западным. С моей точки зрения, у программистов, выбирающих этот путь, остается больше шансов для саморазвития, чем у покидающих Россию. Есть и чисто российские компании, в которых в принципе комфортно работать. К сожалению, по разным причинам, не все из них благополучно переживают кризис.
- Почему в чемпионатах мира побеждают именно российские студенты?
- Мне кажется, что и российские студенты, и выходцы из России и бывших союзных республик, а таких много в составе иностранных команд, хорошо выступают на чемпионатах не в последнюю очередь потому, что в школах и университетах традиционно поддерживалось высокое качество технического образования. Кроме того, делающим большие успехи школьникам и студентам открывалась широкая дорога - если взять, к примеру, меня, то я прошел путь от подающего надежды ученика средней школы города Ульяновска до чемпиона мира, выступающего от Петербурга.
Почему я говорю об этом в прошедшем времени? Нынешнее состояние системы образования вселяет в меня тревогу. Если еще три-четыре года назад на различных школьных олимпиадах по информатике было много громких имен, то сейчас их гораздо меньше. Талантов меньше не стало - просто их не мотивируют, и они себя не проявляют. А так в пучине среднего, а лучше сказать усредненного образования недолго и захлебнуться.
- Много ли среди программистов тех, кто уезжает?
- Быть может, и много, но на слуху имена тех, кто остался. Они как-то умудряются найти свое призвание в жизни и стать известными и признанными специалистами.
Программист из Горно-Алтайска Михаил Шумилов уже несколько лет работает в Бельгии и в Англии. О своем выборе он рассказал корреспонденту Радио Свобода.
- Программисту уехать очень легко. Можно сказать - захотел и уехал. Условия работы зависят от страны. В целом по Европе зарплата не больше, чем в Москве. В Англии чуть побольше, в США еще чуть больше. Многое зависит от компании. Понятно, что нельзя сравнивать Google и телекоммуникационные компании. Есть смысл ехать, если хочется попутешествовать, посмотреть как живут люди. Уезжают процентов 5-10%, может быть. Но больше половины из них, проработав 1-2 года, возвращаются.
"А я уезжать пока не собираюсь, - рассказывает программист Андрей Нуждов, житель Академгородка Новосибирска. – Американский заказчик прислал мне банковскую карточку и на нее стабильно переводит зарплату. Если я вижу, что техническое задание составлено нерационально, предлагаю свой алгоритм, более краткий и эффективный – "Good programmer!" - восклицает американец и повышает зарплату. В российской фирме к моим предложениям относились менее инициативно, возможно, мешала бюрократия", - сказал Андрей Нуждов.
"Силиконовая тайга" в новосибирском Академгородке существует уже более десяти лет. Несколько швейцарских и немецких фирм перенесли сюда свою производственную часть. Клиенты, заказывающие сайты в Швейцарии, и не подозревают, что они выполнены сибирскими программистами.
О том, продолжают ли молодые специалисты уезжать за рубеж или остаются, корреспонденту Радио Свобода рассказал лауреат премии Алферовского фонда российский физик Алексей Ковш, директор по тенологиям американской компании "Инолум", работающий попеременно в России и зарубежом.
- Исходя из вашего опыта, скажите, продолжается ли утечка российских умов за рубеж?
- Как я понимаю, сейчас процесс достаточно замедлился. Не знаю, как откорректирует эту ситуацию финансовый кризис, но на протяжении последних трех лет до лета 2008 года, нашей фирме, в принципе, было достаточно сложно найти хороших российских инженеров, которые были бы готовы ехать, например, в Германию.
- Почему? Все, кто мог, уехали?
- Я думаю, нет. Мне показалось, что в России стали появляться возможности для молодых ребят. Например, уровни зарплат в Петербурге и Москве сравнялись с уровнем зарплат в каком-нибудь небольшом городке Германии. Начиная с 90-х было несколько очевидных волн эмиграции. Из нашей группы - я учился при Физико-техническом институте имени Иоффе в группе академика Алферова - 90 процентов ребят работают за границей. Те, кто ушел в бизнес, делают это здесь, а те, кто ушел в науку, многие уехали. Это был конец 90-х годов, мы защищали диссертации. Тогда здесь было абсолютно нечего делать. Но сейчас все меняется.
- Раздаются голоса о том, что наблюдается даже возвращение ученых, которые в 90-е годы уехали.
- Чтобы массово, я не вижу такого. Тем, кто уезжал в 90-е, было лет по 25, а сейчас им уже по 35, а это тот возраст, когда комфорт и хорошеее окружение являются определяющими. Многие мои друзья, которые уехали с семьями, вообще не хотят возвращаться, их устраивает буржуазная бюргерская жизнь, скажем, в Германии или в Калифорнии - она намного более спокойная, безопасная и комфортная. И это уже сложно переломить.
- Вы сами в каких странах трудитесь?
- Я жил три года на Тайване, потом переехал в Германию, а сейчас, наверное, 40 процентов времени провожу в Калифорнии, 40 процентов в Германии и 20 - в России. Сейчас мы начинаем сотрудничать с российской корпорацией нанотехнологий. Я надеюсь, в России понимают, что мы им нужны с нашим опытом раскрутки западных хай-тек - компаний .
- Наши ученые говорят, что государство недостаточно финансирует фундаментальные исследования. Может ли это быть стимулом уехать?
- Да, конечно. Мы колоссально отстаем, и отставание накапливается. Но главная проблема даже не в этом. Сейчас значение фундаментальной науки все-таки не такое, каким оно было во времена изобретения ядерной бомбы. Встала проблема освоения того, что уже открыто. Ведь только около 10 процентов открытий в мире нашли практическое применение. И, конечно, прикладная наука у нас несравнима с западной. Там разработки намного более эффективно и быстро попадают в бизнес.